- Каену? Убить? - рассмеялась Шэрра. - Разве это возможно?
- А разве возможно - держать в руках чужую палицу? - тихо спросил Роларэн.
- Это её, верно?
- Да, - кивнул Роларэн. - Часть Каениэля. То, что осталось от неё... настоящего. Истинного. А всё остальное - просто фальшь и подделка.
- Подлинник убивает фальшь, - голос Шэрры прозвучал хрипло. - Это её убьёт? Что же. Я согласна.
Она повернулась к нему - волосы рассыпались вихрем по снегу. Роларэн смотрел куда-то в небеса, в пустоту, а она всё ещё чувствовала жар его дыхания, мёртвого - и такого в тот же момент живого. Она тогда не знала, что он прячется за ликом Мастера. А он - знал о том, кто она такая. И ответа на вопрос, зачем вообще был нужен этот поцелуй, она тоже не ведала - боялась, что никогда и не услышит в своей жизни. Ответ ускользнул от неё в пустоту давным-давно, оставив по себе одну только боль.
- Зачем всё то было? Этот глупый поцелуй? - прошептала она. - Это потому, что я напоминаю тебе твою жену?
- Если бы ты была моей женой, - прошептал он, - и родила бы ребёнка слишком больного, чтобы спасти его можно было только вечной кровью, что бы ты сделала?
- Нашла бы для ребёнка эту вечную кровь, - прошептала она. - Сделала бы всё, что могу. Что ещё мать может сделать ради своего ребёнка, кроме спасти его?
- Убить. Презирать. Сломать, - хмыкнул Роларэн. - Ты можешь остаться. Быть счастливой. В конце концов, жить, пока живётся.
- Могу, - согласилась Шэрра. - Но только с кем? Это не любовь, Рэн. Это долг. Но лучше долг перед Вечным, чем любовь со смертным, - смех её звучал горько и перешёл в тихий плач. А после она притихла - и умолкла, засыпая на снегу.
Глава четырнадцатая
Год 120 правления Каены Первой
Холод отступил ещё во сне. Перед глазами было белым-бело - а после внезапно вспыхнуло жаром, словно кто-то вспомнил о ней и об обещанной заботе - впрочем, кто? Шэрра так и не заставила себя проснуться; может быть, она просто отдала земле уже последние капельки своего тепла и в награду получила-таки быструю смерть? Всяко лучше, чем Каена, к которой она по собственной глупости согласилась идти и не в силах теперь сменить решение и отказаться.
Сны были наполнены снегом и кровью. Девушка будто бы видела кровавые зёрна, рассыпанные щедрой рукой по белой пелене, укрывшей мир. Она чувствовала, как капельки воды стекали по щекам невидимых эльфов, как кровавые слёзы стекали по их скулам, по подбородкам. Становилось то теплее, то почти жарко, то и вовсе холодно, и пальцы скользили по тающей под нею воде. Было то влажно, то поразительно сухо, и мороз подкрадывался незаметно, вместе с мирной смертью - замёрзнуть... Разве не простое решение всех проблем?
Когда же Шэрра заставила себя всё-таки вернуться в реальность, то поняла - нет, умереть ей не удалось. Вечность сковала её цепями вместе с Роларэном; теперь она почти осознавала, до какой же степени одиноко мужчине было с его бессмертием. Сколько лет и кого подпитывал он чарами, чтобы не дать умереть? Жена его была смертной, мужчина сам говорил об этом. И дочь... Обеих убила королева Каена. От первой осталась хотя бы могила.
От матери Шэрры - девушка сейчас едва-едва помнила очертания её лица, но зато осознавала и ласку да нежность рук, и мягкость взгляда, и силу едва-едва бьющейся в сердце магии, - ничего не осталось. Разве что дочка. В ней самой волшебства оказалось больше. Знать бы только, откуда, увидать, может быть, раз в жизни родного отца. Только она не была уверена в том, что сама этого хотела. Эльфов в этом мире слишком мало достойных.
Когда-то, когда она была совсем-совсем маленькой и вспоминала высокого, статного эльфа с глазами, будто бы зелень невиданных в Златом Лесу деревьев, она представляла себе, что его мать не могла выбрать мужчину хуже. А может, это был и он сам - ведь они знакомы, разве нет? Он дал ей тот цветок, даровавший матери ещё годы и годы... Не позволил умереть от руки Каены. Разве это не мог быть он?
