Берег моря, лунная дорожка на воде, волны шуршат что-то романтическое и ласковое, ветерок теплый и приятный... о чем можно разговаривать в такую ночь?
Кому о чем интересно, но идущие вдоль берега мужчина и женщина говорят о важном - о клятвах.
- Наши шансы выжить повышаются.
- Если клятва действительно допускает двойное толкование.
- Мы присягаем королю, понимаешь? Пока короля нет... дословно - так. Ваше величество, моя жизнь, честь и кровь принадлежит вам.
- Ты уверена, что кровь - не о детях. Кровь от крови, плоть от плоти?
- О детях - тоже. Но тут... королю-то мы принадлежим, но пока короля нет?
- Мы же знаем, что есть человек, с королевской кровью?
- Даже трое. И что?
- Равные права, равные обязательства? - Луис соображал быстро, а уж когда речь шла о его жизни... - Но тогда Эрико, Лусия...
- Да, и они тоже. Но стоит ли им об этом говорить - решай сам. Пока они не знают, они свободны.
Для Луиса таких вопросов даже не возникало.
- Конечно, не стоит. Пока я сам не разберусь с делами рода, их это не коснется.
- Думаю, тебе надо навестить родной замок. Как-то утрясти вопрос с нынешними владельцами...
- Ты поедешь со мной?
- А ты этого хочешь?
Луис фыркнул. Вот Алаис, умная женщина, но иногда такая дурочка...
- Не хотел бы, не спрашивал бы...
Алаис фыркнула, опровергая гипотезу мужчины.
- Не забывай, мы, женщины, любим ушами, и нам надо как можно чаще слышать, что мы желанны и необходимы.
- А я думал, вы другим местом любите, - рядом с Алаис Луис забывал про все и дурачился, как мальчишка. Получалось неуклюже, но женщина не обижалась. Она и вовсе ни на что не обижалась...
- Пошляк! Фи!
Луис сгреб хохочущую Алаис в охапку, и закружил по берегу. Как же это, оказывается, здорово, хотя бы на миг забыть обо всем...
- Посторонитеся, охальники!
И откуда взялась на берегу бабка с корзиной ракушек?
Пожилая, крепенькая, как боровичок, с ярко-синими глазами, в длинном платье и кофте сверху... наверное, такие бабки во всех мирах одинаковы. Спина чуть сгорбилась, но руки держат корзину крепко, волосы хоть и поседели, но не поредели, а ноги пока не шаркают, уверенно торя тропинку в песке.
Луис послушно посторонился.
- Простите, тетушка.
И так очаровательно улыбнулся, что девять из десяти женщин тут же упали бы в обморок. Десятая - просто ему на руки. На бабушку тоже подействовало, она улыбнулась в ответ и поставила корзину на песок.
- Были и мы молодыми, как сейчас помню...
'Молодые' переглянулись, отчетливо осознавая - сейчас им предстоит выслушать все, что помнит бабушка, и немножко сверху, но дама оказалась не промах.
- Есть, куда устриц насыпать?
Алаис покачала головой. Луис подумал, и тоже вздохнул. Не прихватили они с собой тару для устриц, никак...
- Непредусмотрительная молодежь пошла. Вот мы, в ваши-то годы, - закряхтела бабка, вытаскивая из корзины какой-то здоровущий лист и ловко сворачивая из него кулек, в который щедрой рукой сыпанула ракушки. - Только угости... нож-то хоть есть, горемыки?
Нож был. Луис подумал, полез в карман и ругнулся. Кошелек он оставил в комнате, незачем было с собой брать. Впрочем, мужчина не растерялся.
- Золота нет, может, так отблагодарить смогу?
Шелковый шейный платок стоил уж всяко больше гости ракушек, но не быть же неблагодарным свинтусом на глазах у любимой женщины? Гордость наше все!
Бабка обиженно фыркнула.
- Вот еще... я от чистого сердца!
- Так и я не от грязного, - не растерялся Луис. - Пусть у вас подарок будет?
- Подарок? Ну... ладно.
Платок сгребли в горсть, корзина заняла свое место за плечами, и бабка, помахав рукой, направилась куда-то вдаль по берегу. Молодежь проводила ее взглядами...
- Ты любишь устриц? - Луис галантно предложил спутнице кулек.
