Классовые различия не мешали ребятам смеяться хором с утра до вечера.

Пауло очутился на территории мистического Синая, скрываясь от давления своей семьи. Он был из рода венецианской знати, которая занималась торговлей, сам же он не хотел участвовать в бизнесе родителей, к тому же бежал от любовной истории, о которой предпочитал молчать. Кто знает, может быть, его заставляли жениться ради какого-нибудь торгового союза. В итоге он был перекати-полем, без роду без племени, айтишник в дурацкой шапочке, который каждый день на несколько часов уходит в море.

Все мы здесь были эскапистами, пытавшимися на время выйти из социальной матрицы и перезагрузить жизнь.

Я шла променадной дорогой – по квадратным плитам, выложенным в песке, под фигурными фонарями на столбах. По одну сторону море, по другую – все дома посёлка Дахаб. Пустыня погружалась в синие сумерки. Путь мой лежал мимо танцевального клуба. У входа стоял Шоколадный. Он очень обрадовался: наверное, давно меня ждал. Похоже, он решил взять быка за рога. Интуиция подсказывала ему, что времени у него немного. Прекрасно, я ценю в людях тонкую интуицию. Мы пошли дальше вместе.

Я решила сделать ему приятное.

– У тебя необычный стиль. Ты одеваешься не как местные.

– Да, я учился в Дании.

– Чему же там учат?

– Я танцевал брейк-данс.

– Я видела, как ты танцуешь, в прошлом году, когда была здесь.

– Да, я тоже тебя запомнил. Но ты была с другим.

– Да.

– Ты пойдёшь со мной сегодня в клуб?

Ветер дул всё сильнее, песок царапал кожу и засыпал глаза. Я ничего не ответила спутнику и только засмеялась.

– Мы будем танцевать, а потом пойдём гулять в пустыню.

Он остановился и взял меня за руки, потом нашёл мой взгляд.

– Обещай, что наденешь короткую юбку.

Его откровенность хлестнула меня как удар, дыхание остановилось, к лицу прилила кровь. Это было унизительно, но страшно понравилось мне.

Я могла бы уточнить, «зачем мне надевать короткую юбку», сделав вид, что мы светски беседуем и у нас дистанция. Но я не стала.

Унижение нравится женщинам, если быть честными с собой. Борьба за независимость – это и борьба с собой тоже.

Ветер дул сильно, мелкий песок был колючий; продавцы убрали свои позолоченные узорами полотнища внутрь магазинов. Карим стоял снаружи, у своей лавки, одетый в тёплую куртку, и наблюдал, как я медленно приближаюсь в паре с Шоколадным. Лицо Карима выражало сдерживаемую ярость. Очевидно, причиной его чувств была я: в прошлый раз он был с Шоколадным приветлив. Мы остановились. Мужчины обменялись рукопожатиями. Этот жест всегда меня восхищал, главным образом тем, что символизирует уважение, но может означать что угодно, например, вызов и манифестацию соперничества.

К белым мужчинам Карим не выказывал признаков ревности, но конкурент из местных задевал его достоинство.

– Хорошая погода для прогулки, – сказал Карим.

– Сегодня в клубе отличная вечеринка, ты не хочешь пойти? – я улыбалась сладчайшей из моих улыбок, уравновешивая сарказм и дурное настроение Карима.

Шоколадный отвернулся.

– Что за вечеринка? – Карим немного смягчился, видимо, догадался, что позиции мои ещё не определились, и я пока не осчастливила конкурента.

Карим был гением дипломатии, но сейчас не скрывал своих чувств. Всем своим видом давая мне понять, что я совершаю ошибку.

– Всё равно сегодня нет покупателей, тебе нечем заняться, – я гнула свою наивную линию, «включила дуру в электросеть». – Мы будем так рады, если ты пойдёшь с нами!

– Сколько стоит билет? – похоже, мне удалось слегка смягчить его сердце.

– Триста паундов. – Это была первая реплика Шоколадного. Он тоже не был в восторге от нашей беседы, но держался независимо и на гневные стрелы Каримовых взглядов отвечал равнодушием.

– Что? Нет. Я не пойду на вечеринку за триста паундов. Для кого эта цена? – снова взбрыкнул гордец.

Похоже, Карим ставил своё достоинство Принца Дахаба выше моего общества, что, конечно, его украсило.

– Я могу договориться, тебе сделают скидку, – Шоколадный слегка глумился над Каримом. Европеец бы не понял ситуации и, возможно, даже подумал, что Шоколадный предлагает помощь, но я как женщина из патриархальной России видела, что один араб унижает другого намёком, что у того недостаточно денег и за него надо просить.

