Изан, бывший член бывшего совета фаэтов, равнодушно произнёс:

– Заменить вас, командир Кидс, не составит труда.

Салтыков скривил рот и поднял вверх обе руки, ладонями вперёд:

– Погодите, погодите. Это не разговор. Алекс, я же помню: ты был прекрасным начальником штаба вооружённых сил мегадержавы. Разве твои стратегические разработки не предусматривали тактических неудач? Выпей виски, дурь и пройдёт.

Кидс крутнул головой, будто в поиске поблизости бара с набором напитков. «Эриксон» изолировал рубку от зелёной зоны стальным занавесом и энергоперегородкой, оставив маленький люк-лаз для робота-официанта. Робот крутился в тесноте между креслами и ногами, предлагая успокаивающие и тонизирующие коктейли. Виски у него не водилось.

Скрытое противостояние между землянами и фаэтами грозило обнажиться больным нарывом. Генеральный советник решил вмешаться.

– Кидс в чём-то прав, друзья мои. Верно, мы не смогли правильно рассчитать меру воздействия. Деформировать силовые линии в таком объёме пространства – на пределе наших возможностей. Но мы затормозили и остановили планету, не дали ей войти во внутреннюю зону Системы. Справились неплохо, – опыт-то первый. И Рубеж Безопасности не потерян. Переведём форты вовнутрь, развернём линию обороны лицом к Солнцу.

Изан прежним равнодушным тоном обратился к Эрлангу, игнорируя Кидса и Салтыкова:

– Прости, брат, я погорячился. Обстановка усложнилась. В околосолнечном космосе нарушено равновесие. Сфера Оорта дестабилизирована двойным гравитационным возмущением. Кометно-астероидная опасность актуализирована для всех планет. Вторичная угроза может затмить первую.

Первая угроза уже не была недвижной глыбой спящей материи. Она заглядывала в рубку «Эриксона» чёрным зрачком разбуженного зверя. Глаз Большого Пса наливался кровью ненасытного зла. Зверь готовился к прыжку.

Эскадра Юниверов блокировала Чёрную планету кольцом по линии экватора и двумя группами у полюсов. Опознавательных огней не гасили, поверхность Йуругу, лишённая воды и растительности, контролировалась вся. Мир, преодолевший дорогу в восемь световых лет, выглядел безжизненным.

Анализаторы боевых кораблей суммировали все виды излучений, в том числе поступающие из подповерхностных глубин незваной гостьи.

– Мозг «Барта» занят расчётом новых вариантов, – сказал Эрланг, – Используем паузу. Предлагаю облететь и посмотреть своими глазами.

Предложение Генерального советника, не занимающего никакого места в официальной иерархии земного сообщества, восприняли как распоряжение императора. Леран Кронин давно понял, что от роли теневого правителя ему не избавиться. И старался как мог снизить силу влияния авторитета Эрланга. Но получалось редко и плохо.

«Барт Эриксон» на переменных скоростях облетел планету, пройдя над экватором и полюсами, ставших условными, номинальными. Но размещение внутренних полостей в планетной коре учитывало давние орбитальные параметры. Потому «условное» приходилось считать действительным. Обман и истина сплелись так, что не разделить. Не распознать, не разорвать противоестественную связь…

На всём протяжении пустота. Безмолвие, голая равнина. Обманчивая безжизненность. А под ней, – сонм спящих монстров и бодрствующий мозг, – то ли живой, то ли кибернетический.

«Барт» выбрал участок, ничем не выделяющийся и не отличающийся, – ибо таковых не отыскать, – и завис над ним.

– Экскурсия завершена? – утвердительно-вопросительно сказал Салтыков, – Может, военный совет откроем? Председателем попросим «Барта». Чтобы никого не обидеть. А то у нас удельная плотность всяких авторитетов на квадратный километр рубки явно выше нормы.

Повестку «Военного Совета» не ставили. И так понятно: что делать с планетой, ворвавшейся в пределы Солнечной системы? Чёрная сохранила атмосферу, и она обретает нормальные параметры. Объяснение одно: заработал внутренний реактор тепловой энергии. Газовый состав отличается от земного незначительно. Планета оживает, сделал вывод «Барт».

