Не вижу я в этом плохого,

Ведь мне это право дано,

Стихи сочиню для любого,

И даже могу – для кино!

– Позвольте мне представиться самому, – произнес поэт в прозе, – я дважды народный, трижды заслушанный, четырежды орденопросец и три не дали, заструженный мастер с понтом – Строчкин Сергей Иванович собственной персоной. Я автор многочисленных стихов, песен и прозаических произведений, мечтаю издать сборники собственных сочинений.

– Рад познакомиться! – произнес Новостроев, – надеюсь, Ваше творчество найдет место в современной поэзии и нам вскоре удастся увидеть сборники Ваших стихов.

– А вот это проблема, доктор, – грустно констатировал Строчкин, – сегодня главное не сочинить, а издаться. Если нет денег и спонсора, то это практически невозможно! Современный россиянин не читает стихов, да и вообще ничего, а писателей расплодилось больше, чем читателей. На одного читателя приходится два писателя, а любимым жанром стал детектив. Произведения о бандитах, ментах и проститутках издаются и пылятся на полках книжных магазинов, а поэзию никто даже не хочет издавать…. Нация деградирует!

Поблагодарив «народного поэта» за его творчество, Новостроев со свитой отправился дальше по отделению. В одной из палат он обнаружил пациента, который мог стать его первым и главным участником эксперимента. Это был мужчина со странной фамилией Долбиелдаев и с амбициями высокопоставленного государственного деятеля.

Его манера говорить, жестикулировать, при этом, поддерживая убедительность сказанного им соответствующей мимикой, напоминало какого-то известного политика. Новостроев не мог вспомнить кого именно, но был уверен, что этот пациент стал «жертвой чрезмерно политизированной части населения». Яков Ефимович подтвердил догадку главврача комментарием о том, что именно на этой почве у него развивалась болезнь.

Долбиелдаев жестко критиковал власть всех уровней, требуя от них скорых позитивных перемен в государстве и обществе, в политике и экономике, являлся ярым противником тоталитаризма и бюрократии. Иногда он писал в адрес президента и премьера, в обращениях к ним выражал мнение и советовал, как обустроить Россию. Передавая для отправки эти письма лечащему врачу, он обязательно требовал, чтобы тот предоставил ему уведомления о вручении письма адресату. Эти послания горой копились в приложении к его истории болезни, а уведомления о вручении ему «выписывал» лечащий врач.

Для того чтобы все выглядело правдоподобно, изготовили по спецзаказу штамп несуществующего почтового отделения, которым лечащий врач «заверял» квитанции и уведомления о получении писем президентом или премьером. Справедливости ради, нужно отметить, что критика в письмах была объективной и стоящей внимания обоих высокопоставленных руководителей, а его советы могли быть использованы по прямому назначению, поскольку они в полной мере соответствовали требованиям времени.

В этом крылась странная магическая закономерность. Она заключалась в том, что сначала Долбиелдаев отправлял письмо президенту с советами, а через несколько месяцев, кабинет министров принимал решение, с формулировкой Долбиелдаева. В новостях, по телевизору дикторы информировали российскую общественность о принятии какого-либо решении кабинета, в котором предусматривались меры, предлагаемые Долбиелдаевым.

Услышав об этом по телевизору, пациент приходил в восторг и рассказывал всем, что власть прислушалось к его совету и приняло такое постановление. Это было очень странным и часто случавшимся совпадением. Но мало ли чего ни бывало в психиатрии за всю практику Новостроева? Он хорошо помнил одного пациента, который мог в уме перемножать четырехзначные цифры с поразительной скоростью.

Вспоминался еще один случай из практики молодого ученого. Один из пациентов Новостроева точно предсказывал погоду на несколько дней вперед. Его прогнозы часто не совпадали с оными Гидрометцентра России, что приводило пациента в ярость – он ругался матом и стыдил синоптиков за неверные прогнозы. А погода, как состояние нижних слоев атмосферы, всегда «подчинялась» прогнозу этого психа.

