Дэйд вздрогнул, полностью возвращаясь в реальность.

- Стелла не виновата, она и сама чудом не погибла, теперь я это понимаю. И не позволю никому жертвовать моим сыном ради политики, - медленно произнес он. - Но надо любым способом скрыть это от Соланж. Боюсь даже подумать, что она натворит, если узнает о похищении. Тебе ясно? Илана в походе, она тоже не должна понять раньше времени. И всем остальным запрещаю говорить хоть одной из них об этом!

Мягкий и всегда мирный мастер пропал, на его месте стоял воин, готовый драться не на жизнь, а на смерть. Дэйя впервые видела своего брата таким, но пообещала ему все, что он хотел.

- Надо немедленно выйти на связь с Айвином. Я должен знать, что он потребует от нас как гарантию безопасности Ярса.

Айвин.

Зеркала отражали немолодого мрачного мужчину. Он здорово похудел и осунулся за последние луны, но даже это не могло убрать упрямый блеск в светлых глазах, заставить опуститься надменно вздернутый подбородок. Тсарь он здесь или кто-то в этом смеет сомневаться?

Айвин хмыкнул и вернулся к прерванному занятию. Боевой фантом ожил, бешено вращая двумя мечами. Его величество поправил тренировочные доспехи и ринулся в атаку.

Последние пару недель тсарь частенько наведывался в дальнюю часть дворца, отведенную под хозяйственные помещения, там же располагались казармы караульных и охранников. В просторных залах могли без помех тренироваться одновременно три десятка воинов в каждом, в малых комнатах занимался тсаревич со своими наставниками, а в накрытом магическим куполом тире можно было упражняться в стрельбе.

Владыка светлого государства был в курсе сплетен, распространявшихся по столице со скоростью лесного пожара, но, пожалуй, впервые они не привели его в бешенство. Поговаривали, что тсарь постарел и сильно сдал из-за войны. А еще, что все это из-за дочери, которую захватили деймины, и теперь нет никакой надежды увидеть девушку живой, потому что никогда такие похищения не заканчивались передачей заложников. Конечно, дураки они, эти деймины, освобождать ценную заложницу!

Кое-кто тихонько предполагал, что его величество мог и помешаться с горя, и только эти сплетни могли повредить репутации Айвина. Не хватало только, чтобы его решения и приказы подвергались сомнению из-за них. Остальное можно было пропустить мимо, даже казнить кого-то за антиправительственные разговорчики не хотелось.

Кроме всего прочего, светлый государь крайне плохо спал. Слишком много противоречивых мыслей гудело в голове, странные чувства и переживания не давали успокоиться, а, когда мужчина после нескольких чалов безрезультатных попыток забывался тяжелым, тревожным сном, ни к чему хорошему это не приводило. Флавий исправно снабжал Айвина успокоительными и снотворными зельями, но тсарь и без напоминаний придворного мага знал, что злоупотреблять ими не стоило.

Фантом совершил коварный выпад, так что мужчина едва успел парировать, скрестились два клинка, призрачный и настоящий, даже звон оружия прозвучал, словно в настоящей битве. Те, в чьих жилах текла кровь правителей Алайи, обладали полным иммунитетом к магии иллюзий, но если сами для себя создавали волшебные видения, они получались такими яркими, словно настоящие объекты. Тсарю показалось на миг, что от его призрачного противника даже яростью пахнет, хотя, разумеется, фантомы не могли излучать запахов.

Воин-видение попытался с размаха ударить противника свободной рукой, стараясь действовать внезапно и застать врасплох, но тсарь в последний момент отклонился, так что рука прошла по касательной. От сильного толчка он чуть не потерял равновесия, раскрылся и получил рану в предплечье. Не настоящую, разумеется, но синяк вполне мог остаться, тренировочные доспехи давали воинам возможность многое чувствовать на себе, чтобы быть готовым к настоящим сражениям.

- Проклятье! - прорычал тсарь, и уже сам стал теснить распоясавшийся фантом к дальнему концу зала.

