Как и следовало ожидать, мужчина сразу же откликнулся на ее просьбу. Велев ей не входить в квартиру, а ждать его приезда на улице, он, развернувшись с полдороги по пути домой, направился в ее район. Воронов несколько раз набрал номер Влада, в душе удивляясь, с чего бы это девчонку занесло в старый район на ночь глядя, но абонент был отключен.

– Ты почему здесь, а не дома? – прямо спросил он ее после приветствия. – Влад чем-то обидел?

– Нет-нет, – быстро выпалила Ксения и, боясь, что Саша не удовлетворится таким односложным ответом и потребует дальнейших объяснений, добавила: – Я сама попросилась тут переночевать. Прибраться нужно.

Воронов пытливо смотрел ей в лицо, стремясь угадать то, что осталось за словами. Сделав вид, что поверил девушке, кивнул:

– Хорошо, что там?

Вкратце обрисовав ему, как она вернулась домой и нашла разгромленную квартиру, Ксения неуверенно промолвила:

– Теперь не знаю, что делать…

– Ясно, – хмыкнул опер. – А брату почему не позвонила? – и тут же исправился: – Владу.

Девушка опустила глаза. Нужно было быстро придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, чтобы, не дай бог, Саша не подумал, что она только и ищет повода для встречи с ним. Но и правду сказать она тоже не могла. Раз Саша Владу не друг, а лишь начальник, то вряд ли он в курсе всех его семейных неурядиц, и рассказывать ему о причине ее ночных гуляний было ни к чему.

– А, у него же телефон отключен, – Воронов решил прийти ей на помощь, понимая, что она не хочет об этом говорить. – Ну, что ж, пойдем, – он двинулся в подъезд.

Бегло осмотрев квартиру профессиональным взглядом, Воронов вышел на площадку. На этаже было еще две квартиры, и он направился прямиком к двери напротив. Со слов Ксении он уже знал, что там проживала женщина-пенсионерка, а в третьей квартире уже полгода шел ремонт, там никто не жил. Покрутив перед носом соседки корочками, Воронов быстро задал ей необходимые в этих случаях вопросы и выяснил, что она ничего не видела, ничего не слышала. Посетовала на шумную молодежь, собирающуюся у подъезда, да на бестолкового участкового.

С прибывшими ППС-никами, а затем и опергруппой, Саша разговаривал сам. Полицейские что-то осматривали, заносили данные в протокол, просили подписать какие-то бумаги. Ксения стояла в сторонке, изредка окидывая Сашу взглядом и в душе восхищаясь его мужественностью, тем, как он быстро сумел все утрясти. Когда же ее глаза встречались с его серьезным, внимательным взглядом, внутри рождались приятные чувства, заставляя щеки пылать румянцем, а губы – застенчиво улыбаться.

После того как со всем было покончено, и опергруппа удалилась, Саша повернулся к ней:

– Пойдем, отвезу тебя домой.

– Домой?! – она испуганно уставилась на него. Домой ей нельзя…

– Не хочешь? – Саша вопросительно приподнял бровь. – Ладно, поехали, отвезу тебя в другое место, – он развернулся и начал спускаться по лестнице вниз. Предваряя ее возможный вопрос, кинул через плечо: – Переночуешь в гостинице, а утром я тебя отвезу на занятия.

***

Сидя на лоджии, Воронов пытался разобраться в самом себе, понять, отчего бессонница стала его постоянной спутницей. С небосклона сорвалась и упала, растворившись в бархате ночи, звезда, потом еще одна. Говорят, когда падает звезда, нужно загадать желание, и оно обязательно исполнится. Только вот то, что он хотел бы загадать прямо сейчас, никогда не исполнится.

Последние дни его мысли неотступно были заняты Ксенией. Сегодня его порадовало, что она обратилась к нему за помощью. Было приятно, что он хоть что-то мог сделать для нее, раз Влад не горит желанием облегчить девчонке жизнь.

– А с Владом поговорить все-таки нужно, – серьезно подумал Саша и усмехнулся: – Когда-то именно Влад вправлял ему мозги, помогал исправить все его «косяки».

Мысли вновь вернулись к Ксении. Все больше и больше казалось, что она как две капли воды похожа на Вику. Ее потерянный вид по дороге с кладбища помимо воли напоминал ему о том вечере три года назад, когда он, прояви хоть чуточку внимания и чуткости, мог предотвратить ужасные последствия. Мог, но не сделал. Тогда его мысли были заняты Юлей, ему не терпелось затащить ее в постель, убрать с дороги мешавшегося под ногами соперника, и он в упор не видел того, что творилось с сестрой.

