– Можешь не прикидываться. Его ты можешь провести, меня – нет, – взгляд Потрошителя случайно упал на черную оконную раму, узкую, но вытянутую в высоту. – Я вижу, ты пыталась открыть окно.

Девушка досадно застонала и открыла глаза.

– Проклятое окно заело, – она приподнялась на кровати и лениво села.

Потрошитель хмыкнул и облокотился на спинку кресла, вытянув вперед ноги и приготовившись слушать.

– Вот этот парень… – она указала в сторону двери.

– Бэй, – подсказал мужчина.

– Он сейчас что-то про мое убийство говорил? Впрочем, неважно… В последнее время я слишком часто это слышу. Что он вообще такое? Он чувствуется… странно. Как будто он такой, как я, но другой. Я таких в жизни не видела.

– Мой слуга – тутовый шелкопряд, родом из Китая.

– Да быть не может, – хихикнула девушка и махнула рукой. – Таких не существует.

В городе таких действительно не существовало, как и многих других видов, павших на поле сражения с Потрошителем.

– Он – один из древних представителей, ныне вымерших. Последнего я убил в конце девятнадцатого века, а для этого сейчас протекает восьмой век жизни. Среди вас тоже есть представители древних, немного, но есть.

– Арахна, – предположила она, и Потрошитель кивнул. – Она последняя из древних пауков… Королева, убившая собственную сестру во время побега из огненных пещер …

– Хм, – Потрошитель нахмурился: он меньше всего ожидал услышать эту фразу от нее. – Откуда ты знаешь? – склонил он голову на бок.

– Честно говоря, я до сих пор иногда чувствую жжение в пальцах. Она могла помочь мне, но не стала. Тогда, на выходе из пещер, я просила у нее помощи. А она впилась мне в голову.

– Какая жалость, – он приблизился настолько, что они вдвоем могли чувствовать дыхание друг друга, и провел рукой по щеке девушки, – было больно?

– Нестерпимо.

Короткий, но яркий поцелуй, во время которого рука плавно опустилась с щеки чуть ниже, к шее… и сдавила ее мертвой хваткой, перекрыв доступ к кислороду.

– Тогда тебе, наверное, известно, что я собираюсь с тобой сделать.

Она не сопротивлялась, принимая смерть как данность. «Что ж, не в первый раз ведь уже».

Если продолжить начатую не так давно тему страхов, то можно узнать много нового о природе людей и существ. Но не только о природе, есть еще и личность, независимая от происхождения. И если у «пауков» страхи были связаны непосредственно с их видом, то для Норы страшным было остаться одной. Не одной в квартире, не одной в доме, в городе; одиночество она переносила прекрасно. Одной в своем роде. Она сразу представляла эту ответственность за продолжение рода, от одной мысли о которой ее начинало тошнить. И так получилось, что страх ее стал реальностью, и на его месте появилась совершенно иная боязнь одиночества, основанная на ее чувствах к Адаму.

Нора была последней из «лесных волков». Остальные представители сего семейства были уничтожены спустя несколько месяцев после изгнания тогда еще девочки-подростка в никуда. Состояние стаи «полярных волков» в то время тоже оставляло желать лучшего, и многие наперед загадывали их скорейшее вымирание. Но они не вымерли.

Что Нора, что Хаул жили среди людей, где им ничего не угрожало. Они старались не думать об этом и оставляли свой долг перед миром на потом, находя более важные дела. И если Хаул заботился преимущественно о себе и своем денежном состоянии, то Нора помогала другим существам. Ну или старалась помочь. И хоть этой ночью было особенно темно, она не боялась.

Путь ее лежал точно по границе территории людей и территории таких, как она сама. Это было одновременно и безопасно, и полезно, так как увидеть или услышать, как кто-либо зовет на помощь, а затем вытащить жертву к людям было вполне реально. Так в прошлый раз она и нашла Виеру. Конечно, таким образом проходила не каждая ночь, иногда ноги не вели ее дальше собственного подъезда, и тогда она просто стояла на крыльце, выкуривая одну сигарету за другой, на всякий случай прислушиваясь.

