Но постепенно, апатия начала уходить, ее место занимала злость, даже ярость, похоже, я начала понимать людей, узнавших о не излечимой болезни, медленно убивающих их. Гнев начинал копиться во мне, он все нарастал, грозясь, выльется через край, все чаще в голове возникали вопросы «почему?», «почему я?», «за что?», ответа на них не было. Помимо гнева, во мне просыпалась ненависть, ненависть к той, что остановила мою жизнь, она врач, разве врачи не спасают жизни, разве не помогают страждущим? Мне хотелось мести, я начала представлять способы пыток, которые смогу к ней применить, поймала себя на мысли, что планирую настоящее убийство и ужаснулась, вот что, оказывается мне надо, чтобы стать чудовищем. Может, мои метания так бы и продолжались, но за неделю до занятий в институте, раздался звонок.
Звонил мой тренер, Аркадий Семенович, я ощутила себя живой, наконец, смогу заняться любимым делом, наконец, смогу почувствовать себя настоящей, но он разбил мою веру вдребезги. Прохладно поздоровавшись, мне рассказали, что команда собирается постоянная и оформляется настоящий, официальный клуб, по спортивной дисциплине «ка́бадди», возможно, что на следующий год, они поедут в Иран, где проходят официальные игры между командами женщин. Серьезные люди вливают большие деньги в этот проект, так что накладок не должно быть, а я одна из таких накладок, он был в курсе моей фобии, в команде должны быть лишь здоровые девушки, здоровые и физически, и умственно, так он и сказал, как будто я сумасшедшая, к тому же инвалид. Напоследок, любимый тренер меня добил, попросив не вызванивать никого из команды и не узнавать места́ встреч, он мой номер удаляет и желает мне счастливой жизни и выздоровления. Я сидела на диване, тупо смотря на мобильный телефон в руке, по грудной клетке разливалась боль, сердце будто кололи ножом, родная семья меня уже, практически, хоронит, а те, кого я считала второй семьей, выкидывают меня, как мусор. Из глаз покатились слезы, я всхлипнула, прикусила руку зубами, чтобы не завыть в голос, я не хотела объясняться с родителями, они и так не вылезают из дома из-за меня, боль в руке немного отрезвила, взгляд заметался, задержавшись на масках, которые я машинально сосчитала и я увидела, как деревянные глаза, лица, изображающего страдание и горе, медленно открываются. Шальная мысль пролетела в голове, не давая себе даже секунды, на ее обдумывание, я подскочила к зеркалу и пристально всмотрелось в него, сначала, ничего не было, лишь отражение комнаты и меня, всматривающейся в него, но через мгновение, я увидела силуэт мужчины, стоявшего за стеклом, я отпрянула. Что это, игра воображения, или что-то мистическое, что-то, чему нет логичных объяснений. Я начала внимательно осматривать маски, стараясь не вглядываться в зеркальную поверхность, что если допустить, что глаза открывались, тогда, когда я испытывала сильные эмоции, изображающиеся на этих деревянных лицах. Я провела рукой по первому лицу, слегка касаясь дерева - оно изображало живейший интерес, так же как и я, когда услышала о подарке, перешла ко второму - удивление, как и у меня, когда я увидела это зеркало, третье, легкие прикосновения - радость, как сейчас помню, что думала о новых отношениях, о Максиме, горько усмехнулась, реальность бьет по голове очень больно. Вот и четвертое - скривилось в отвращение, не могу вспомнить такую эмоцию у себя, что ж, дальше, пятое - стыд, тут даже гадать не стоит, щеки покраснели, я до сих пор не могу поверить, что это я делала перед зеркалом, в обнаженном виде, да так пошло. Шестое - исказилось в гневе, я коснулась насупленных бровей и потерла губы, которые были злобно сжаты, я чувствовала его и сейчас, там, глубоко внутри, он кипел во мне, давая мне иллюзию силы. Седьмое - боль, я испытала ее буквально десять минут назад, когда предают люди, которые были дороги, это всегда очень больно. Я отошла от зеркала, он будто понял, что скрываться не зачем и стоя, за стеклом, наблюдал за мной. Мужчина был высоким, одет в какие-то шаровары, с голым торсом, мускулистый, я не могла рассмотреть его хорошо, он будто стоял в темноте, да и само отражение, словно скрывало его. Я вновь подошла и положила дрожащую руку на стекло, внимательно наблюдая за его реакцией, он вроде удивился, но без сомнений приложил свою, точно в то же место, я убрала и он, начал убирать свою, я покачала головой, мужчина оставил свою руку на стекле, недоуменно смотря на меня, я же выждав несколько минут, прикоснулась кончиками пальцев обеих рук к стеклу, одни приложила к его ладони, другие рядом - тепло, я почувствовала тепло там, где была его рука, а значит, я могу чувствовать его. Четкий план, постепенно начал формироваться у меня в голове, пока я смотрела на наши руки.