Закрыв глаза, Воронов откинулся назад и прислонился затылком к стеклянной поверхности окна за спиной. Отличная память тут же услужливо воскресила картину: Вика, с отрешенным видом лежащая на кровати, ее односложные ответы на его торопливые вопросы, промелькнувший в глазах испуг при упоминании о «первой любви» и ясно читающееся в поведении мамы переживание о дочери и смущение оттого, что она беспокоит сына по пустякам.

И почему тогда его профессиональная чуйка смолчала? Потому что ему никогда не приходило в голову, что на его младшую сестренку, которую он всегда считал ребенком, кто-то может посмотреть как на объект вожделения? Или потому что в то время он думал не головой? Как охотник, загоняющий добычу, он предвкушал скорый желанный секс с Юлей и не хотел отвлекаться ни на что постороннее.

Не открывая глаз, Саша глубоко затянулся и медленно выпустил дым. Мысли потекли в другом направлении. А если бы он поставил тогда на место оборзевшего малолетку, кулаками объяснил, что «нет» значит «нет», какова была бы его жизнь сейчас? Вполне возможно, что квартира не дышала бы уютом, не сопел в кроватке сынишка, и он бы проводил ночи, не обнимая Юльку, а трахая доступных шлюх. Только и Вика с мамой были бы живы…

– Вот и не знаешь, как оно лучше было бы, – вздохнул Воронов мысленно.

– Саш, ты почему не спишь? – услышав тихий шепот, он обернулся.

В проеме двери замерла Юля. Тоненькая шелковая материя обтянула ее фигурку, подчеркивая округлившийся живот. Свежий ночной воздух холодил кожу, отчего Юля поежилась и обхватила себя руками. Саша успел заметить, что соски ее напряглись и соблазнительно выделялись на темной ткани. Удивительно, но она до сих пор была для него желанна, как и в тот день, когда он впервые увидел ее.

Затушив сигарету, он медленно привлек ее к себе и зарылся лицом в шелковистые волосы.

– А сама что не спишь?

Юля подняла голову и, внимательно вглядываясь в его лицо, с тревогой спросила:

– Что-то случилось?

Саша молча покачал головой, наслаждаясь блеском ее глаз в темноте, задумчиво провел рукой по щеке и, склонившись, приник к губам в долгом поцелуе. Прохлада ее кожи напомнила ему, что на дворе «не май месяц» и лучше не рисковать здоровьем будущей мамы. Не разрывая поцелуя, он бережно приподнял жену, внес ее в комнату и осторожно усадил на стол. Коротенькая ночнушка задралась, и мужчина скользнул одной рукой под ткань, обнимая Юлю за спину, второй снимая с плеча тоненькую бретель. Губы замерли на нежной ложбинке на шее, там, где часто-часто билась жилка. Он улыбнулся, чувствуя, что ее дыхание сбилось, тонкие пальчики утонули в ежике волос, а тело выгнулось ему навстречу. Осознание того, что она его хочет, еще больше обостряло и усиливало желание.

– Саша… подожди, – выдохнула Юля, когда его губы, оставив влажный след на груди, плотно обхватили сосок, а пальцы взялись за резинку трусиков. – Саш, – она мягко уперлась в его плечи. – Врач сказал, что лучше воздержаться…

– А мы аккуратно, – прошептал он ей на ухо, вновь привлекая ее к себе и ласково гася сопротивление.

– Нет, Саш, – уже твердо произнесла Юля, пытаясь вернуть обе бретели на место. – Врач сказал, что нельзя…

– Эх, – шутливо огорчился Саша. – На голодном пайке я долго не выдержу, – и еще раз поцеловав Юлю, добавил: – Ну, тогда спать…

***

В рассеянном свете ночника плавали густые клубы дыма, пепельница была полна окурков. Цифровое табло холодильника отсвечивало зеленым «04:52». За окном медленно растекалось апрельское утро, постепенно растворяя ночную тьму.

Покрасневшими, воспаленными от недосыпания и сигаретного дыма глазами Влад уже несколько часов смотрел на разложенные перед ним бумаги – копии амбулаторной карты Лены из районной поликлиники – и ничего не видел. Ту страницу, где размашистым почерком было выведено «Бер-ть 7-8 нед», он запомнил до мелочей. Каждое пятнышко, каждую черточку…