Я и сам не заметил, как стал безразличной ко всему куклой. И вот уже в сентябре я не мог уснуть, если не напивался. Бутылка стала моим спасением от всего. Дела на работе шли хорошо, на удивление. Работой я тоже забывался, ни о чем не думал, просто как печатная машинка, на меня нажимали, и я печатал. Слава, наверное, был единственным человеком, который ещё как-то тревожил меня, как-то отвлекал. Но с ним ничего не складывалось и не получалось. Каждый раз, когда я приходил, он был агрессивен и выливал на меня ушат оскорблений. Ему я был противен и неинтересен. Каждый раз, когда меня имел Миша, я ещё спрашивал себя — я делаю это ради него или просто потому, что мне уже всё равно? Но где-то в душе продолжал себя убеждать, что у всего этого есть какая-то цель.

Стас после того случая тоже забил на меня. На звонки не отвечал, по смс говорил, что занят и перезвонит потом, но так и не перезванивал. Отцу на мое состояние было насрать, его главной задачей было благополучие компании и засадить «малолетнего ублюдка». И моя жизнь превратилась в гнусную рутину.

========== Глава 23. Слава ==========

POV Слава.

На пороге моего дома, простите, номера стоял Саша. Как обычно в костюмчике, ручки в брючки, волосы разве чуть отросли. Опять пришел под вечер. Стоял в коридоре, залипая на картину. Хоть бы телефон достал для приличия.

— Что пришел? — вместо приветствия бросил я, нажимая на ручку двери.

— Новости рассказать. — безэмоционально бросил он.

— Валяй. — мы прошли в номер, ставший мне уже почти домом.

— В декабре будет предварительное слушанье. Наш судья, главный прокурор, сторона обвинения, сторона защиты. Всё почти сделано. Конечно, рано судить, но в России всё так, что если материалы дела попали в суд, то дело, можно сказать, в шляпе.

— Как думаешь, меня не пристрелят, когда его посадят? Каковы шансы?

— Этого я не знаю. Можно пиво? — спросил он, когда я достал из холодильника свое.

— Да, сам возьми. Это всё?

— Вообще да. — но он только открыл свою бутылку, значит придется проторчать с ним, пока не допьет.

Что с ним происходит? Не могу сказать, что он был красавчиком, но когда я увидел его первый раз, то выглядел он гораздо лучше, чем сейчас. И сейчас, на контрасте с тем, что было до этого, стало очевидно, что раньше он был живым, довольно харизматичным парнем, с очень красивыми губами, которые сейчас потрескались и скрутились в некрасивые трубочки. А глаза перестали быть ясными, скорее как у наркомана, тусклые и затянуты пеленой. Он молчал, я тоже. Даже рубашка сидела на нем не как раньше, скорее висела, а не сидела, щеки впали. В целом жалкое зрелище.

— Что с тобой?

— А? — он так не ожидал этого вопроса, что разлил пиво на брюки.

— Я же вижу, что что-то не так. Бухаешь, выглядишь как кощей бессмертный. На наркотики подсел? — он молчал. — Или какую-нибудь дрянь подхватил, дырку-то, поди, без выходных эксплуатируешь? Слышал где-то, что у пидоров постоянно какая-то болячка есть.

Он ничего не ответил. А меня пиздец злит, когда мне ничего не отвечают.

— Что молчишь? Хуле тогда приехал, если сидишь у меня и тупишь?! Я тебя спрашиваю. Саша! — как же он меня бесил, просто как красная тряпка быка. — Может, тебя твой хмырь жирный бросил, а ты от тоски помираешь? Ну?

Молчание. Он просто смотрел на меня, не моргая, без эмоций, без ухмылок, вообще без ничего.

— Сука… Как ты меня выводишь из себя, аж трясет… — я встал. — Ты, блять, будешь говорить или нет?

Но, к моему большому разочарованию, он продолжал тупнем смотреть на меня и молчать. Последнее время я сам не мог понять причину дикой ненависти к нему. Но даже сейчас, когда он просто сидит и смотрит на меня из-под спокойных век, хотелось размазать его по стенке. Но, если бы я хоть раз ударил его, сейчас, когда ещё и подкачался, то он бы остался инвалидом. Поэтому я просто взял его за ворот и поднял на ноги. Саша смотрел на меня точно так же, а я сам не знал, что хочу сделать.

— Как же ты меня заебал! Ненавижу пидорасов, а тебя в особенности. — на эти слова он отреагировал.

— Раз так, то я больше не приду. Устал. — он поднял руку, чтобы освободить свой воротник, но я всё ещё держал.