Алаис поглядела с сомнением. Устриц она ела, но стыд сказать - консервированные. А чтобы открыть ракушку, высосать моллюска... гурманы это влет проделывают, а она вот - нет.
- Люблю. Просто непривычно вот так...
- А ты попробуй...
Плащ расстелился на удобном пригорке с травкой, Луис достал нож и принялся ловко вскрывать раковины...
Алаис сначала сомневалась, но потом дело пошло. Устрицы были честно поделены на двоих, а потом 'молодежь' обратила внимание на романтичность окружающей обстановки, но лунную дорожку, на ветерок... и плащ удобный, а уж какой удобный оказался холмик...
Да и море - неплохая штука. И искупаться можно, и продолжить...
На следующий день Алаис даже не могла играть свою роль - зевота мешала. Хорошо хоть маританцы вовсе откровенно не ухмылялись. Дело такое... бывает!
***
Долго ждать приема Таламиру не пришлось. Не прошло и пяти дней, как в трактирчик тетушки Марты постучался гонец Преотца.
- Ваша светлость...
- Благодарю, - Таламир опустил в ладонь серебрушку - ориентировался уже в местных ценах. Где в другом городе и медяка бы не дал, а тут нельзя иначе. Опозоришься на весь город.
Гонец исчез, а Таламир медленно вскрыл письмо.
Герцога Карнавон приглашали на аудиенцию этим вечером.
Ант выругался, и махнул рукой женщине.
- Мне нужно срочно привести в порядок парадный костюм. Из вишневого бархата...
- Сейчас все сделаем, - улыбнулась обольстительной улыбкой Марта. - И часа не пройдет...
Таламир кивнул, и сгреб даму за талию. В конце концов, как еще снимать стресс? Даже и не зная последнего слова?
- Золотые у вас руки...
- Это слуги...
- И хозяйка у них золотая...
Марта и не подумала сопротивляться. Герцог же, не козопас, да и она женщина в расцвете сил и возможностей - так почему нет?
***
Роскошный зал для приемов ослепил Таламира. Впрочем, так и было задумано, Золотой Зал поражал с первого взгляда. Давил, заставлял почувствовать себя ничтожно маленьким, бледным и бедным...
Золото было везде - на стенах, на потолке, сияли золотом люстры, сиял золотом стол, и каждая письменная принадлежность на столе, сияли золотой парчой стулья и кресла, сиял ковер - его также ткали из золотой нити, и в какую сумму это встало, лучше не думать. Достаточно сказать, что использовался он пару-троку раз в год, а остальное время заботливо сберегался в специальном чехле.
Преотец почти терялся среди этого великолепия.
Сидел за столом, ждал, наблюдал за Таламиром, который крутил головой по сторонам, как крестьянин на ярмарке - так и было задумано. Если человек родился в роскоши, она его не ослепит. А вот такие нувориши, как свежеиспеченный герцог, им все что золото, уже великолепно.
Наконец Таламир соизволил оторваться от созерцания убранства.
- Пресветлый...
Преотец милостиво кивнул.
- Присаживайтесь, герцог. Я рад видеть вас в стенах Тавальена.
Эттан Даверт тоже составил свое мнение о госте, и было оно не слишком лестным. Хищников Преотец уважал - на цепи и в клетке. Нет ни того, ни другого?
Обеспечим.
И пусть либо рвут, кого им прикажут... либо грызут морковку.
Таламир послушно присел в кресло, тоже устроенное так, чтобы любой, сидящий в нем, человек взирал на Преотца снизу вверх. Маленькие хитрости, но помогают ведь!
- У вас ко мне какое-то дело?
Таламир почувствовал стеснение. Как-то неловко было бы выкладывать на стол кошель с золотом, объявляя, что оно - на славу Тавальена и Престола. Смешно даже - в этом кабинете! Здесь такими кошельками полы выкладывать могли, пришлось на ходу менять подход.
- Да, пресветлый. Думаю, мы можем оказаться полезными друг другу...
- Я слушаю вас, герцог, - Эттан Даверт смотрел благожелательно. И глаза у него были такими же золотыми и холодными, под стать кабинету.
- Думаю, для вас не секрет, как я получил этот титул? - ринулся в атаку Таламир. Эттан пожал плечами, как бы соглашаясь...
- Ее величество Лидия Сенаоритская была добра и милосердна...
