Две недели пролетели мигом, Рита будто и сама не могла поверить в произошедшее и даже снова пыталась пойти на попятную. Иринка раскинула кубики и сообщила результат:

– Пять-четыре! Это значит, что через два месяца он тебя не уволит! А даже если бы уволил, то неужели боишься не отыскать себе работу, наподобие школьного секретаря?

– Очень интересно ты рассуждаешь, – не верила Рита. – А как же об этом говорят цифры? Если бы выпало «три-три», то ты меня отговаривать бы от этой должности начала?

– Нет. Только при «три-два» начала бы. И из дома на всякий случай месяц-другой не выпускала. А вот «три-три» – очень удачное сочетание! Ты разве сама не слышишь в этих словах трения? – Иринка подмигнула брату.

– Чего? – Рита до сих пор не понимала намека, но на всякий случай скривилась.

– Три-три! Глухая, что ли? Уж не знаю, что вы бы там друг другу терли, но совершенно точно – полностью взаимно! Что, Ритуль, хотела бы потереться о Биг Босса хотя бы в мечтах?

Рита перевела взгляд на Диму:

– Она спятила. Димыч, подтверди!

Дима уставился на кубики, чтобы она не заметила ненужной заинтересованности, и предпочел отшутиться:

– Если б знал Биг Босс Матвей,

Как судьбу его решают,

То навешал всем люлей,

Хоть я вовсе ни при чем.

– С рифмой у тебя беда, Димыч!

– Содержание важнее формы, Рит. Не гноби поэта, да не гнобима поэтом будешь!

– Прости! Ты самый лучший поэт из всех, кто живет в этом доме!

В качестве извинения Рита приобняла и прижалась лбом к его плечу. Дима замер лишь на секунду, но потом со смехом ее отпихнул:

– У тебя что, три-три выпало? Хватит об меня тереться!

В последнюю ночь перед выходом на новую работу, Рита не могла уснуть. Дима слышал, как за стенкой она ходит туда и обратно, а потом отважилась на дальнее путешествие – на кухню за пропитанием. Дима через пару минут вышел из своей комнаты и застал Риту возле холодильника, подтачивающей кусок сыра.

Увидев его, она и не подумала стесняться, а приветливо помахала обгрызенным куском.

– А ты почему не спишь, Димыч?

Рита умела быть потрясающей, но вряд ли Дима раньше видел ее именно такой: с растрепанными волосами и в пижаме с короткими шортами. Переступает своими босыми ножками, ищет, кого бы еще в холодильнике прикончить.

– Почему в таком виде по дому ходишь? – Дима сказал неожиданно для самого себя нервно. – Забыла, что и я здесь живу?

Рита наконец-то повернулась, посмотрела на него, став серьезной, а потом выдала именно то, что он ожидал:

– Извини, Димыч. Я просто не подумала, что ты в такое время еще не спишь. Я в комнату!

Она пыталась прошмыгнуть мимо, но Дима сегодня был сам не свой. Конечно, он не собирался ей читать нотации – еще и из-за такой ерунды. И, конечно, он не собирался ее отпускать сразу после ненужных извинений. Он схватил Риту за запястье и улыбнулся, чтобы она поняла – он просто пошутил и продолжает шутить:

– А может, ты специально? Мало ли, кого можно соблазнить по пути на ночную кухню!

– Кого тут соблазнишь? Даже кота не удосужились завести!

Дима сжал пальцы чуть сильнее:

– Тебе парня пора заводить, а не кота. А! У тебя же и так есть парень, хоть и выдуманный – я.

Рита рассмеялась, шагнула к нему и свободной рукой потрепала по волосам:

– Точно! Нам нужно завести кота! А то так выйдешь ночью, и даже соблазнять некого. У тебя или Иринки ведь нет аллергии?

От резкой смены разговора Дима опешил и как-то неожиданно до смерти устал. Отпустил ее руку, даже от себя захотел оттолкнуть:

– Нет у нас аллергии на кошек. Но если уж кого и заводить, так только собаку.

– Собаку – тоже хорошо! – обрадовалась Рита и умчалась в свою спальню вместе с недоеденным сыром.

