Стул президента остаётся пустующим, все занимают свои обычные места за столом, кроме Эджа. Дозер усаживается на свой стул вице-президента слева от места Кэпа. Я занимаю своё обычное место справа от руководителя клуба, где я сидел с тех пор, как Гризу был поставлен диагноз, и он стал секретарем. Братья ставят другой стул рядом с Дозером для Эджа.

Обычно сидеть за одним столом напротив Ди не было проблемой, но не сегодня. Он сверлит меня безумным взглядом. Вены на его руках вздуваются от того, с какой силой он сжимает подлокотники своего стула, словно в данный момент он мечтает лишь о том, чтобы выбраться отсюда.

— Что? — выплевываю я, вздернув подбородок. — Я же сказал, что… всё решено. Оставь её в покое, и у нас не будет проблем.

— А если не оставлю?

Гриз хлопает по столу.

— Мы здесь не для того, чтобы разбираться в вашей херне. Вам обоим чертовски повезло, что Кэпа здесь нет, и он не видит, как вы сретесь из-за женщины. Он бы надрал вам задницы так, что вы бы сесть не смогли.

Гриз неодобрительно качает головой.

Эдж поворачивается к Дозеру.

— Что я говорил? У нас есть дела поважнее, нам некогда обсуждать то мелкое дерьмо, что встало между вами, — глядя поочередно то на меня, то на Дозера, он заявляет: — Очевидно, что у вас ещё остались какие-то разногласия, но вам нужно с ними покончить. Заберите их с собой на ринг и положите этому конец. Сегодня вечером. Ясно?

— Позвольте мне кое-что сказать, — Гриз встречается со мной взглядом, а затем переводит своё внимание на Ди. — Кое-что, что вам, тупым сосункам, нужно раз и навсегда вбить в свои непробиваемые гребаные черепушки. Мы не собачимся из-за женщин. Когда братья вытворяют такое дерьмо, они разрывают этот клуб на части. Мы все согласились жить по кодексу. Этот клуб и каждый член клуба на первом месте. Мы — одно целое, вместе живём, ездим и умираем. Мы делаем все это, чтобы выжить. Не получается выжить, мы умираем бок о бок. Если вы больше не верите в это… Не хотите уважать эти законы… Тогда убирайтесь к чертовой матери.

Его последние слова отзываются эхом в тишине, по крайней мере, у меня в голове.

Гриз проводит рукой по паре своих колец, а затем ударяет кулаком по столу.

— Ещё один момент, и тогда я закрою свой старческий рот. Я понимаю, почему ты злишься, брат, — говорит он Ди. — Мав украл у нас кое-что хорошенькое и забрал это себе, — я вздрагиваю от удивления и смеряю Гриза сердитым взглядом. — Поэтому надери ему задницу, расквитайся по полной и покончим с этим. Но, брат, следует также отметить, что в данной ситуации все предельно ясно. Ты оставишь её в покое. Она занята. Она с тем, с кем хочет быть. Мы все это видим. Так что, с этого момента, она за пределами твоего интереса. Она принадлежит брату, и точка. Ты понял меня?

Во время этой речи глаза Дозера продолжают сверкать от ярости, но напряжение постепенно покидает его тело. Когда Гриз замолкает, спустя секунду затянувшегося молчания, Ди смотрит на меня.

— Сегодня мы за всё рассчитаемся. Ты и я. Тогда проблема будет решена.

Я киваю. Ликование проносится в моей груди подобно прохладному ветерку. Все, о чем я могу думать, так это о том, что клуб только что признал Эмбер как мою старуху, и ни один брат не возразил против этого. Я не мог наплевать на то, что мне придётся заплатить за обман кровью. Я заплачу любую цену.

— Теперь мы можем приступить к гребаному обсуждению, а? Потому что… Чёрт… Я в пяти минутах от того, чтобы отключиться за этим долбаным столом, — бормочет Септик. Он энергично трёт руками лицо, а затем проводит ими по своим тёмным волосам, которые спадают на его плечи.

— Тогда давайте перейдем к делу, — прочистив горло, говорю я.

Все взгляды устремляются на меня.

— Я созвонился с Уизом этим утром. Никаких следов нашего мальчика Генри с тех пор, как его кредитная карта засветилась возле той хибары. Парень исчез.

— Мне по-прежнему кажется, что кто-то добрался до него первым, — вставляет свое слово Таз.

— Одна опрокинутая лампа ни хера не значит, — выпаливает Дозер. — Они просто могли уехать второпях.

