– Сядь! – Влад давил на нее высотой своего роста и злостью в глазах. – Сядь, я тебе сказал!

Она медленно осела и отвернулась от него к окну. Со стуком поставив рядом еще один табурет, он сел близко к ней, слишком близко.

– Не лезь туда, – сквозь зубы жестко произнёс он. – У него семья. У него жена и ребенок. Скоро еще один родится. Тебе там не место!

– А где мне место?! – озлобленно выкрикнула она, поворачиваясь к нему. – Здесь мне не место! Там мне не место! Где мое место, скажи!

Влад отодвинулся от нее и, помолчав, уже спокойно добавил:

– Если у них будут из-за тебя проблемы, ты об этом пожалеешь.

– А что ты мне сделаешь? Ну, что? – она не хотела, чтобы последнее слово оставалось за ним. – В детдом сдашь?

– Я тебя предупредил.

***

– Влад, заходи, – Воронов махнул рукой, едва Демидов заглянул к нему в кабинет, появившись в отделе только после обеда. – Тут прокурорские просили оказать содействие в расследовании убийства их человека. Помнишь же?

Влад, отодвинув стул, сел за переговорный стол.

– Ну да, мы к «земле» все ближе, чем они, – согласился он.

– Ага, – закивал Саша. – Просмотри тут бумаги, может, что и нароете, – он протянул оперу папку с документами. – Только просили побыстрее вернуть. И… сам… лично посмотри, ладно?

Демидов поднялся, намереваясь уйти, но начальник остановил его:

– Погоди, я еще хотел насчет Ксении поговорить, – на столе завибрировал телефон, и он, сделав Владу знак подождать, ответил на звонок: – Да, Юль.

Даже со своего места Влад расслышал нервные и истеричные нотки в голосе Юли. Саша вскочил с кресла и отошел к окну.

– Так, Юля, подожди… Не плачь… Расскажи, что случилось. Ты где?

Теперь и Влад начал волноваться. Ясно, что случилось что-то плохое.

– Данька с тобой? – резко спросил Саша. – Куда тебя везут? – он повернулся к другу, на лице явственно читалась тревога. – Успокойся, я сейчас приеду.

– Что случилось, Сань? – не на шутку встревожился Демидов.

– Блин, Юлька в аварию попала, – Воронов одним быстрым движением надел куртку. – Ударилась сильно. В больницу везут ее, – кинул ключ от кабинета Владу: – Закроешь тут сам… Все, меня нет…

Саша выскочил из кабинета, даже не закрыв за собой дверь. Не дай бог, не дай бог, с ней и ребенком что-то случится! Еще и Данька там! Она же всегда аккуратно водила, тем более когда ездила вместе с сыном!

Саша мчал на максимально разрешенной скорости, кляня в душе московские пробки. Как Юля плакала, просила, чтобы он приехал скорее, забрал Данечку. Саша едва вписался в поворот, и в последнюю минуту успел затормозить и не снести чертовы ворота больницы с петель. Пожилой охранник с выпученными глазами выбежал ему навстречу, но не успел сказать ни слова, как Воронов ткнул ему в лицо корочкой и зло заорал:

– Открывай ворота! Быстро!

В приемном покое ему в глаза сразу же бросился одиноко-сидящий на лавочке сын. Живой. Испуганный, зареванный, но живой. Саша с размаху обнял его, уткнулся лицом в волосики ребенка.

– Мама где? – спросил он, когда первое волнение схлынуло, ком в груди разжался, и он смог говорить.

– Мама там, – Даниил протянул маленькую ручку, в которой держал игрушечную машинку, и указал в сторону коридора, по которому шла молодая медсестра.

– Даня, папа твой приехал? – ласково обратилась она к мальчику.

– Скажите, Юля Воронова где? Что с ней? – кинулся к ней Саша.

– Она в операционной, – медсестра остановилась рядом.

– В операционной?! Что с ней?!

– Врач выйдет, все вам объяснит, – успокаивающим тоном произнесла она, но взволнованный муж не хотел успокаиваться.

– Скажите мне, что с ней! – потребовал он, заводясь оттого, что медсестра спокойно усаживается на свое рабочее место и больше на него не смотрит.

– Мужчина, во-первых, я не имею права ничего говорить, а во-вторых, вы так ребенка напугаете, – ее слова прозвучали негромко, но отрезвляюще. Действительно, что это он?

Саша посмотрел на сына. В испуганных глазенках застыли слезы, и губки уже подрагивали. Даня был напуган аварией, тем, что долго находился в незнакомом месте один, гневным голосом отца.

