Анастасия Нестерова Не уходи из-под ног, земля Замри Замри, как в далёком детстве, когда волновалось море И штиль превращался в бурю – ты помнишь? – на «раз-два-три». И в радостном детском хоре, как истина в долгом споре, Рождалось простое слово – «Замри»… Замри. Пусть порою сложно бывает остановиться, Прислушавшись к песне ветра, вглядевшись в глаза зари… Но всё-таки постарайся отвлечься от мыслей разных, Хотя бы на миг короткий Замри. Замри, как в далёком детстве, когда мы иными были, Когда мир казался ярким, как мыльные пузыри, Когда мы могли услышать, как ветер листву колышет И шепчет, срывая голос: «Замри…» Ты помнишь? – в далёком детстве, когда волновалось море, Мы штиль превращали в бурю так просто – на «раз-два-три»… В ту пору от взгляда злого всех нас укрывало слово, Звучащее, как молитва – «Замри». Самый бездарный лекарь Время наденет стерильный халат, вымоет с мылом руки… Толстые стены больничных палат не пропускают звуки. В этих стенах «на отшибе» живут чьи-то сердца-калеки – Те, что поныне не смог исцелить этот никчёмный лекарь. Время, откашлявшись, скроет лицо за медицинской маской… Время способно, пожалуй, на всё, только, увы, не властно Из искалеченных чьих-то сердец вытравить боль навеки. Время всесильно. Но всё же, оно – самый беспутный лекарь. Время накинет стерильный халат на налитые плечи, И, вдоль нестройного ряда палат тихо пройдясь под вечер, Ложной надежды зажжёт огонёк в чьих-то сердцах-калеках… Время мудрее всех нас. Но оно – самый бездарный лекарь. У Герды и Кая У Герды и Кая одно на двоих детство, Одна на двоих боль и одно счастье, Но как быть счастливым, когда, словно кол, в сердце Вонзается лёд и мальчишеский взор застит? Ему безразличны и чужды её слёзы, И милый румянец щёк не зажжёт искры В его голубых глазах, в коих лишь звёзды Колючей гирляндой на глади небес виснут… Любые попытки его отогреть тщетны. Смотря на неё до обидного бесстрастно Он в сердце своём льдинку – мелкую, как щепка – Лелеет (и кажется, будто вполне счастлив). Она понимает, что внешне он всё тот же – Её до безумия близкий, смешной мальчик. Но, чувствуя мертвенный холод его кожи, С трудом подавляет в груди обертон плача… У Герды и Кая одна на двоих Вечность – Та самая, что состоит изо льда, только Она не дарует им звёзд на Пути Млечном, А топит их чуткие души в снегах колких. Она понимает, что внешне он всё тот же, Хоть взор его и до обидного бесстрастен. Для них предначертаны лёгкой рукой Божьей Одна на двоих боль и одно счастье. Листопаду навстречу
Скомкан и выброшен в мусорку полдень (Может быть, и зазря…), Время бросает на радиоволны Радиоякоря; Пламенный воздух густеет и стынет – Лето идёт на спад, И по асфальту ступнями босыми Шаркает листопад. Ты улыбнёшься, накинув на плечи Старенький жёлтый плащ И поспешишь листопаду навстречу, (Боже, какая блажь!) Негу притихшего парка нарушив Цоканьем каблуков… Ветер не студит, а кутает душу В кружево облаков, Оберегая от ранней прохлады И от дурной молвы Ваш сумасбродный союз с листопадом Шорохами листвы. Не уходи из-под ног, земля Не уходи из-под ног, земля, Гулко разверзнувшись напоказ. Я не могу начинать с нуля Жизнь в триста двадцать какой-то раз. Пусть оглушает кварталов шум И угасают огни, суля Мне беспросветный мрак. Но прошу, Не уходи из-под ног, земля! Не становись кабалой, рассвет, Полуслепую меня не жги Красным лучом. Для меня что свет, Что темнота – всё одно. Ни зги Я не могу разглядеть. И твой Каждый приход для меня – как казнь… Будь чем угодно, но кабалой Не становись даже напоказ… Не превращайся в гранит, душа, Ты ведь и так чересчур черства… Сложно решиться на новый шаг К свету. И сложно найти слова, Чтобы помочь тебе вновь ожить, В тысячный раз научив дышать. Нитями раны свои зашив, Не превращайся в гранит, душа… Не отвернись от меня, Господь! Знаю, что много грехов за мной – Ими испачкавшуюся плоть Я никогда не отмою, но Тех испытаний, что шлёт судьба Мне в одиночку не побороть. Я не железная. Я слаба. Не отвернись от меня, Господь… Слова-беспризорники Под полинявшим от времени зонтиком Жмутся друг к другу слова-беспризорники. Видишь? – их тонкие крылья с заплатками Мокнут и пачкаются под осадками. И, неприкаянно, будто бы призраки, Ищут слова хоть какие-то признаки Жизни в лице, промелькнувшем нечаянно В спешке минут, в хороводе случайностей. Всё здесь случайно и непредсказуемо, В воздухе запах дождя и безумия, А под промокшим насквозь старым зонтиком Бродят по лужам слова-беспризорники. В них, недосказанных и недописанных, Переплетаются правда и вымысел – Нитями яркими, вспышками краткими – Словно узоры на крыльях с заплатками. Под полинявшим от времени зонтиком На ночь укрылись слова-беспризорники, Чтобы успели как следует высохнуть Крылья с узором из правды и вымысла. |
