– …В древней Греции был широко известен миф о Фаэтоне. Очевидно, он заимствован. Проследить исток оказалось невозможно. Наиболее вероятно, – Атлантида. Ведь вы знаете этот миф?

Крамов признался, что если и слышал о Фаэтоне, то надёжно забыл.

Эриксон промолчал.

– Фаэтон, – сын бога солнца Гелиоса, – воодушевился их неосведомлённостью Леран, – Гелиос ежеутренне выезжает на колеснице с четвёркой огненных коней. Землю освещать. Без выходных, человек так работать не может. Однажды Гелиос доверил колесницу с солнцем любимому сыну. То ли по его просьбе, то ли из желания отдохнуть. Поступок был опрометчив: где-то на западе, то есть в конце рабочего дня, уставший Фаэтон не справился с управлением, и кони понесли колесницу вниз к Земле, и над ней нависла смертельная угроза. Уже закипел океан. Тогда Земля обратилась к Зевсу. Удар молнии уничтожил колесницу, солнце вернулось на свой путь. Лишённый опоры Фаэтон низринулся с высоты и погиб в реке Эридан. Местоположение реки неизвестно. Я объединил мифологические сведения с научными данными о поясе астероидов и с помощью программы «Супермакинтош» сделал реконструкцию события. Полученная картина меня не удовлетворила. А без общего живого представления я не могу подступиться к реконструкции. Получается неубедительно, нет художественной достоверности.

Крамов остановил работу, отложил кисть, сел за стол и пристально всмотрелся в лицо Лерана.

– Твой подопечный, Барт, – он смотрел на Лерана, а обращался к Эриксону, – Удивляет меня всё больше. Научную убедительность, то есть истинность он напрямую связывает с художественной достоверностью. А ведь верно, последнее генерирует жизнь. А ещё, Барт, твой подопечный практичен. Ведь он напросился ко мне не просто так. Пиво ему не нравится. На свой портрет не посмотрел. Ты что-нибудь понимаешь, Барт?

Барт отрицательно качнул головой, прожёвывая кусочек янтарной мякоти, оторванной от плавника. Майкл спросил Лерана:

– Мой юный друг, не знаю, для чего ты взялся за эту тему. Но зачем мне астероиды и бородатая сказка о Фаэтоне?

– Почему я занялся поясом, точно не знаю. Что-то внутри тянет… Но людям разгадка тайн прошлого нужна, я уверен. Надо заинтересовать множество людей. Среди них найдутся знающие чуть больше. Таким путём вероятно отыскать недостающие знания о Фаэтоне, бывшей живой планете.

Леран говорил со спокойным лицом, но глаза его, обращённые к Майклу, налились такой убеждённостью, что Крамов не выдержал и опустил лицо.

– Живой планеты… Надо же! – проговорил он и повертел в руках рыбий хвост, – Чего же ты хочешь от меня, отрок? Интерес во мне пробудился, ты достиг цели. Ну и?

– Мне нужна художественная реконструкция события. В динамике и красках. Чтобы видна была жизнь. Компьютер на такое не способен. А сам я не имею таланта художника.

– Так вот зачем вам понадобился Майкл Крамов! Допустим, я сделаю требуемое. Что будет с моей, как ты её назвал, реконструкцией?

– С неё телепередача начнётся, ей закончится. Она разбудит эмоции, откроет шлюзы в подсознание. И закрепит интерес к вопросу. А нам останется ждать…

– Так ты ещё и психолог… Но истинный талант не работает на заказ. Ты и это учёл своей лекцией. Что ж, но условие моё: полная свобода. Что хочу, то и делаю. Никакой критики, никаких изменений. Идёт?

– Идёт. Всё, что хотите, Майкл. У вас получится как надо. Другого такого человека я не знаю.

– В таком случае я использую и эскиз портрета. Тот, что сейчас на мольберте. Тоже идёт?

Леран без раздумий согласился и с этим условием.

– А ведь он меня взял голыми руками! – удивился Крамов, – Теперь мне остаётся из данного времени проникнуть в предлагаемое забытое. В забытые лета… Никаких проблем, Барт?

Эриксон невозмутимо открыл очередную баночку пива и назидательно произнёс:

– Данное время есть всего лишь включённость индивида в локальность сети причинно-следственных связей материального мира, которая суть бесконечно малая часть явлений реальности, неограниченно распространённой во времени и пространстве.

