Я поворачиваюсь к нему, больше не в силах бороться с искушением потрогать его. Я кладу руку ему на живот. Как только я это делаю, в глубине его горла зарождается стон, его пресс напрягается. Его глаза все еще закрыты, когда я скольжу пальцами по его животу. Он убирает свою руку с груди, предоставляя мне полный доступ. Я читаю кожу на кубиках его пресса, как будто это шрифт Брайля, и запоминаю каждый звук удовольствия, который он издает. Продвигаясь к его груди, я дразню его кончиками пальцев, кружа по его соску, а затем перемещаю их к центру его грудной клетки, прослеживая ими слова татуировки. Исследовав верхнюю часть его тела вдоль и поперек, я робко касаюсь его челюсти и чувствую, как его щетина царапает кончики моих пальцев. Те самые жесткие волоски, что оставили временный ожог между моими бедрами и на моей шее.

Боже правый… мой Люци — красавец. Ни одна женщина в здравом уме не сможет устоять перед его лицом и телом. И не только перед ними.

У меня не было шанса устоять, так ведь?

Да, не было.

С того момента, как я его увидела, он меня очаровал. Проложил себе путь прямо в мое сердце.

Когда я дотрагиваюсь до его губ и провожу по ним подушечками своих пальцев, рот Мава приоткрывается. Я влюбилась в эти губы в первый день нашей встречи. Несмотря на то, что он зажимал ими сигарету, они были самыми сексуальными губами, которые я когда-либо видела. Полные и созданные для поцелуев.

Наконец, его глаза открываются и сосредотачиваются на моем лице, они полыхают огнем, который практически опаляет воздух между нами.

Он смотрит на меня так, будто я — его еда, в которой он слишком долго себе отказывал.

Мы смотрим на друг друга, и я задаюсь вопросом, чего он ждет. Почему он не целует меня? Почему не ласкает меня? Почему не займется со мной сексом? Что случилось с его обещанием трахнуть меня?

— Мав?

Он лениво мне улыбается:

— Да, детка?

Я поглаживаю его щеку и изучаю его лицо.

— Чего ты ждешь?

Он поворачивает голову и целует мою ладонь. Когда он снова встречается со мной взглядом, он произносит:

— Тебя. Я говорил тебе. Ты контролируешь это. Я не хочу требовать от тебя больше того, что ты готова мне дать.

Но я хочу большего. Я хочу то, что ты мне обещал.

Слова так и вертятся на кончике моего языка.

Я неуверенно придвигаюсь к нему и обнимаю его за шею. Прильнув ближе, я не спускаю с него глаз. Он не сдвигается ни на дюйм. Он ждет, когда я сделаю первый шаг, когда припаду губами к его губам. Он приоткрывает рот, мой язык проскальзывает внутрь и нерешительно тянется ему навстречу. Он хватает меня за шею и вторит моим движениям, моей страсти, моему порыву. Но он сдерживает себя. Под его кожей дремлет чувство голода. За нежными поцелуями скрывается неистовство, стремящееся вырваться на свободу.

Я жажду этого и байкера, который берет то, что хочет.

Я углубляю поцелуй, действуя более агрессивно. Мои руки блуждают по его телу, я прикасаюсь к нему без всяких ограничений. Я всасываю его губу в свой рот и оттягиваю ее зубами, после чего отпускаю. Моя рука устремляется по его животу вниз и накрывает его эрекцию под трусами.

— Черт! — шипит Мав и дергается под моей рукой. Затем останавливает мою руку и говорит: — Ты не обязана это делать.

На это раз я затыкаю его своим ртом, не дав договорить, и целую его без всякой сдержанности. Мы — сплетение губ, языков и рук. Мы так возбуждены и разгорячены, что воздух между нами трещит от накала.

Разрывая поцелуй, я выдыхаю:

— Я хочу, чтобы ты выполнил то, что пообещал мне.

Через секунду он привстает на локоть и усиливает хватку на моей шее.

— Куколка, — его большой палец гладит меня по челюсти. — Клянусь Богом, детка, мне нужно быть в тебе больше, чем дышать. Вообще-то, у меня и так уже крыша едет. Ты точно уверена? Я не стану торопить события, если это то, в чем ты нуждаешься.

— Нет, покажи, насколько хорошо мне может быть с тобой.

Он перекатывается, оказываясь на мне, и заключает мое лицо в свои ладони.

