Его руки уже были влажные от пота и от слюны, я даже чувствовал, как по моим яйцам она начала стекать, так много ее было. А он всё мял и мял, дрочил и дрочил член, насасывая головку, чередуя это с заглатыванием глубоко в горло, а эффекта всё не было. И постепенно его сосредоточенное лицо становилось все хмурее и грустнее, а его собственная эрекция сошла на нет. Видимо, для него «такой» поворот событий стал неожиданностью. Спустя ещё пару минут он стал замедляться, понимая, что ничего не получается. Всё так же с хмурым лицом и закрытыми глазами он лихорадочно пытался что-то предпринять.

Когда я подумал, что в любой другой ситуации я бы уже давно кончил ему в глотку, он внезапно остановился, опустил голову, как бы нависая над членом. И я услышал какой-то странный звук — то ли вдох, то ли выдох, то ли что. Когда он поднял голову, я увидел, что его лицо исказила гримаса обиды и боли. Короче, он заплакал. Странно, почти без слез, но он совершенно точно сорвался.

— А ты что думал?! Я сказал тебе — я не пидарас, и никогда не буду таким, как ты, — жестко, грубо, но зато честно.

Он не ответил, поспешно встал, вышел из комнаты, а затем и из квартиры.

Вот так я заработал эти сто тысяч. И проблемой для меня было то, что я знал этим ста тысячам цену. Это ничто. Сто тысяч — это копейки, которые полгода назад я мог потратить за один день. А теперь приходилось опускаться до таких крайностей ради жалких ста тысяч. С другой стороны, я понимал, что это не просто деньги, это возможность быстро заткнуть кое-кому рот, наконец-то забить и жить дальше.

Помылся, оделся, вымыл пол, расправил диван и лег спать. Ничего страшного не произошло, я — это всё ещё я.

На утро без спешки и суеты сделал завтрак, деньги у меня были, поэтому завтрак тоже был. Потом пошел прогулялся до банкомата и закинул оставшиеся деньги, кинул их на карту и написал смс, что деньги должны быть уже на счету. У меня оставалось тридцать тысяч с копейками. Месяц-другой можно было протянуть, и я решил ещё раз поискать нормальную работу. А ещё я послал этого Мишу, с его стройкой, подальше, чтобы в следующий раз думал, прежде чем пиздеть налево и направо про проблемы других людей. И жизнь пошла своим чередом.

========== Глава 5. Слава ==========

— Из какого ты города? — она водила пальчиками по моей груди, иногда перебирая волосинки, а иногда опускаясь ниже к животу.

— А это важно? — мне было хорошо, как всегда бывает хорошо просто валяться в кровати вечером после ужина, в одних трико, на любимом диване.

— Важно

— Не-ет, совсем нет.

— Я о тебе ничего не знаю. Это как-то странно.

— Да? — я приподнял голову и посмотрел на неё.

Молчание. Рукой она меня больше не гладила. Всё было понятно, ясно и предсказуемо. Всегда наступал такой момент, когда просто встреч и секса уже не хватало. Маша приехала сегодня ко мне удивительно рано, приготовила ужин, развлекала весь вечер беседами, даже шутками. И вот сейчас, в шаге от того, чтобы пойти про проторенной дороге вечернего секса, она решала для себя, что лучше? Оставить всё как есть, или же рискнуть и перейти на новый уровень отношений.

— Маш, Машенька, Машуля… — я повернулся к ней, лёг набок, и моя рука сама легла ей на голову. — Я не рассказываю тебе не потому, что мне есть что скрывать, или там что-то ужасное. Просто зачем?

— Слав, ну, как зачем?

— Маш, серьезно, вот ты — вот я, нам хорошо вместе?

Молчание, глазки она опустила… Мдаа… Точно хочет большего, а я большее дать не могу, тем более сейчас.

— Тебе хорошо?

— Да. — тихое грустное «да».

— И мне хорошо, давай не будем сейчас под кожу друг другу лезть, ладно?

Мы смотрели друг на друга, и я понимал, что этого мало, нужно что-то, чтобы обрадовало её, затмило сомнения, обуздало страх, вселило надежду. Что-то такое… Счастливое. И у меня такой козырь был. Но чтобы это сказать, я наклонился и поцеловал её в лоб.

— Я, вообще, переезжаю скоро.

— Куда? — она опешила и чуть отстранилась, чтоб заглянуть в глаза, а меня это даже рассмешило.

