– Ну тише, тише. – Максим положил было ей руку на плечо, но она шарахнулась, как от удара. – Зачем ты так уж сразу про всех-то? Ты, наверное, недавно только школу окончила?

– Этим летом. Ну и что с того?

– Да ничего. Просто ты еще не научилась разбираться в людях и в ситуациях. Наверное, и за оградой одной ни разу побывать не пришлось? Да это все придет, не волнуйся. Со временем…

– Ну хорошо, а до этого мне что, в кабинке туалета сидеть? – задиристо перебила она его.

Максим смутился.

– Да нет, зачем же в кабинке? Ты вообще как там оказалась? Ты ж мне и не рассказала еще ничего. Давай, давай, не стесняйся, выкладывай! Глядишь, я тебе помогу.

– Никто мне теперь не поможет! – Лицо ее сморщилось, и Галадриэль горько заплакала.

Помня ее первую реакцию, Максим больше не пытался к ней прикасаться. Он просто протянул ей пачку бумажных платочков.

– Понимаешь, – сказала она сквозь слезы, – я приехала сюда только вчера. Прямо из школы, понимаешь? Прямо с самолета пошла, как положено, в отдел общественных работ. Они мне там дали список.

– Так. – Максим начал догадываться, в чем дело. – И что же ты выбрала?

– Услуги по сопровождению. – Галадриэль совсем по-детски шмыгнула носом. – Мне одна тетка в очереди посоветовала. Говорит, работенка непыльная и к тому же час считается за два. Я не думала, что будет так мерзко. Я думала, будет прикольно. Думала, ну может же кому-нибудь просто быть одиноко. И я ведь тут тоже совсем одна. И теперь я… Я ведь там зарегистрирована на две недели. Ой, что ж со мной теперь будет, ой, божечка мой! – голос ее опять сорвался.

Максим опять терпеливо дал ей прореветься. Что ж, она права. Взрослая уже, должна понимать. Две недели неявки на общественные работы – это вам не шуточки. Но господи, какой же мерзавец ей попался! Видел же, что перед ним ребенок совсем! Бывают же мрази!

– Он… что-нибудь… с тобой сделал?

Галадриэль замотала головой.

– Он не успел. Я убежала. Мы были в номерах, на верхнем этаже торгового центра.

– Не плачь, – сказал Макс, чувствуя себя отчасти добрым волшебником. – Не конец света. Сейчас мы с тобой все это разрулим. Сперва пойдем к врачу. Он даст справку, что у тебя нервный срыв, и бюллетень на два дня, и официальное освобождение от данного вида общественного труда из-за полной твоей к нему профнепригодности. Это ж любому невооруженным глазом видно! Потом мы с тобой в первом же интернет-кафе зайдем на соответствующий сайт – я тебя научу, у вас же там в школе, небось, и доступа к интернету толком не было? Да ничего, это просто. Ты там зарегистрируешься, и сама, без всяких дурацких теток, устроишься на эти две недели посудомойкой в какое-нибудь кафе. Хорошо?

Галадриэль быстро-быстро закивала и так вцепилась ему в руку своими накладными когтями, что Макс чуть не взвыл. Она точно боялась, что он вот-вот исчезнет, растает в воздухе и она опять останется наедине со своими проблемами.

«Господи, хранил бы ты, что ли, их, идиоток! – мысленно воззвал Макс. – А если бы моя Машка так?!»

Его прямо-таки замутило от одной мысли, и он даже не заметил, что впервые в жизни назвал Машку своей.

В огромном полутемном зале столовой они сидели вдвоем. Детей давно уже покормили и увели спать. Учителя и обслуга в каникулы редко когда ужинали в столовой, в крайнем случае делали заказ, и ужин присылали к ним на квартиру. Старшие школьники, по возрасту уже освобожденные от ежеминутного надзора, но в силу обстоятельств не выпущенные на каникулы, ужинали, конечно, в столовой, но не по расписанию, а кто во что горазд. Повара просто не убирали после раздачи котлы, зная, что иные голодные души совершают набеги на столовую прямо посреди ночи.

Вообще, в каникулы в школе царила полная расслабуха, особенно в вечерние часы, когда немногие необходимые дела были уже переделаны.