— Проклятье, детка. Я хочу быть тем, кто тебе нужен, но мой контроль висит на волоске. Я уже не смогу быть нежным.

— Значит, больше не сдерживайся.

— Господи, по-моему, ты не понимаешь, о чем меня просишь.

Я кусаю его губу, почти до крови.

— Понимаю.

— Черт.

Наши рты сталкиваются друг с другом. С той секунды, как наши губы соприкасаются, это необузданный, жесткий, граничащий с насилием поцелуй. Его руки впиваются в мои бедра, и нижние части наших тел двигаются в унисон. Вращение его бедер моментально начинает пробуждать во мне жажду большего. Вжимаясь в меня, Мав низко рычит, и этот звук эхом отскакивает от его груди. Приподнявшись, он склоняет голову над моей грудью. Он лижет мой сосок и перекатывает его во рту, после чего слегка прикусывает зубами.

У меня перехватывает дыхание, и я откидываю голову назад.

— Боже, как же хорошо. Все, что ты делаешь, это так приятно.

Он оставляет меня на минутку, но только для того, чтобы избавиться от своих боксеров. Потом он раздвигает мне ноги и встает между ними на колени.

— Такая чертовски мокрая для меня, Куколка. И каждая капля этого нектара — моя.

Он накрывает ладонью мое лоно, а затем смазывает моими соками свой ствол. Другой рукой он надавливает большим пальцем на мой клитор и улыбается, когда я извиваюсь под его умелыми манипуляциями.

Перенеся свой вес на одну руку, он закидывает мою ногу себе на бедро. Не успеваю я перевести дыхание, как он направляет свой длинный толстый член к моему входу.

— Скажи мне, Эмбер. Это то, что ты хочешь?

— Да.

— Значит, ты не хочешь мило, нежно и сладко? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя так, как мы оба в этом нуждаемся?

— Да!

Я хочу этого. Я хочу его больше, чем когда-либо и что-либо хотела в своей жизни. Он мне нужен. Он нужен мне, чтобы ослабить давление внутри меня, убрать его полностью.

В меня проталкивается кончик его члена. Он большой, и сначала мое тело противится вторжению. Там, где я растягиваюсь, чтобы приспособиться к его размеру, присутствует легкая толика боли.

Кажется, мы оба задерживаем дыхание. Подавшись назад, он снова толкается, прикладывая больше сил и, о, Боже мой, это просто необыкновенно.

— Черт! — шипит он, когда постепенно проникает глубже. — Расслабься, детка, позволь мне почувствовать, как ты кончишь.

Я стараюсь, но напряжение сходит только тогда, когда он отвлекает меня, играя с мои клитором.

При следующем толчке он погружается в меня по самые яйца, и его голова падает вперед. Он выпускает гортанный стон, шепчет «Боже» и закрывает глаза.

Он наполняет меня полностью, и это не сравнимо с тем, что я когда-либо чувствовала.

— Боже, Эмбер. Это охренительно, — говорит он между рваными вздохами. Затем он обхватывает мое лицо ладонями. — Ты в порядке?

— Да, — киваю я.

— Ничего, если я начну сейчас двигаться?

Я снова киваю.

— Скажи это, Кукла.

— Да.

Он сжимает челюсти, а его глаза приобретают оттенок расплавленного золота. Он немного отступает и погружается в меня вновь. Еще глубже. Я издаю невнятный звук и выгибаю спину. Он снова ругается и накрывает ладонью мою грудь. Наши тела сталкиваются, и он толкается в меня снова, пока не устраивается во мне полностью, пока его тело не оказывается на одном уровне с моим собственным.

Склонившись, он проводит губами по моей шее. Прикусывает за ухо.

— Детка, достаточно звуков, которые ты издаешь, чтобы заставить меня кончить. Но это. Это уже перебор. Чувствовать, как ты держишь меня, словно мы созданы друг для друга. Ничто… Ничто даже близко не стояло, — сбивчиво произносит он.

Затем он набрасывается на мой рот страстно и агрессивно.

Я цепляюсь за него как за спасательный круг. Он задевает особую точку внутри, которая посылает дрожь наслаждения через мое тело с каждым ударом. И оно нарастает, когда он подается назад и снова вбивается в мое лоно. Наши тела работают в тандеме. Он ввинчивает в меня свой член так, что я судорожно хватаю ртом воздух и умоляю о большем.