— В квартиру побольше, в центр.

— Аааа…

— Можешь перебраться ко мне, если хочешь… — я лукавил, хоть она и могла ко мне перебраться, мне самому это было не нужно.

— Да?

— Ну, я же только что сказал, — и я засмеялся.

— Просто ты такой… Я думала, что всё несерьезно…

— Конечно серьезно. — на самом деле нет, мне просто она очень нравилась, она была идеальным вариантом. — И ты мне очень нравишься. Такая милая, добрая и нежная девочка, где я ещё такую найду?

— В баре «Три реки» искал? — она отшутилась и это уже отличный признак.

— Мне сказали, там больше не осталось таких хороших девочек. — мы смеялись и уже обнимали друг друга.

Поцелуй, робкий нежный, а за ним глубокий, а потом ещё и ещё, и ещё. Когда поцелуи стали затягиваться до неприличия долго, впервые за долгое время она взяла инициативу в свои руки. Это было так смешно. Мы лежали на диване, повернувшись друг к другу, страстно целуясь, и в тот момент, когда я стал приподниматься, чтобы оказаться сверху, она остановила меня, и неуверенно давила ручками на грудь. Казалось, что она сама не знала, что делает.

Давать инициативу всегда было весело, а Маша и инициатива — это вещи противоположные, и поэтому было безумно интересно наблюдать, что произойдет дальше. Конечно, я послушался и лег обратно, сначала на бок, но потом и на спину. Около минуты она просто меня гладила, то лицо, то грудь, то плечи. Периодически смотрела мне в глаза и нежно целовала. В целом я уже понял, что она соберется сделать.

Очень неуверенно и медленно (брала пример с меня) она опустилась ниже, где её ждал мой чуть вставший член, погладила его рукой через штаны и так мило улыбнулась. Это мне нравилось в скромных девочках, какая-то граница, которую они переступают только ради вас. Знаете, пацаны всякие, не доросшие до тридцати, и недалекие мужики после тридцати мечтают, чтобы у них была развратная шлюха, и даже женатые, в тайне от жен, мечтают, чтобы хоть раз побыть с блядью, которая все позволит и всё даст. Хотят такую развратную пизду, которую можно было бы трахать хоть в шестером, а ей бы все было мало. И зачастую, у них у всех были такие милые девочки как Маша, и большинству это неинтересно. А зря. Я видел, как она перебарывает страх, стеснение, смущение и неуверенность, возможно, впервые делая мужчине приятно по собственной инициативе. Впервые не просто плывет по течению, позволяя взять себя, а решается на что-то, что казалось ей в какой-то мере недопустимым или развратным.

Кто такая шлюха? Это женщина, которая сосредоточена на конкретной вещи, на деньгах, на сексе, на удовольствии. А такая девочка, как она, была сосредоточена на том, чтобы сделать приятно именно мне.

Маленькими руками она стянула с меня штаны, села сверху и наклонилась над членом, при этом аккуратно поддерживая одной рукой свои волосы. Она у меня умненькая, ну. Мне было интересно, и я смотрел. Она чуть-чуть даже покраснела, когда взяла его в руку, и, аккуратно приоткрыв рот, поцеловала. Она делала мне минет в наш первый раз и ещё несколько раз после, но каждый раз она делала это на своем «пике», когда ей было не до смущения, когда именно я был этим инициатором. Теперь всё было иначе.

Такой минет мне нравился своей эмоциональной составляющей, мне это тупо льстило и доставляло какой-то особый кайф и наслаждение. Сам по себе же процесс был скучным. Она неловко его облизывала и пыталась сосать, но выходило это не возбуждающе, а комично. Когда она с трудом, нахмурившись, пыталась погрузить его глубже в рот, то я понял, что долго не протяну. Слишком уж она была в этом неопытна. И произошло что-то странное.

Я даже не знаю как и почему, но её неумелые потуги сделать всё красиво, её хмурое, сосредоточенное лицо внезапно меня взбесили. Разом я напрягся, почувствовал, что меня начинает нервировать то, что она пытается через силу делать это. Чересчур через силу. В общем, я поднялся, положил ей руки на голову и начал поглаживать. Она, конечно, не ожидала, что всё примет такой поворот, но не стала сопротивляться. Скорее, она даже обрадовалась, что инициатива снова была у меня. Мне же было не по себе, что-то просыпалось нехорошее. На меня накатывали волной чувства, которых не было всего секунду назад.