Эцэллон чувствовали все древние. В них было некоторое родство, которое позволяло им чувствовать друг друга. Поэтому Джереми весь был как на иголках, хотя до этого его ничто не могло удивить. Он постоянно оглядывался и вздрагивал от каждого шороха, вглядываясь в темноту у старой лесопилки. Как только показалось знакомое лицо, парнишка немного успокоился, но все равно внутри него находилась натянутая пружина.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он таким тоном, будто ему и вовсе было все равно на ее присутствие.

– Джим здесь?

«Паучиха» не знала этого наверняка, но очень надеялась, что он окажется поблизости. Или, хотя бы, носитель будет знать приблизительное местоположение ее брата. Оукинзу не потребовалось ничего отвечать, так как «паук» сам показался на выходе из деревянной хижины. Он медленно приближался, ожидая худшего. В последнее время приходы его сестры все чаще совпадали с массовыми убийствами, и Джим подозревал, что на сей раз она пришла либо за ним, либо за Анабель и ее друзьями.

– Ты должен бежать. Сегодня утром.

– Куда? Я не могу, мы тут эцэллон уничтожить пытаемся.

Девушка перевела взгляд на Джереми.

– Ты ведь знаешь, что без ножа Потрошителя у тебя ничего не выйдет, не так ли? – спросила она после короткой заминки.

– Ну, мы догадывались, – Джим почесал затылок и обернулся к хижине, услыхав, как ту покинули остальные члены их группы выживших.

– Тогда я помогу тебе, но позже, – девушка вернула взгляд обратно к своему брату, а потом посмотрела и на всех подошедших. – Для начала я должна сказать вам, чтобы на рассвете вы ждали меня на пустыре между двумя фабриками. В яслях. Это ваш единственный шанс выжить.

Единственным, кто схватился за призрачную надежду выжить и спасти остальных, был Леонард. Чеду хотелось умереть, это понял бы даже идиот, заглянувший случайно ему в глаза. Анабель и вовсе абстрагировалась, запершись глубоко в своем сознании. Черт знает, что она там видела. А Джим… Что до него, так он никогда не ценил собственную жизнь. И этим близнецы тоже были похожи.

– Что там будет? – спросил Лео. – С чего нам тебе верить?

– У вас нет выхода. Либо вы идете туда, либо к полудню вы все будете мертвы.

– Нет, я не могу оставить Джереми, – было начал «паук», но Оукинз не дал ему договорить.

– Она же сказала, что поможет мне. Ты не веришь своей сестре?

Джим в момент заткнулся. Нет, теперь он ей не верил. Любил, по-прежнему, но не верил. Такое бывает, если несколько раз подорвать доверие близкого человека. Никто просто не знает, что нужно делать в такой ситуации.

– Ладно, – «паук» смирился. – Мы будем там на рассвете.

Парень поднял взгляд на сестру и понял, что ее лицо, до этого момента серьезное и беспристрастное, как у каменного изваяния, теперь было мокрое от слез, а на губах проступала улыбка.

– Спасибо, – она кинулась к нему, обнимая за шею и больше не сдерживая слез.

Джим тоже обнял ее, точно не понимая, почему она рыдала. Позже до него все равно дойдет, что это были обычные слезы счастья. Она спасла его. У нее получилось.

Эмоции вскоре были взяты под контроль, и о слезах напоминали только покрасневшие белки глаз и кончик носа. «Паучихе» еще предстояло выполнить свою часть сделки.

– Что будет, когда эцэллон будет уничтожен? – спросил Джереми, когда они вдвоем вышли к первому городскому фонарю.

– Потрошителю от этого ничего не будет. Но твой путь здесь как человека будет завершен. Ритуал свершится. Все это делается только ради ритуала.

– И в чем смысл?

– В метаморфозе.

– Из чего во что?

– Из заключенного в… не знаю точно во что. Если все получится, мы вряд ли это увидим. Мы к тому времени будем мертвы.

– Это какой-то сценарий апокалипсиса или что вообще?

– Нет, люди останутся жить. Могут даже появиться новые криптиды, которых не было раньше, а может, которые давно исчезли. Потом снова исчезнуть. И так по кругу.

– А для чего тогда эцэллон? Для чего я?

– Без этого всего ничего не получится. Слушай, правила создавались много тысяч лет тому назад, у людей того времени не было телевизоров и Интернета, чего ты еще от них хочешь?