Но когда ей исполнилось восемнадцать, от былой мечты не осталось и следа. А потом, повстречав того самого эльфа, она подумала - нет. И хорошо, что нет. Она ни за что не хотела бы быть его дочерью.
Шэрра усмехнулась. Она носила имя его жены, она была похожа на неё, как говорил Роларэн, как две капли воды. И она почти - почти - его любила. Так, как и он её. В ней - и в нём, - была магия. Колотилась в сердце с той силой, на которую только могла быть спокойна. Их разделяли века, она - смертная эльфийка, он - вечный. А ещё, Шэрра знала, что между ними не будет чувств больше долга. Ни с его, ни с её стороны. Он вряд ли сможет, она - тоже. Поррой Шэрре думалось, что где-то за пределами её смертности таится какое-то знание, просто она не может до него добраться. Может быть, тогда, когда достигнет, и поймёт, что именно в Роларэне приковывало её, пробуждало сумасшедшую верность.
Он был безумен. И девушка прекрасно об этом знала. Ничего больше, чем подарить ему свободу в этом безумии - исполнение его желания, - дать она не могла. И он тоже не отдал бы ей и капли жизни, только погибель. Но разве не этого Шэрра ждала?
Девушка открыла глаза. Впереди простирался всё тот же белый снег - она лежала на каком-то плаще, расстелённом прямо на белой пелене, и укрывалась вторым его концом. Наверное, обыкновенный человек бы умер, но не эльф, ступивший за границы Златого Леса. Здесь все они - от королевы Каены и до самого простого слуги - Вечные. Только вот бездарные, бессильные, опустошённые. Ни один эльф добровольно не откажется от Златого Леса. Там растёт его душа, там - его суть.
Шэрра протянула руку, сгребая снег и сжимая ладонь в кулак. Льдинки водой стекали по запястью, пока она не разжала пальцы и не попыталась привстать. Её не интересовало ничего. кроме того, не ушёл ли Роларэн - не подумал ли, что, может быть, потребовал с неё слишком страшное обещение. Если уж она решилась умирать ради смерти королевы Каены, то пусть играет до конца - Шэрра не признавала полутонов. И Роларэн, как ей казалось, тоже не должен был бы на них соглашаться.
Но он не ушёл. Мужчина стоял на снегу чуть поодаль, набросил на плечи такой же плащ, как тот, на котором она спала. Шэрра не могла сказать, была ли это магия до последней нитки или, может быть, он просто отобрал их у кого-то. Люди для эльфа - такой же мусор, как и всё живое для королевы Каены. Впрочем, девушка не бралась судить Вечного; они всегда были куда выше обыкновенных эльфов. С той поры, разумеется, как стали рождаться смертные...
Она заставила себя подняться, хотя с радостью осталась бы замерзать в снегу. Потянулась за плащом, стряхнула с него снег - благо, не вода, не промок насквозь, - и натянула на плечи. Не то чтобы эльфийке было так уж холодно да зябко, но всё равно - неприятно. Она с удовольствием сейчас зашла бы куда-то в тёплое здание, но только кто их туда пустит и кому они там нужны?
Роларэн обернулся. Он казался даже не грустным, а скорее задумчивым и умиротворённым. Тихим, может быть, даже слишком для того, чтобы она смогла вытащить из волнующего образа хотя бы несколько ниточек понимания.
- Проснулась, - уверенно кивнул он, констатируя и без того понятный факт. - Идёшь?
- Ведь я согласилась вчера.
- Вчера много чего случилось из того, о чём, возможно, завтра захочется забыть, - возразил он, криво улыбаясь. Девушка только коротко хмыкнула - наверное, ей хотелось ухватиться за его слова, но не до такой степени, чтобы саму себя предать. Она всё ещё не собиралась отказываться от произнесённого, отталкивать от себя прочь любые границы понимания и разумного принятия решений. А умирать - это было и вправду разумно. По крайней мере, так и за ту цель, как он предлагал.
- Я хочу вернуться в Златой Лес, - покачала головой Шэрра. - Хочу вдохнуть наконец-то эту вечную золотистую осень и почувствовать, как меня окутывают туманы. Ведь вечность здесь я проведу одна... Верно?