– Ну что, друзья встречаются вновь? – Ерофеев забрал у Ани поднос и помог поставить на стол. На подносе вперемешку громоздились яблоки, котлеты, куски хлеба, сыра, огурцы, помидоры и стояли две чашки холодного чая. – А гречку чего не взяла? Гречка ж вроде на дне еще оставалась.

– Да ну ее! – Аня смешно сморщила нос. – Холодная, не хочу!

– А говорила – быка съешь!

– Быка – да. А холодную гречку не стану.

– Однако ты привереда!

С утра, покормив зверей в мини-зоопарке и сообща организовав им сравнительно сносное существование, они вдвоем выбрались за ограду и махнули на речку. В каникулярное время два бродящих без присмотра подростка не слишком бросались в глаза. Речка и без них кишмя кишела детьми. До обеда они купались, потом пошли в лес, на свое любимое место, развели костер и напекли картошки, которую Аня натаскала с кухни во время дежурств. Наевшись, растянулись на траве, незаметно задремали и продрыхли до сумерек. Свежий воздух пьянил не хуже вина.

Проснулись оба от холода и некоторое время сидели в обнимку, стуча зубами и греясь друг об дружку. Прикинули, не разжечь ли снова костер. Решили, что не стоит – поздно уже, к тому же темнеет, огонь могут заметить из школы.

Вернувшись обратно, каждый отправился к себе, чтобы принять душ, одеться потеплее и доразобраться с делами.

Саша Ерофеев, у которого в его хоромах под лестницей, конечно, не было санузла, мылся, как всегда, в огромной душевой при бассейне. Сейчас тут было непривычно тихо. Слышно только, как назойливо капает вода из крана в дальней кабинке. Саша попробовал было закрутить кран до упора, но чуть не сорвал резьбу. Надо будет отметить в журнале. Пусть вызовут сантехника.

Прошелся по мини-зоопарку, посмотрел, все ли у всех в порядке. Попугай жако был какой-то грустный, не ответил на приветствие, вообще на Сашу не среагировал – застыл на ветке молчаливым изваянием, спрятав голову под крыло. Ерофеев постучал по клетке – попугай дернулся, но голову так из-под крыла и не вынул. И корм с утра нетронутый стоит.

Спустившись к себе, Саша набрал номер ветеринара, дождался автоответчика и оставил сообщение.

Наскоро сполоснувшись, Аня спустилась в медпункт и быстренько пробежалась по аптечке. Бинты есть, обезболивающих хватает. Раствор антисептика на донышке, пластырь бактерицидный на исходе. Надо завтра сходить на склад, пополнить запас. Лето же, все без конца носятся взад-вперед, падают и расшибают коленки.

Открыла реанимационную укладку, сверила по списку. Атропин, адреналин, кардиостимулятор, тубус, ларингоскоп, шприцы и иголки. Все на месте, как и следовало ожидать. Расписалась в журнале.

Они лежали у Ерофеева в дежурке. Им было тесно и душно – настоящих окон, ведущих наружу, на свежий воздух, там не было.

– По-моему, в палатке было бы уютней, – посетовала Аня, чувствуя, что вот-вот свалится на пол. Топчан в дежурке явно не был рассчитан на двоих. – Может, лучше на пол переместимся?

– Как хочешь. – Он пожал плечами.

Они встали и расстелили на полу одеяло и спальник. На полу оказалось заметно свежее – сквозило из-под двери.

– Короче, избалованные мы какие-то, – посетовала Аня. – Вот раньше спали на полу в пещерах, на шкурах. А мы кроватей напридумывали себе каких-то. Всем вместе-то на полу и теплей, и уютней, и в темноте не так не страшно.

– Вообще-то кровати – это чисто европейские штучки. Во многих странах до сих пор на полу на циновках спят.

– Ну и правильно делают! Знаешь, ты только не смейся, но я до смерти боюсь спать одна. Когда девчонки другие в комнате, еще ладно. Но когда все разъедутся, вот как сейчас… брр! Я, знаешь ли, везде на ночь свет включаю: и в ванной, и в коридоре, и в комнате, и ночник еще над головой – и все равно уснуть иногда не могу!

– А ты приходи ко мне. Не за чем-нибудь, а просто.

– Спасибо, приду. – Аня улыбнулась. – Не то чтоб я была против чего-нибудь. Я только одного понять не могу. Зачем ты все время в презервативе, если знаешь, что я на таблетках? Без презерватива намного прикольнее.