— Ты говоришь так, будто я тебя приглашал. Это я от тебя устал!

— Отпусти, Слав, я поехал домой. — это было странно, но его спокойствие ещё больше меня распаляло.

— К ебарю своему?! — я дернул рукой, и он тут же потерял равновесие, но уперся в стену справа рукой и опустил голову.

— Я тебя нормально спрашивал, сложно было ответить?! Зачем надо постоянно доводить меня? То тебя хуй заткнешь, то слова не вытянешь. Нахера таким быть?!

И опять молчание. Голову опустил как индюк и молчал. И вот что с этим делать?

— Последний раз спрашиваю, что случилось?

— Я не знаю. Наверное, что-то во мне сломалось. Ну знаешь, перестарался я.

— И как это понимать?

— А как хочешь, так и понимай. — он снова взялся за свой ворот, пытаясь вытащить его из рук. — Отпусти и я поеду.

Может быть, я всегда был черствым и грубым, но я иногда всё же умел увидеть то, что было где-то в людских лицах и их словах. Как бы он меня не бесил, не раздражал и не выводил из себя, я просто не мог его отпустить. Мне не было его жаль, мне было горько, что он довел себя до такого. Поэтому, неожиданно для самого себя, я обнял его. Просто как будто это был мой брат. Тупоголовый, вредный младший брат. И он не сопротивлялся, просто стоял столбом. Я уж было подумал, что сделал какую-то тупость, но он начал плакать. Не так, чтобы рыдать как девчонка, видно у него наболело, и он уже больше не мог это сдержать. Я не видел, что там происходит, так как прижимал его к себе, но ворот футболки намок от слез.

— Успокойся, тш-ш-ш-ш…. — я погладил его по спине, ощущая, как сильно он похудел. Он же раньше был в отличной форме, выглядел как самый желанный холостяк, а сейчас что?

Он прислонился к моей шее, а я просто положил ему руку на затылок, чтобы прижать ещё сильнее. Мне было неизвестно, что с ним происходит, но он сорвался, это было очевидно. Честно, мне всегда казалось, что он далеко не мягкотелый, поэтому было странно, что он так разошелся.

Спустя ещё пару минут он всё же успокоился, но не спешил разрывать объятия. Свои руки он соединил у меня за спиной, в районе поясницы. Я гладил его по голове, а он часто дышал и потихоньку успокаивался.

— Поговорим? Я может и скотина, но смогу помочь, если нужно. Хотя мне бы самому кто помог. Давай сядем, закажем поесть, включим свет, а то хоть глаз выколи в этой темноте. Расскажешь мне, что случилось. Может, я могу тебе что-то посоветовать? М-м-м?

— Не надо включать свет.

— Хорошо, но давай хотя бы сядем?

— Хорошо.

Неуклюже мы расцепили объятия и сели на кровать. Окна я ещё днем закрыл плотными шторами, там оставалась большая щель, но теперь, когда солнце село, было уже ни черта не видно. Я только видел, как блестит иногда его профиль, как он кусает свои и без того израненные губы, и смотрит куда-то в стену.

— Успокойся, — я обнял его за плечо. — Просто расскажи, что случилось.

К моему большому сожалению, я понял, что ему сложно сказать, и он будет отмалчиваться до первых петухов. Поэтому я решил зайти по-другому.

— Что-то на работе? С отцом?

Молчание, значит нет.

— Это из-за того, что я что-то делаю не так?

Снова молчание.

— Это как-то связано с этим твоим Мишей? Да? С ним?

Он мотнул головой в противоположную от меня сторону. А я повернул её обратно. Плачет. Значит, это всё-таки этот жирный хрен — Миша.

— Бросил Тебя? Обманул? Что?! Что он сделал? Ну?!

Он просто уронил на меня голову и начал просить прощения и винить себя во всех смертных грехах. Не знаю, что сделал этот жирный мудак, но мне уже хотелось его убить. Как я не старался, Саша так ничего и не сказал. Я только понял, что взрослого мужика довели до такого, что он уже крышей двинулся, раз сорвался на такой плач. Тем вечером мы просто выпили ещё немного и легли спать. Просто легли спать. Утром он ушел, когда я ещё видел сны. Возможно, ему было стыдно. А может быть, просто побоялся, что я снова наору на него. Но орать мне не хотелось. Мне хотелось узнать, что случилось с ним и почему он так изменился. Признаться, честно, мне даже хотелось утешить его в ту ночь. Просто по-человечески помочь. Но я не знал, чем утешают взрослого мужика.