Я уничтожила свою симкарту и выключила телефон. Запретила себе думать о прошлом, как и вспоминать Иру с Романом. Их больше не существовало в том подобии, которое с трудом можно назвать моей жизнью. У меня не было работы, считай что не было дома (в ту квартиру я ни за что не вернусь). По чистой случайности мои документы оказались в сумке, что я прихватила с собой в момент бегства. И это все, что у меня имелось. Ни одежды, ни денег, больше ничего.

В тот вечер я сидела в саду, встречая сумерки и отстраненно размышляла на тему, что завтра мне придется покинуть этот гостеприимный дом, с его хозяином и прислугой. Этот великолепный сад, наполненный запахами и звуками жизни, я тоже, скорее всего, больше не увижу. И я совершенно не знала, куда мне идти, но в свою квартиру возвращаться не хотела.

В детдоме меня вряд ли примут даже на несколько дней, чтобы перекантоваться. Можно попробовать поискать работу дворничихи в старых домах. Я в кино видела, что дворникам разрешают пожить в какой-нибудь полуподвальной подсобке. Для начала и это сгодиться.

Ай, да ладно! Раз уж не замерзла тогда на лавочке, то сейчас умирать точно не собираюсь. В конце концов, на улице почти лето. Тепло. Если что, ночь можно провести и в скверике.

Размышляя таким образом, я не сразу заметила Андрея Сергеевича. Да и сумерки уже сильно сгустились, погружая сад в призрачную сказку. Фонари здесь были только вдоль забора, вглубь сада свет почти не проникал. И беседку постепенно окутывала седая темнота.

– Не замерзла? – поинтересовался Андрей Сергеевич, опускаясь рядом со мной на лавочку.

Сам он даже не переоделся. Как вернулся с работы, так и был в строгом костюме. В такой одежде он казался мне очень официальным, пугающе даже.

– Нет. На улице тепло, – отозвалась я, но в халат закуталась поплотнее.

Халат тоже был не мой. Мне им разрешили пользоваться, пока нахожусь в доме. Горничная так и сказала:

– Раз уж у тебя нет своей одежды, кроме той, в которой пришла, то можешь воспользоваться пока гостевыми халатами. Благо, тут такого добра навалом.

Моя одежда, постиранная и выглаженная, дожидалась меня в шкафу. Сама же я как-то привыкла за эти дни ходить в халате, срослась с ним.

Он просто сидел рядом и молчал, и я поняла, что настало время поговорить с ним о насущном для меня.

– Андрей Сергеевич! – набралась я смелости, потому что никогда раньше не заговаривала с этим мужчиной первая. – Спасибо вам огромное за все!..

– Так, стоп! – перебил он меня, заставив замолчать на полуслове. – Что за тон? – пристально посмотрел мне в лицо.

Даже в темноте его глаза казались слишком светлыми, прозрачными. Но не ледяными, а словно из теплого стекла, если такое бывает.

– Я просто хотела сказать, что завтра ухожу, – пролепетала я, теряя уверенность с каждым словом.

Его взгляд мешал мне говорить и думать. И напряжение между нами все возрастало.

– Тебя кто-то обидел? К тебе тут плохо относятся? – спокойно уточнил Андрей Сергеевич, а мне показалось, что он на меня накричал.

– Нет, что вы! – затрясла я головой. – Ничего такого нет. И мне тут очень хорошо, но…

– Никаких но, поняла? – приблизил он свое лицо к моему, и я уловила запах парфюма с кофейной ноткой. – Ты остаешься здесь и больше чтобы даже не заговаривала на эту тему.

– Но я не могу, – совсем растерялась я. Неужели он не понимает, что я пытаюсь ему втолковать?

– Что именно ты не можешь? Объясни.

– Не могу жить вот так у совершенно постороннего человека.

– Кажется, мы уже давно познакомились, – слегка улыбнулся он. – Или тебе неприятно находиться в моем доме?

– Я не об этом… Просто… – я пыталась подобрать правильные слова, чтобы не обидеть его не дай бог.

– Просто живи пока тут, – вздохнул он и поднялся с лавки. – Сначала тебе нужно полностью оправиться от болезни, а потом мы вместе решим, что тебе делать дальше. И предоставь мне первому заговорить с тобой на эту тему. Идет?