Подобные тренировки в юности доставляли будущему владыке несказанное удовольствие. Конечно, в настоящие схватки наследника никто не отпускал, а энергия и воинственность требовали выхода. Как и все поколения правителей до него, Айвин прошел обязательный курс воинской подготовки, теоретический и практический, умел анализировать бои, достаточно разбирался во всем, чтобы принимать решения, как правитель, но все же этого было мало. Едва прошел период траура после смерти отца, как новый правитель, невзирая на возражения наставника и членов совета, помчался в бой. Охоты на хищников, карательные операции против разбойных банд и тому подобные возможности почувствовать вкус битвы давали весьма острые ощущения. Несколько раз тсарь был ранен, это научило его осмотрительности, но не отбило охоты к дракам. Только появление в жизни правителя тсарицы Леа и рождение Маркуса немного поумерили пыл воинственного владыки.

Конечно, сейчас, когда всего парочка лет отделяла Айвина от пятидесятилетия, он вполне четко осознавал, что вряд ли повторит кое-какие подвиги прошлого. Просто сейчас звон оружия и почти автоматическая реакция разума на град ударов, сыпавшихся со стороны фантома, позволяли забыть о проблемах. Танец со смертью, как сказал когда-то один из его товарищей, делает неважным все, кроме стремления выжить.

Призрак был загнан в угол и, после нанесения ему смертельной с точки зрения шейса раны, застыл без движения. Тсарь перевел дыхание и утор со лба пот. Тяжело давались ему тренировки, но все же он чувствовал себя намного лучше, чем в последние пять лет, когда совсем их забросил. Набранные за период спокойствия килограммы ушли, двигаться стало легче, но проклятая бессонница все портила.

Айвин снова глянул на себя в зеркало. Да, постарел. Новые морщинки на лбу, тонкими черточками расползлись от сурово сжатых губ. Отрастить что ли снова бороду, хоть она скроет нежданно-негаданно подкравшуюся старость. Хотя, о ней все же еще рано говорить, даже седина не посеребрила густую золотистую шевелюру, да и глаза глядят ясно и твердо, вопреки усталости.

Мужчина развеял фантом, вытер лицо и шею приготовленным рабами полотенцем и отправился в душевую. За три минуты, пока он шел, нахальные мысли снова свернули не в ту сторону, и в голове сама собой всплыла утренняя встреча с Кираном.

Упрямый мальчишка! Временами он вел себя абсолютно неподобающе, но упрямством и силой воли уже сейчас не уступал отцу. Айвин точно так же поджимал губы и задирал подбородок, чтобы не нагрубить в ответ и не удостоить собеседника лишним словом, когда его самого батюшка доводил до белого каления. Надо же, а ведь сам себе обещал, что с собственными детьми не повторит подобного поведения, а не прошло и четверти века, как все признаки дурной наследственности налицо. Сын своего отца, внук своего упрямого деда, Киран обещал со временем стать несгибаемым, но сможет ли он сохранить ту доброту и чуткость, которые сейчас еще прячутся за напускной суровостью юного волшебника?

Интересно, дадут ли нынешнему владыке Алайи потомки какое-либо прозвище? Если подумать, то ни одного лестного эпитета время не прибавляло именам правителей. Витор Упрямый, дед Айвина, славился непреклонным характером, отец - черствостью, за которую и заполучил свое прозвище в народе. Гордецы, холодные надменные властители, ни одного, кому бы народ приписал, например, имени Справедливый или Освободитель? Хотя случались и такие. Фамильное упрямство и авторитарность характеров, передававшаяся по наследству, играни более важную роль и не забывалась, как другие поступки.

Влад. Прекрасно подходившее отцу имя. Владыка. И слово ‘власть’ - воплощение сути странного мужчины, по прихоти судьбы и великого Дракона оказавшегося родителем Айвина. Мать его, тсарица Финелла, умерла рано, он почти ничего не помнил о ней, ходили даже слухи, что сам супруг и отравил ее, дабы не устраивала заговоры за его спиной.

Когда тсарь вспоминал о своем детстве, много интересного было в тех далеких временах, много опасного, но как ни старался мужчина, не мог он сказать, счастливыми ли были те дни. Когда-то он думал, что да: постоянное соперничество среди юных наследников, обучение, стремление во всем быть первым, насыщенная жизнь. И с другой стороны постоянная нехватка любви, почти физическая потребность в отцовском одобрении, а Влад лишь мельком кивал обычно, занятый другими делами.