– Если бы у меня были такие технические средства, как у них, – сетовал больной – то я бы смог предсказывать погоду на месяц вперед с высокой точностью. Техника в руках индейца – груда металлолома! Нужно уволить всех этих шаманов – я один смог бы работать за всю эту гвардию!

На этом обход клиники закончился, и Михаил Сергеевич со Старообрядцевым вернулись в кабинет главного врача. Верочка подготовила текст приказа о назначении состава комиссии и представила его на подпись, заискивающе заглядывая в глаза Новостроеву выделяя фразы дикцией Левитана. Звучало это как сводка Совинформбюро о ходе сражений под Москвой. На этом первый день Новостроева в должности главного врача закончился. Был уже вечер и он, посоветовав в очередной раз Старообрядцеву подумать о дальнейшей его работе в клинике, уехал домой.

***

Со следующего дня Новостроев решил приступить к планированию эксперимента с учетом возможностей клиники. Теперь его мозг работал только на одну поставленную цель – начало эксперимента. О чем-то другом не хотелось даже думать и тратить время на «мелочи» по полноправному вступлению в новую должность. В состоянии интенсивного мышления, Михаил Сергеевич мог не замечать вокруг себя не только коллег, но и происходящие события повседневной жизни.

Хотя оставался еще неоконченным процесс приема-передачи дел по части материальных ценностей клиники, он не собирался скрупулезно вникать в подсчет и проверку, что имело место в наличии, а чего нет. Утром после прихода на работу, Михаил Сергеевич пригласил к себе главного бухгалтера клиники Елену Капитоновну Ногач, которой поручил проверить соответствие основных и оборотных средств учреждения акту последней аудиторской проверки. Сделать это нужно, по его мнению, совместно с членами комиссии по приемке дел. Сам он ознакомился с последним актом проверки и к удивлению обнаружил в нем много «материальных ценностей», которые давно пора списать, поскольку сроки учета их уже прошли. Эти «ценности» по определению не могут являться таковыми, а значит, не должны оставаться на балансе клиники. Например, черно-белый телевизор в актовом зале.

Елена Капитоновна согласилась с Новостроевым и ушла к себе в кабинет. Через час пришел Старообрядцев. По его виду можно судить, что он не спал всю ночь. Отечность под глазами, говорила не только о его преклонном возрасте, но и о бессонной ночи.

– Петр Серафимович, что Вы решили по дальнейшей работе в клинике? – спросил его Новостроев, – остаетесь?

– Нет, я буду рассчитываться, – ответил Старообрядцев, – к чему мне мешаться у Вас под ногами! Мне и правда, пора отдыхать, увольняйте меня по собственному желанию, вот вам мое заявление. И он положил на стол лист бумаги.

– Я вижу, Вы плохо спали ночью, – продолжил Новостроев, – если уж надумали рассчитываться, то зачем вам «торчать» здесь, идите домой отдыхайте!

– Да я бы с удовольствием, Михаил Сергеевич, – не отступал старик, – да вот только акт приема-передачи подписывать надо, вдруг чего-нибудь не хватит или еще что не так!

– Об этом можете не волноваться, – заверил его Новостроев, погружаясь в тему эксперимента, – если чего не хватит, все спишем, а акт к Вам на подпись привезут домой вместе с Вашей трудовой книжкой и расчетом! Подготовкой акта и сверкой основных и оборотных средств уже занимается главный бухгалтер. Елена Капитоновна, Ногач, мне кажется человек опытный, она во всем прекрасно разберется….

– Да, Ногач Лена на своем месте, – задумчиво проговорил Петр Серафимович, – она компетентна и опытна в бухгалтерии и я ей полностью доверял.

– Простите…, чья нога? – спросил Михаил Сергеевич, который был где-то далеко, а его слух воспринял фамилию и имя главного бухгалтера Ногач Лена, как словосочетание «Нога Члена».

– Я говорю о главном бухгалтере, – рассеянно произнес Старообрядцев, – о Ногач Лене. Она заслуживает полного доверия.