– Это ты сказал, Барт? – удивился Крамов, – Или я заболел?

– При изменении некоторых внутренних или внешних условий подготовленный индивид может войти в систему связей с иными координатами, наполненную иными событиями, – всё так же невозмутимо и поучительно, с интонацией школьного учителя, заключил Эриксон.

– Барт, ты делаешься похожим на Лерана. С кем поведёшься… У меня появляется потребность написать и твой портрет. С вами становится опасно, впору не о прошлом, а о будущем задуматься. Да поздно мне, старому гиперборейцу, менять привязанности. Индивид… Надо же!

Крамов освободился от рыбьего хвоста и обратился к Лерану:

– Твой шеф убедил меня. Индивид Майкл Крамов начинает менять координаты. Потому прошу оставить рыбу с пивом на столе и покинуть меня, чтобы вернуться завтра утром. Днём у меня самолёт. Мне нельзя опаздывать, ждёт обитель очищения от опасных знакомств и дурных влияний.

Реакция на выпуск тележурнала, сделанный Лераном Крониным, превзошла все ожидания. Рейтинг канала «Планета сегодня» значительно превысил ранее достигнутые рекорды. Директор телекомпании Габриэль Уоррен пригласил к себе Барта и Лерана, в тёплой застольной обстановке поздравил с успехом, объявил о повышении обоим зарплаты и о присвоении Лерану статуса самостоятельного работника, и предложил начать выпуск собственной передачи. Леран отказался, выразив желание остаться в журнале «Мир и наука». Барт Эриксон, мгновенно взвесив цену минуты, тут же привёл массу аргументов для передачи своего тележурнала в руки Лерана Кронина и добился быстрого утверждения нового ведущего. Себе же выхлопотал статус свободного журналиста с правом официального кураторства над тематикой бывшего «родного детища».

Леран вынужден был согласиться. И он, и Барт понимали, что успех пришёл с лёгкой руки Майкла Крамова. Видеоряды, созданные компьютером на базе фантазии Майкла, придали в общем–то сугубо научной гипотезе о Фаэтоне понимаемую и близкую обычному человеку форму. Обыватель увидел и пережил трагедию цивилизации, похожей на земную.

Портрет Лерана, стилизованный Майклом, потеснил на городском рекламном пространстве лица старых, прежних звёзд и кумиров. Леран едва успевал подписывать контракты с рекламными фирмами, издательствами, телекомпаниями на право воспроизведения отдельных кадров из последнего выпуска тележурнала «Мир и наука». На счета телекомпании Уоррена, Крамова и Лерана потекли зелёно-золотые ручейки. Посыпались приглашения на различные шоу, фотокорреспонденты осаждали студию и новую квартиру Барта.

Поток писем через почтовые отделения и интернет требовал: продолжить тему Фаэтона. Еженедельник «Мир и наука», выпускавшийся по субботам в дневное время, стал ежедневной вечерней программой. Работы прибавилось, пришлось увеличить штат.

Государство, объединив усилия с международным сообществом, приступило к финансированию свежего проекта «Астероид», готовило открытие постоянно обитаемой научно–исследовательской станции на Палладе.

Маленький камешек, запущенный Лераном Крониным в фантастическое небо погибших фаэтов, упал на Землю людей и спровоцировал, хоть и временное, но потрясение умов и бюджетов.

Кульминацией первого успеха явилась встреча в Нью-Прайсе в очередной уик-энд. Лерана и Барта встретили как героев. У дома Крониных их ожидала толпа рыбаков, их жён и детей, одетых празднично и торжественно. Вспыхнувшая в Сент-Себастьяне слава телезвёзды, бывшей недавно просто сыном Ирвина Кронина, расцветила однокрасочную обыденность жизни посёлка.

Один Ирвин сохранял прежнее спокойствие. Мария светилась такой яркой радостью, что Ирвин старался не смотреть на жену, чтобы самому не потерять надлежащий главе семьи непотрясаемый вид.

Но реакция Леды превзошла всё! Она бросилась на шею Лерану, едва он успел ступить на песок у дома, и не отпускала его от себя ни на секунду, крепко держа за руку. Лицо её сияло таким восторгом, словно исполнилась главная мечта её жизни.