— Хорошо, значит, в качестве свидетеля мы получили призрака, который знает, как скрыться так, будто он находится в программе по защите свидетелей. По-моему, это подозрительно. Что ещё мы имеем? — спрашивает Эдж. — У парня есть родственник, из которого мы можем вытянуть информацию? Кто-нибудь, кто может быть в курсе, где он?

— У него есть сестра, — отвечает Таз, — чью кредитную карту он использовал. Вот почему мы не сомневаемся, что она что-то знает.

— Ладно. — Эдж подталкивает Ди локтем. — Что скажешь, если вы с Тазом с утра пораньше нанесете ей дружеский визит? Я подчеркиваю… «дружеский». Припугните её слегка и, возможно, она его сдаст, — затем он спрашивает у Таза: — У неё есть дети?

— Да.

— Хорошо. У неё есть мотивация. Запомните… — его взгляд ожесточается, и он с прищуром глядит на Ти. — Дружеский.

Таз бросает взгляд в мою сторону, и я награждаю его лёгким кивком. За неимением официального президента, руководящего этим клубом, я не стану оспаривать необходимость его участия в данном предприятии.

— Я хочу всё знать. Всё, что вы не могли рассказать мне, пока я находился за решеткой, — обращается Эдж к группе собравшихся. — О Кэпе и той ночи. О том, как обстоят дела клуба. Каким бизнесом мы управляем и какой товар продаём.

Половина присутствующих за столом человек напрягается. Повисает ещё одна тяжелая пауза. Эдж очень напорист, всегда был. Он прирожденный лидер, как Кэп, но нетерпеливый, как я. И для некоторых из братьев — новых обладателей нашивок — его пятилетнее отсутствие означает, что они не знают его и не доверяют ему. Наверно, они задаются вопросом, должным ли мы вот так просто открыться ему и ознакомить с бухгалтерией. На карту поставлены наши жизни, наша свобода. Излишняя откровенность не с тем человеком о такой жизни может дорого обойтись.

Я прям так и вижу, как Стоун и Дизель спрашивают себя: «Что, если его верность после отсидки уже не та?»

Но это не так. Эдж — истинный «Предвестник Хаоса». Он живёт и дышит клубом. Он может быть морпехом, патриотом, но уж точно не предателем. Он служил, потому что шёл к этому с самого детства. Он следовал по стопам своего покойного отца, так же, как и Дозер по стопам Кэпа. Они оба пытались стать героями, как Кэп в своё время. Но, по правде говоря, он больше сын Кэпа, чем Дозер. До мозга костей.

Я толкаю речь, чтобы развеять опасения, при этом обводя взглядом стол.

— Расскажите ему всё, что он должен знать о том, как у нас обстоят дела. Половина из вас, придурки, хочет, чтобы он занял место Кэпа. Ему нужно всё знать, чтобы встать у руля.

— Согласен, — поддерживает меня Гриз.

Дозер тоже берет слово, переводя разговор к главной теме обсуждения.

— Мы опросили всех в округе и неподалёку от места происшествия. Но все торговые точки были закрыты, да и в три часа утра на том участке дороги было не так много людей. Перес предоставил нам все имеющиеся у него зацепки. Мы упорно следовали по ним, но не добились ничего нового, кроме того, что Мав вышел на свидетеля.

— Где это произошло?

— На 314 км. Это участок пустынных земель перед Пэлас Уэст, — отвечаю я.

— Куда он ехал? — спрашивает Эдж.

— Отвозил Бекку домой, наверное, — заявляет Гриз.

— Расскажи мне об остальном, — кивает мне подбородком Эдж.

— Четыре выстрела. Первая пуля попала в плечо. Я полагаю, это отвлекло его, и он не заметил шипов, разложенных на дороге. Мотоцикл проехал прямо по ним и скатился в кювет. Они были выпачканы в грязи. Бекка получила куда более серьёзные повреждения. Часть её черепа была раздроблена от удара. На них не было шлемов.

— Потом он пополз к ней, — хрипло произносит Гриз. — Пятнадцать чертовых футов. Огнестрельное ранение, боль от сломанной ноги, ребер и вывихнутого плеча.

— Вот где он получил ещё три пули в грудь с близкого расстояния, — добавляю я. — Врачи скорой сказали, что у него дважды отказывало сердце по пути в больницу. Док сказал, что не понимает, как ему удалось выжить. Что ему чертовски повезло остаться в живых.