В любом случае, до чего бы я ни додумался — это всё останется бредом, даже если близок к разгадке, без знаний о магии сложно рассуждать о чём-то эфемерном, созданном магом и доработанным «богом», ну или скорее тем, кого волшебник считал богом. Я до сих пор иногда думаю, что сошёл с ума, а окружающие мне подыгрывают.

В конце октября мы с Машей забрали ребёнка из деревни в город.

По возвращению в город я принялся вновь вкладывать деньги в пакеты ценных бумаг, формируя их с прицелом на долгосрочные инвестиции и получение небольших дивидендов. Цены на акции как раз упали достаточно сильно, было понятно, что они вот-вот начнут рост, но уже не так быстро, как в прошлом году. По предварительным расчётам у меня теперь не получится быстро заработать пять миллионов, в лучшем случае года через три, плюс каждый год будут начисляться дивиденды, что в деньгах от ста пятидесяти до двухсот двадцати тысяч евро.

***

Семнадцатого ноября с самого утра меня одолели неприятные предчувствия. Прежде чем идти на тренировку, решил посмотреть будущее, но ещё до разворачивания интерфейса Системы осознал, что ничего там не увижу, поскольку мой нынешний максимум предвидения — два часа десять минут, плюс пол часа «театра теней». Ощущения подсказали, что неприятностей следует ожидать дома примерно к обеду, они будут как-то связаны с сыном.

Тут же направился к жене, которая на кухне пытается накормить Алёшку.

— Милая, вам с сыном надо срочно ехать в деревню.

— Что? — Маша непонимающе посмотрела на меня. — Зачем?

— Дорогая, я чувствую неприятности, которые угрожают нашему ребёнку в ближайшее время, причём именно у нас дома. Поэтому вы сейчас, как только покушаете, садитесь в машину и уезжаете в деревню.

— Хорошо, — супруга тут же подобралась и приготовилась бежать хоть на край света. После того, как улучшил здоровье ей и её родителям, Маша поверила в мои «экстрасенсорные» способности, поэтому приняла слова на веру. — Что-то ещё?

— Да… — я прислушался к себе. — Не ходите ни в какие государственные учреждения… Поликлиника, садик, школа — в общем, любое место, где у вас могут потребовать документы. Кредитной картой на всякий случай не расплачивайся, деньги пусть меняет дядя Коля. Я постараюсь разобраться с проблемами и свяжусь с вами, без моей команды в Москву не возвращайтесь. На всякий случай выдам тебе заначку — сто тысяч евро наличными, спрячешь деньги как следует, никому их не показывай.

— Всё настолько серьёзно? — супруга испугалась и занервничала.

— Не знаю. Ни о чём не беспокойся, я всё улажу. И главное — не звони мне, а лучше вообще отключи телефон и вынь из него аккумулятор.

— Мутики! — напомнил о себе мелкий электровеник, подбежав ко мне и дёргая за штанину. — Папа, мутики!

— Вы сейчас поедете к бабушке с дедушкой в деревню.

— Курочки! — тут же обрадованно воскликнул малыш. — Ко-ко-ко.

— Правильно. А кто ещё в деревне есть?

— Синка, — выдал ребёнок.

— Может быть, свинка?

— Та, синка, — подтвердил малыш.

Собрав вещи, загрузил всё в Судзуки, кое-как усадили в детское кресло Алексея Андреевича. Супруге выдал наличность, изъятую из инвентаря и все документы на неё и на ребёнка. Сборы, даже в довольно быстром темпе, заняли два часа.

Проводив жену с сыном, почувствовал небольшое облегчение, но чувство на неприятности не утихало, поэтому решил подстраховаться. Вначале позвонил Ли Чану.

— Да, Ученик? — ответил китаец на родном языке. — Судя по тому, что ты ещё не на тренировке, то позволь угадаю — у тебя опять неприятности?