– Нет, – Карим развернулся и резким жестом открыл дверь в свою лавку.

– Карим! Ты закроешь магазин? Я хотела зайти! – крикнула я вдогонку.

– Закрою, не приходи. Я хочу спать, – Карим кивнул мне на прощание.

Оставшись вдвоём на улице, мы с Шоколадным танцором переглянулись. Он был искренне рад отступлению противника.

– Я никуда не пойду, – твёрдо сказала я. – Я забыла, у меня встреча сегодня.

Танцор молча кивнул и, сунув руки в карманы, вразвалочку направился обратно к клубу.

Переодевшись в белое и накрасившись, я вернулась. В лавке Карима было темно, похоже, он никого не ждал. Мы с Казимиром договорились встретиться здесь, поскольку мы оба знали это место. Я осторожно зашла внутрь. Карим расслабленно лежал на софе в углу, полностью одетый. Глаза у него смеялись.

– А вот и ты.

– Ага.

– Ты одна?

– Как видишь.

– Собираешься на свидание?

– Да, в рыбный ресторан.

– Куда именно? Там, где ты была вчера?

– Я вижу, у тебя всё под контролем.

– Даже у стен есть уши!

– Нет, какой-то местный ресторан, в деревне.

– О, я понял, ты идёшь с Казимиром!

Карим начал хохотать и даже сел на софе, плед сполз с его плеч.

– Почему ты так меня расстраиваешь? Ты всё время выбираешь не тех мужчин.

– Карим, научи меня выбирать правильных, я сама страдаю.

– Казимир меняет женщину два раза в неделю. Он всегда ведёт её в тот рыбный ресторан в деревне. Его тут все знают!

– Карим, но я не собираюсь за него замуж, мне просто интересно.

– Я знаю, тебе не нужен муж, ты большой начальник, у тебя два ассистента.

Карим показал, как я говорю по телефону.

Я расхохоталась.

– Карим, это мои товарищи, я давала указания, как закрыть проект, ведь меня уволили. А вторая девочка – подруга, она помогает мне с фестивалями.

– О, не ври, ты большой человек.

– Я одинокий человек. Вообще, я болею и не могу выздороветь.

– Что с тобой?

– Я покрылась пятнами. Смотри. – Я задрала кофту и показала живот в области рёбер под грудью.

– Тут ничего не видно.

Карим погладил мой живот. Это был абсолютно братский жест.

– Нельзя быть всегда такой красивой.

– Спасибо, Карим.

– Иногда что-то идёт не так, чтобы мы учили урок.

Над входом прогремел колокольчик, это зашёл Казимир. Он как всегда был в чёрном. Моё любимое рукопожатие мужчин.

– Как дела?

– Всё лучше и лучше. Прибыль растёт.

– Очень хорошо. Ты готова? – Казимир наконец обратил на меня внимание.

Плейбойские приёмы, отметила я.

Карим хитро смотрел на меня, покачивая головой.

Деревенский ресторан представлял собой небольшой сарайчик, в котором размещалась пластиковая стойка с ободранной клеёнкой для хозяев, с работающим над ней телевизором и два низких стола с разбросанными вокруг грязными подушками. Виден был вход в кухню, оттуда доносился грохот кастрюль. Телевизор демонстрировал египетский сериал про любовные страсти, артисты кричали и размахивали руками. Компенсировать колорит этого места могла только чудесная гастрономия. Я затаилась и наблюдала за Казимиром.

Он широким жестом подозвал хозяина – замасленного толстяка в грязной майке. Заказал всё самое лучшее – суп из морепродуктов для меня, какие-то лепёшки и жареную рыбу себе. У меня он даже не спросил, чего бы мне хотелось.

Девушкам не рекомендуется ходить на первое свидание в рыбный ресторан, потому что сложно есть рыбу с кучей костей и выплёвывать их на тарелку оставаясь при этом загадочной. Но в данном случае я понимала, что я лишь ассистент фокусника, и как таковой фокус не на мне. Поэтому я спокойно обсасывала креветок, выкладывая их панцири и усы на салфетку, складировала рядом кости, продолжая лучезарно улыбаться и молча кивать Казимиру. Кажется, он рассказывал о достоинствах местной кухни. Я ничего особенного не заметила – продукты были свежими, но думать, в каких санитарных условиях они готовились, мне не хотелось. Стоил наш ужин сущие копейки. Казимир оставил чаевые, но немного. Видно, что он живёт здесь давно, подумала я.