– Ну, все, сынок, все, – Воронов крепко прижал тельце сына к себе. – Я с тобой.

Ждать врача пришлось около часа. Саша не находил себе места от неизвестности, и лишь присутствие рядом сына сдерживало его. Наблюдая за тем, как ребенок катал машинку по скамейке, пил сок, принесенный сердобольной медсестрой, Саша чувствовал, что в груди щемит. А если они с сыном останутся совершенно одни? Когда врач наконец вышел из стеклянных дверей в больничный коридор, терпение Воронова было уже на исходе.

– Что с Юлей? – едва сдерживаясь, Саша поднялся навстречу врачу.

– Вы муж? – уточнил тот. – Мы вашу жену прооперировали, у нее кровотечение открылось, отслойка плаценты.

– И? – сердце тревожно забилось, готовясь к худшему.

– У вас дочь, поздравляю, – улыбнулся мужчина. – Недоношенная, маленькая, но шустрая.

***

«Не лезь туда. У него семья. У него жена и ребенок. Скоро еще один родится. Тебе там не место!»

Слова Влада еще долго звучали у нее в ушах. Не давали покоя и на следующий день, и еще целую неделю потом отравляли жизнь. Как будто ей его ужасного отношения к ней мало.

Иногда брало зло: – А вот возьму и залезу! – Ей тоже хочется, как и Маринке, дружить с мальчиком, бегать к нему на свидания, целоваться, когда никто не видит. Правда, Саша на мальчика совершенно не тянет. Он уже взрослый, самодостаточный мужчина, и вряд ли когда-нибудь посмотрит на нее как-то иначе. Тем более у него и жена есть, вздыхала Ксения.

И вообще, разбивать чужие семьи нехорошо, уж она-то об этом знает не понаслышке. Читала как-то статус: «Жизнь – это большой супермаркет, бери что хочешь, но не забывай – касса впереди, за все придется платить». Самое страшное, что платить придется не только тебе, но и твоим близким.

Мама ее увела отца Влада из семьи, разбила сердце не только незнакомой женщине, но и сыну любимого человека. Пусть, не хотела, пусть, не со зла, но все-таки, разбила. Иначе, чем объяснить его лютую ненависть к ней?

Нет, Ксения не хотела бы, чтобы из-за нее страдали люди, тем более маленькие дети. Достаточно того, что ее Влад ненавидит, не хватало еще, чтобы к этой ненависти добавились вражда и злоба детей Саши. «На чужом несчастье счастье не построишь», – всегда учила ее бабушка.

– Ксю, ты чего нос повесила? – присела рядом Алена. – Уже второй день молча в окно пялишься. Вчерашний день пытаешься разглядеть?

– Типа того, – невесело усмехнулась девушка.

– А, знаешь, что? – Аленка перекинула волосы за спину. – У меня в субботу день рождения. Мама разрешила отметить. Погуляем с девчонками? – она облокотилась на парту и, хитро улыбаясь, смотрела на подругу. – Ну, может, и не только с девчонками…

А что? Почему бы и нет? Сколько можно киснуть в невеселых мыслях, все равно ей Сашу не видать как своих ушей. Только зря сердце бередить. Первая любовь очень часто бывает несчастной, вот и у нее такая – безответная, безнадежная, неразделенная.

***

И снова он обещает себе сдерживаться, начать по-настоящему заботиться о девчонке. В который раз…

Тысячу раз была права Лена, когда говорила, что раз он привел ее к себе, признал факт наличия так называемой сестры, то должен и заботиться о ней. Хотя бы через силу, хотя бы создавая видимость заботы.

Тысячу раз был прав Саня, выговаривающий ему за то, что он «выпер ребенка на улицу на ночь глядя, чтобы самому побухать в одиночестве». Да, хотел он помянуть Лену да свое нерожденное дитя, но не вышло. Не лезла водка в горло. Вернее, помянуть-то помянул, а вот забыться не получилось. И объяснять Воронову ничего не хотелось. У того радость – дочка родилась, незачем омрачать счастливое событие. А Юля – молодец, дважды осчастливила Санька! Жаль, что для него, Влада, такой второй Юли нет…

Разная жизнь у них становится, мало общего осталось. Пока были холостые – часто бухали вместе, обзавелись семьями – выбирались на совместный отдых, а сейчас Саша – счастливый семьянин, а Влад остался у разбитого корыта: ни семьи, ни детей. За довольно-таки короткий промежуток времени жизнь кардинально изменилась, и началось-то все со звонка папаши с просьбой о приемной дочери! Так, стоп… звонок…