Я присела на диван, взяв в руки телефон, посмотрела на зеркало, мужчину почти не видно, набрав номер, я поздоровалась: «Тетушка Роза, здравствуйте. Как у вас дела? - выслушав про засушливое лето и поговорив о консервации, я начала осуществлять план действий, пункт за пунктом. - Тетушка Роза, выручайте. Мне нужно свидание устроить, а папа с мамой дома торчат, никуда не выгонишь, вы единственная кого они послушают». Тетушка была очень романтичной особой, на что, я и рассчитывала, побывав замужем уже четвертый раз, она считала, что любовь, может преодолеть все преграды и взломать любые замки. Через три минуты, я услышала, как играет папин телефон, а через полчаса, ко мне в комнату зашли родители, объяснив, что тетушка Роза, очень просила приехать, они предложили присоединиться к ними, но я отказалась и сказала, что лягу отдохнуть, пожелала удачного дня и счастливой поездки, они обещали приехать за темно, на что, я серьезно покивала головой, соглашаясь, первый пункт выполнен. Справив родителей, подождала для верности еще полчаса и позвонила Сашке, узнала, что он на другом конце города, они с его девушкой, у ее родителей, на юбилее, отлично, пожелав и ему удачи, отключилась, второй пункт выполнен. У папы в инструментах нашла строительный скотч, а на антресолях, пылились пара рулонов старых обоев, включив свет, я заклеила все окно обоями, на несколько раз, закрыла шторы, зажгла несколько свечей, готово, третий пункт выполнен, оставалось самое сложное. Сердце начало выпрыгивать из груди, руки подрагивали, а нервная система шипела на мозг, который выдал такой гениальный план, мужчина убирал мой страх, не знаю, как он это делал, даже не знаю реальный ли он, но я должна попробовать. Что не убивает, делает нас сильнее, не так ли? Я выключила свет.
Глава 8
Я пытался понять, что происходит с малышкой, тюрьма то открывалась, то закрывалась полностью, реагируя на ее эмоции, я давно не питался, давая ей время, но в последние дни ее захлестывал гнев, рождая волну ярости в ее душе. Я должен был радоваться, замки́ падают, моя свобода, становиться все ближе. Но я не мог, наоборот, в моей душе поселилось беспокойство, что происходит с девушкой, почему такие сильные эмоции?
Аромат боли поплыл по моей темнице, я подлетел к двери, тюрьма дала возможность посмотреть, девушка сидела на своем ложе, устремив взгляд на маленький, темный предмет в руке, я принюхался, предательство, мою малышку предали, причинив сильную боль, она вдруг подняла полные слез глаза и прикусила руку, а я почувствовал, как падает предпоследний замо́к. У девушки расширились глаза - увидела, она быстро подошла к двери темницы и уставилась прямо на меня, я напрягся, уйти или нет, она всмотрелась пристальнее и отпрянула, я разочарованно вздохнул, а чего я ждал, собственно, что она броситься ко мне в объятия? Девушка вновь подошла, рассмотрела запоры на моей темницы, и положила свою руку с той стороны двери, я удивился и обрадовался, аккуратно, стараясь не напугать, приложил свою, она убрала свою руку, а я испытал такое разочарование, будто ее прикосновение к стеклу, было чем-то очень важным для меня, я начал убирать свою руку, когда она, покачав головой, безмолвно попросила оставить все, как есть. Через некоторое время, она приложила обе руки к поверхности, я видел в ее глазах вспыхнувшую надежду, ощутил вкус решимости на языке, что она задумала?