Сегодня было не только темно, но и тихо. Нора даже успела подумать, что Потрошитель решил взять небольшой отпуск, и неделя пройдет спокойно.

Тут взгляд ее засек некое движение в ее сторону. Неторопливое и почти что сонное. Женщина остановилась, предпочитая дождаться, пока Хаул сам подойдет.

– Что-то ты поздновато вышел погулять, не находишь?

– А ты у нас, значит, по-прежнему бессменный пограничник.

– Страж Империи, ага.

«Волк» хмыкнул. Ему было неловко, но причину этого мужчина не понимал. Он ведь вполне самостоятельный и взрослый, он имеет право здесь находиться. Но чувствовал он себя мальчишкой, перелезшим через забор частного предприятия и застуканным на месте преступления суровым охранником.

– Собираюсь проведать Виеру. Ну, ту, что…

– Да. Я поняла. С ней все в порядке?

– Да, более ли менее. Я отвел ее в лазарет.

– Правильно. Там по крайней мере безопасно. В любом случае, лучше выбирать более светлое время суток для визитов. А то можешь повторить ее опыт ночных скитаний.

– В следующий раз так и сделаю. А теперь я хотел бы откланяться, у меня срочное дело, и я спешу.

– Не смею больше задерживать. Доброй ночи, – женщина указала рукой туда, где предположительно протекала река Мэй, и куда по совместительству держал путь старый знакомый, словно она уступала ему дорогу в тесном дверном проеме.

Хаул продолжил путь, и Нора какое-то время стояла, поджидая, не появится ли Потрошитель в эту минуту. Она хорошенько напрягла слух, в попытке услышать посторонний звук шагов, но этого так и не произошло. «Волчица» продолжила обход границы между мирной жизнью и островком хаоса, именуемом так нежно колыбелью.

Ночь действительно выдалась спокойной, и Нора с чистой совестью завернула в знакомый проулок, через который вышла во двор многоэтажного дома.

В коридоре квартиры свет был выключен, но все равно попадал туда из гостиной. Он снова ее ждет.

Ботинки и куртка остались ждать в коридоре следующей вылазки из убежища во внешний мир, а их обладательница скрылась за углом.

– Кого сегодня вытащила с того света, спасатель Малибу?

Голос доносился из спальни, и Нора протиснулась в комнату, стараясь не задеть полуоткрытую дверь, и повалилась на кровать, потягиваясь.

– Почему Малибу?

– Потому что наш город, очевидно, не Малибу. Я бы даже сказал, он прямо противоположен. Особенно, географически. Если соберемся когда-нибудь провести там мой отпуск, придется лететь через всю страну в Калифорнию.

– Никогда не любила Калифорнию, – Нора поморщилась. – Слишком жарко.

– В любом случае, у нас есть еще по меньшей мере три месяца. Успеем все хорошенько обдумать, – мужчина уж было перевернулся на бок, но потом вспомнил, что так и не узнал ответа на первоначальный вопрос, а потому повторил его вновь.

– Нет, – вздохнула Нора то ли с облегчением, то ли с сожалением. – Вроде бы сегодня моя помощь никому не пригодилась.

Они замолчали, обдумывая сказанное. За окном будто не было ничего, одна пустота. Об этом свидетельствовало полное отсутствие звуков. Впервые за долгое время не было слышно ни криков соседей, ни музыки, ни шума дрели или перфоратора, ни даже проезжающего мимо транспорта.

Даже Хаул отметил, как тихо было на улице. Он-то привык жить в той части города, где люди, казалось бы, вообще забыли, что такое сон. И страх. Но сейчас мужчина чувствовал, как чувство страха витает в воздухе, словно дым, обволакивает его целиком. Не его страх, чужой, страх тех, кто находится сейчас здесь. Один на всех. Мужчине казалось, этот страх обязан был быть заразителен, проникать в души случайных прохожих, заставлять и их самих бояться неизвестно чего, но самому ему страшно не было. Его чувство страха давно атрофировалось. Когда стая еще процветала, его отец частенько говорил: «Потрошитель, как и все охотящиеся твари, чувствует страх. Не будешь бояться, и он потеряет тебя из виду».