– Действительно, – хмыкнул Джереми. – Так я умру? Ну, когда…

– Я не знаю, – призналась Джилл. – Оба варианта возможны, и зависит это только от тебя. Если ты будешь слабым, то умрешь.

Оукинз теперь не знал, что значит слабость. За последние пару недель он видел силу там, где раньше видел только слабость. Теперь он видел силу в себе, но так ли это на самом деле? Парнишка кинул взгляд на зеленую камеру у себя в руке и вздрогнул. Он ведь даже не помнил, как взял предмет в руки. Теперь она была неотъемлемой его частью, продолжением его самого. Джереми настолько привык гладить корпус этого фотоаппарата, смотреть в видоискатель, чтобы увидеть какое-нибудь новое существо, что теперь не мог так просто расстаться с полароидом. Словно тот прирос к парню. Это и есть слабость?..

Они остановились. Джилл смотрела в звездное небо, прямо на полную луну, отливающую слегка желтоватым и поблескивающую.

– Посмотри на нее через камеру, – попросила она своего спутника, и тот подчинился.

Только стоило ему поднести фотоаппарат к лицу, как парнишку охватил ужас от увиденного. В камере его ждала не луна, а второе солнце, менее яркое, но более близкое к поверхности земли. Оно закрывало треть небосвода, если не половину, и Оукинз был готов поклясться, что видел потоки лавы на поверхности этого кошмарного небесного тела. Все небо полыхало огнем, но как только парень убрал полароид от лица, то снова увидел обычную луну, маленьким желтоватым пятном висящую в темном небе.

– Красиво, правда?

– И ты все это время ее видишь?..

– Да. Мое видение отличается от твоего. Пусть я не вижу голов животных и насекомых у других криптидов, но я вижу то, чего люди не видят.

В свете фонаря сверкнул нож, и девушка протянула его своему спутнику. Он принял оружие, присел на корточки, положив эцэллон на землю, объективом вверх. «Если моя привязанность к этой штуке – слабость, – думал Джереми, – тогда я уничтожу ее. А потом и Потрошителя». Парень сделал пару пробных взмахов в воздухе, примеряясь бить прямо в линзу, и нанес удар.

Стекло линзы хрустнуло, корпус треснул, ломаясь и проминаясь под тяжестью руки. В стороны полетели мелкие зеленые и черные осколки, похожие на пластмассу. Парень с трудом вытащил нож из эцэллона, разглядывая собственное творение. Это несомненно был успех. На всякий случай Джереми измерил пульс и пришел к выводу, что все еще жив, и все было проще, чем ему казалось. Парнишка поднялся и невольно отступил назад.

– Не… Не понимаю… Я же…

Юный Оукинз продолжил пятиться подальше от Джиллиан, но та шла за ним, не позволяя увеличить дистанцию.

– Я ведь уничтожил…

Он больше не видел ее лица. Только огромная паучья морда маячила у него перед глазами. На него смотрели четыре пары черных круглых глазок, вокруг которых топорщились тоненькие волоски. Взгляд парня опустился ниже, к жвалам. Джереми никогда не боялся пауков, нет, но он не мог похвастаться и особой любовью к этим членистоногим.

– Джереми, успокойся, – паук положил свои лапки ему на плечи, и парень закричал, пытаясь вырваться, но ничего не вышло.

Он просто метался из стороны в сторону, как мелкая мошка, запутавшаяся в сетях восьмилапого хищника.

– Джереми, прекрати кричать, это все еще я! – голос Джилл наконец достиг его ушей.

Парнишка перестал брыкаться, таращась во все глаза на жвала, которые двигались каждый раз, когда он слышал голос девушки.

– Вот, хорошо. У тебя получается. Теперь вспомни мое лицо. Закрой глаза и представь его. Ну же!

Джереми зажмурился. Попытки выбросить образ монстра из головы оказывались неудачными. Тогда парень решил начать с чего попроще. Он представил себе бородатое лицо Билла. Его счастливое лицо что-то ему говорило. Тогда они сидели с ним в баре и планировали, чем будут заниматься, когда переедут жить к Анабель. Лицо Анабель… Очень серьезное, но довольно добродушное. Она была рада ему. И была бы рада, даже если бы у него не было этого гребаного эцэллона… Потом он вспомнил Джима, который ничего от него не требовал. Просто так согласился дать парню кров над головой и оплатил завтрак. Это был, наверное, самый вкусный хотдог в жизни Джереми, «паук» его не обманул. И только потом память выстроила лицо Джилл. Она помогла ему разрушить эцэллон. И он все еще был жив благодаря ей.