Дима ей только в спину мельком глянул и отвернулся к окну. Что-то совершенно точно не так: то ли с ним, то ли с ней. Почему она даже не подумала смутиться, а сразу про какого-то кота начала? У нее будто ассоциативный ряд правильный не выстраивается. Или все-таки сам Дима не умеет наталкивать на правильные мысли? Тогда почему со всеми остальными девушками что бы он ни ляпнул, они на всякий случай смущаются? Как если бы в любой просьбе принести ему кофе или передать документы каждая первая слышала скабрезный намек. Все слышат, кроме Риты!

***

Рита освоила кофе-машину и повторила курс делопроизводства. В первый рабочий день она была в боеготовности. Матвей Владимирович вел себя деловито, он посвятил Риту в курс дел и показал рабочее место: в приемной перед его кабинетом. Сказал, что в первые два дня она может спрашивать его о чем угодно, даже если пять минут назад об этом спрашивала, он будет терпеливо объяснять, даже если уже сто раз объяснял. Но на третий день – все, никаких вопросов, никаких перепутанных кнопок или документов, не доставленных в срок.

Рита, хоть и терялась от давления «третьего дня» и новизны, сочла требования справедливыми. Тем более что Матвей Владимирович действительно охотно отзывался на любую ее просьбу. Осталось только в эти первые два дня успеть узнать все, что ей понадобится. Шеф, даже когда приехали деловые партнеры, вдруг отвлекся от разговора, вышел в приемную и сказал ей тихо:

– Все хорошо, Маргарита, вы справляетесь. Но не стоит предлагать напитки самой. Если понадобится – я вызову и сообщу.

– О… извините!

– Не извиняйтесь, запоминайте.

Напоследок очень приятно улыбнулся и вернулся к посетителям. К концу дня Маргарита была готова благодарить судьбу за такую возможность: она даже не представляла, что бывает настолько комфортная адаптация! «Нет, Маргарита, всю документацию от поставщиков пересылаете в экономический отдел, а они уже мне – сухую выжимку», «Нет, Маргарита, любое сообщение от человека из этого списка безотлагательно передавать мне», «Да, Маргарита, завтра вы тоже еще будете иметь право ошибаться». Только записывай и подключай внимательность – и все, вообще никаких сложностей! Странно, что она сначала посчитала Матвея Владимировича нервным и агрессивным – ничего подобного, он само обаяние!

На третий день она немного переживала, не изменится ли Биг Босс, как оборотень при полной луне, но ничего особенного не происходило: к этому времени она успела разобраться во всех рабочих мелочах, а немелочи понимались по ходу дела, с помощью того же Матвея Владимировича. Теперь она уже верила во все характеристики, которые давали Биг Боссу сотрудники. Он, наверное, и увольнять ее будет таким же бархатным голосом, с тем же спокойствием и с той же ободряющей улыбкой. Надо отдать ему должное – очаровательным он быть умеет. И про «удачливость» Риты ни разу не заикнулся, отчего она окончательно расслабилась и вознамерилась стать самым лучшим секретарем на свете, чтобы у него рука не поднялась ее через два месяца уволить.

На пятый день к вечеру свалилось много дел: следовало разобрать отчеты со всей сети за последний квартал и внести данные в базу. К шести часам Рита, хоть и была порядком измотана, предложила остаться и доделать работу самой – хотела продемонстрировать свою ответственность, но Матвей Владимирович покачал головой:

– Мне самому надо просматривать, вы ведь только в общую таблицу вносите. А вы можете быть свободны.

Рита уверенно помотала головой:

– Если вы остаетесь, то и я останусь. Сделаем все сегодня, а то завтра в десять у вас встреча с инвестором.

Он оторвался от бумажек и улыбнулся ей:

– Вам, Маргарита, наверное, кажется такое предложение беспрецедентной отвагой? Но ничего подобного – буквально все сотрудники в первую неделю работы из кожи вон лезут.

Даже если и так, то мог не акцентировать внимания! Рита заставила себя улыбнуться:

– Я понимаю. Но мне кажется, что если шеф завален работой, а его секретарь при этом отдыхает, то это какой-то неправильный секретарь. Если я когда-нибудь буду рассуждать иначе, то впору будет искать нового.

Матвей Владимирович все-таки улыбнулся в ответ:

– Хорошо. Дмитрий не будет против?