– Хорошо.

А что еще я могла ответить, когда его авторитет полностью подавлял и подчинял?

К этому разговору мы вернулись через неделю. И завел его на этот раз Андрей Сергеевич. Я хоть и продолжала думать на эту тему, но внешне старалась не подавать виду. Продолжала бездельничать дни напролет, подолгу гулять в саду. За пределы дома не выходила. Не хотела, да и не в чем мне было это делать. Свою одежду я возвела в символ моего ухода из этого дома и пока к той не притрагивалась.

Зато я пристрастилась читать. Раньше я практически не занималась этим. В детдоме, конечно, была библиотека, но там в основном выдавали книги по школьной программе, в которых я ничего интересного не находила. Все они мне казались скучными.

А в доме Андрея Сергеевича была не просто большая, а огромная библиотека. Я и не думала, что кто-то еще держит такие. В наш век – электронной книги. Но сам хозяин любил читать. Такой вывод я сделала, частенько замечая его с книгой в руках. Он даже принимая пищу умудрялся одновременно читать. При этом он надевал очки, и лицо его в такие моменты выглядело старше и одухотвореннее, что ли.

Я как раз находилась в библиотеке и выбирала себе книжку, чтобы удобно расположиться с той в беседке, когда туда зашел Андрей Сергеевич. Несмотря на то, что уже привыкла к нему и его присутствию в моей жизни, все равно каждый раз испытывала легкую неуверенность в его обществе. Наверное, это происходило потому что я не считала себя ровней ему. Нет, даже не так. Кто я и кто он. Неудачница, потерявшая все по собственной глупости и доверчивости, и акула строительного бизнеса – я слышала, как именно так его называли горничные.

– Как ты себя чувствуешь? – задал Андрей Сергеевич стандартный вопрос.

Он всегда его задавал, каждый день. И каждый раз я отвечала:

– Все хорошо, спасибо!

– Ну тогда удели мне несколько минут, – пригласил он меня занять кресло напротив того, что занял сам.

Я уже догадалась, что настало время для серьезного разговора. Душу кольнул страх, природу которого я не поняла. Одно я вдруг осознала, что привыкла к этому дому и его хозяину, что покидая его, оставлю тут частичку своего сердца.

– Ты закончила строительное училище и сколько-то работала маляром на стройке, – спокойно заговорил Андрей Сергеевич. Все это он узнал от меня, скрывать что-то о своей жизни не видела смысла. – Но это же не предел твоих мечтаний. Что ты любишь?

Я понимала, о чем он меня спрашивает, но совершенно не знала, что можно ответить. Особыми талантами я никогда не блистала. Ни в какие секции не ходила. Ну танцы у нас в детдоме преподавали, но сказать, что сильно люблю танцевать, тоже не могла. Теперь вот пристрастилась к книгам, но и это не талант.

– Вот что я тебе предлагаю, – кивнул Андрей Сергеевич, правильно истолковав мое молчание. – Поскольку идти тебе все равно некуда, предлагаю остаться в моем доме. Сейчас лето, и у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать, на кого ты бы хотела выучиться. Маляр – достойная профессия, но вряд ли подходит такой молоденькой и хрупкой девушке, как ты, – улыбнулся он.

– Андрей Сергеевич, я не могу остаться, – вырвалось у меня, хоть я и была до ужаса благодарна ему за заботу и это предложение.

– Почему? Можешь объяснить?

– Это будет неправильно. Люди станут говорить…

Да, я боялась сплетней и осуждения в том, чего даже примерно не делала. Прислуга в доме и так уже косилась на меня подозрительно. А если стану приживалкой, то все только усугубится, в этом я не сомневалась.

– Послушай, – вздохнул он. – Люди говорят все время и обо всем. Мы живем не в том времени, когда подобное осуждалось. По большому счету сейчас никому и ни до кого нет дела, каждый сам по себе. А сплетни всегда были и будут, на них просто нужно научиться не обращать внимания. Я богат и могу себе позволить заботу о тебе. От тебя взамен ничего не требуется. Просто живи тут. В конце концов, я спас тебя, а значит, именно я теперь за тебя несу ответственность, – снова улыбнулся Андрей Сергеевич, и как-то очень легко стало на душе.