— Абсолютно верно. Но пока только предчувствия, сами неприятности непонятного рода ожидаю в районе полудня. Номер адвоката, с которым вы приезжали в прошлый раз, у меня имеется.

— Не беспокойся, я приеду, адвоката сам позову, так он будет работать эффективней, — произнёс Ли Чан. — Хочу посмотреть, во что ты влип на этот раз.

Вскоре у меня в квартире разместилось четверо китайцев: мастер Ли Чан, адвокат Шу Чжоу и двое боевиков триады, Су Вон и Хо Чен. Оба парня были молодыми, лет по двадцать пять, крепкие и вооружены пистолетами, а для легальности ношения стволов у них имеются корочки телохранителей и разрешение на ношение оружия.

Как я понял, у китайской мафии имеется своя частная охранная фирма для легализации таких молодчиков, которые выполняют функции охраны для важных лиц. Вся эта компания с трудом уместилась на небольшой кухне.

Разговоры между нами шли на китайском языке, которым я владею на высоком уровне. Налив всем чая, я достал домино, чтобы просто так не сидеть. Старая добрая настольная игра зашла на ура, первые пару конов все знакомились с русийским вариантом правил игры в «козла», затем началось жестокое рубилово, а для стимулирования интереса в ход пошли мелкие денежные ставки. Мы так увлеклись игрой, что я не обратил внимания на предчувствие, оттого раздавшаяся трель дверного звонка оказалась неожиданной.

Я пошёл в коридор, за мной выдвинулись адвокат и пара телохранителей. Открыв дверь, обнаружил даму в длиннополом красном пуховике в компании женщины в форме сотрудника полиции. Дама в пуховике низкорослая и полноватая, с красными, явно крашеными волосами длиной до плеч, у неё было отёчное лицо, по жабьему выпученные серые и блёклые глаза, двойной подбородок и широкий рот с узкими губами, на вид ей около сорока лет. Надпись над головой гласила:

Миронова Надежда Евгеньевна. Уровень 7. Статус: Социальный работник органов опеки.

Женщина-полицейский выглядела лет на пять моложе, стройная с короткими выбеленными перекисью волосами. На овальном лице с ранними морщинами и избытком косметики выделялись излишне пухлые губы и большие карие глаза, в ушах висели крупные золотые серьги в виде колец. Надпись над головой сообщала:

Самойлова Ирина Владимировна. Уровень 8. Статус: Сотрудник полиции. Старший Лейтенант отдела по работе с несовершеннолетними.

— Мне нужны Смирновы, — сразу же напористо заявила сотрудница социальной службы. — Вы Смирнов?

Не успел я ничего ответить, как был тут же оттеснён на задний план охраной, перегородившей коридор, через телохранителей вперёд просочился адвокат.

— Я адвокат господина Смирнова, господин Чжоу, — тут же заявил юркий китаец. — Кто вы и по какому вопросу пришли?

— Эм… — Надежда Евгеньевна растерялась и посмотрела на полицейскую. — Я из органов опеки. К нам поступила жалоба о неблагополучной семье тунеядцев, у которых на попечении находится несовершеннолетний. Мы должны изъять ребёнка…

— Вы только что оскорбили моих клиентов, — оборвал речь дамочки адвокат. — Вы из полиции? — обратился он к опешившей полицейской. — Прошу зафиксировать факт оскорбления моих клиентов этой дамой. Она только что при пяти свидетелях назвала господина Смирнова и госпожу Смирнову тунеядцами! Поскольку этот термин был признан оскорбительным и не используется в юриспруденции, то это явное намеренное оскорбление чести и достоинства!

— Прошу не препятствовать исполнению закона, — заявила пришедшая в себя сотрудница полиции.

— Пока я вижу исключительно нарушение закона, — тут же ответил адвокат. — На каком основании вы смеете изымать ребёнка?

— На основании поступившей жалобы, — тут же заявила сотрудница правопорядка. — Господин Смирнов и госпожа Смирнова уже долгое время не работают и не состоят на учёте в органах трудоустройства.