Кидс предложил обрушить на Чёрную все запасы химического и бактериологического оружия, накопленного на Земле. Салтыков, понимая, что подвергать Йуругу участи Фаэтона поздно – миллионы осколков ударят и по Земле, добавил, что начинать надо с нейтрализации жизненно важных факторов, пока ящеры не вылезли из всех нор.

– Химия, – хорошо. Но пока соберём и доставим сюда… Фаэты не хотят уничтожать планету. Вопрос этот снят объективно. Но что-то они могут?

– Могут, – согласился Эрланг, – Излучение всех известных нам видов энергии Юниверами. Лучевой удар.

– Он, этот удар, несравним с воздействием земного термояда, нейтронных и прочих бомб. Силу удара придётся многократно снизить, и он может стать бесполезным. Пощекочем им нервишки да разойдёмся. Неужели нет способа, подобного тому, что использовали для торможения и остановки? – спросил Салтыков.

Спросил и подумал: «Как и ожидалось… Так они и не научились воевать. Куча возможностей, а использовать нельзя. А что можно, – того недостаточно для победы».

– Незадолго до земной эры мы приблизились к тайнам искривления пространства. Наши учёные нашли метод свёртывания материи в локальном масштабе. Но они пока не возродились, – с нескрываемым сожалением сказал один из фаэтов.

– А время вам тоже неподвластно? – спросил помощник Кидса Блашкун с таким видом, будто никогда не сомневался в недостаточности мощи фаэтов.

Ответил Изан:

– Мы способны его нейтрализовать. Как в Шамбале. Умеем также замедлять-ускорять в применении к живому веществу. Но как оружие? Не пробовали.

Салтыков хмыкнул.

– Ну, пока то да сё… Пока братья решат, что у них годится для войны, а что нет… Давайте-ка уберём им атмосферку! Если она регенерируется, то нужна им? Это хоть сможем?

– Я поддерживаю Дениса Сидоровича! – объявил Кидс.

По указанию Эрланга Рубеж безопасности перенацеливали-передислоцировали, и Алекс небезосновательно чувствовал себя заштатным командиром, живым результатом действия идеологии сближения землян и фаэтов. Отсюда понятная рассеянность.

– Не Сидорыч! – командно прорычал Салтыков, – А Исидорович! Будь моя воля, я бы не раздумывал, что можно, а чего нельзя. Раскачал бы их гравитацию и ударил Юниверами по максимуму. Расколется шарик или нет – хрен с ним. Или мы им устраиваем Апокалипсис, или они нам!

Из внутренностей комбинезона он извлёк плоскую бутылку и сделал из горлышка несколько крупных шумных глотков. Немного успокоился Денис тогда, когда «Барт» на правах председателя объявил:

– Принимается к немедленному исполнению первый вариант Дениса Исидоровича Салтыкова. По всем остальным готовлю рекомендации для их вывода в степень полной готовности.

Эскадра сохранила избранный боевой порядок. Несколько скоординированных импульсов-аккордов, и планета задымилась. Компоненты атмосферы оседали на почерневшую кору хлопьями серой сажи. Та же реакция, проникнув через малейшие щели, происходила в бесчисленных проходах и пещерах. За считанные часы планета лишилась не только атмосферы, но и всех газов, пребывавших в свободном состоянии в глубинах её коры.

– Вот так просто? – изумился Алекс Кидс, следуя взглядом за контрольным световым пятном; «Барт Эриксон» проводил выборочное тестирование выполненной работы, – И такое можно проделать с любой планетой? Венерой или…

– Можно, – успокоил его один из фаэтов, – Времени понадобится чуть побольше, но можно.

– Стоп! – прервал начавшуюся беседу Эрланг, – «Барт»! Прошу максимальной видимости там, где обнаружены скопления нор!

Действия «Эриксона» продублировали остальные корабли, перебросив энергию излучателей в оптический диапазон.

«Похоже, мы добились обратного результата, – сказал себе Салтыков, – Эйфории в этой войне не предвидится…»

– Вот тебе и жизненно важный фактор, – прошептал он, не отрывая глаз от демонстрационного экрана.

По мере коррекции картинка менялась. Вначале: десятки и сотни чёрных точечек, высыпавших из невидимых нор под лучи прожекторов. Потом точечки, по мере приближения, превращались в маленьких медленно шевелящихся жучков. Жучки становились жуками, а те, – в невиданных зрителями космического спектакля чудищ, отсвечивающих отвратительным серым блеском.