***

На этот раз я тоже поехал не один. Правда, окружение себя вооружённой стражей монахи могли бы счесть доказательством слабости, но, с другой стороны, я должен был забрать из монастыря человека, безусловно, имеющего много друзей. И уж точно имеющего слуг, которые по чьему-либо подстрекательству могли создать проблемы. Поэтому я решил, что лучше подстраховаться. Меня сопровождал Григ с тремя своими ребятами.

– Вы знаете, господин инквизитор, что я сделаю это ради вас, – сказал он, когда я попросил его о помощи. – А также ради отрадного зрелища, каким будет Шуман, бредущий в кандалах. Или не менее отрадного, каким будете вы, выходящий за ворота с пустыми руками и глупой рожей.

Я надеялся, что до второй вероятности не дойдёт, и с уверенностью подумал, что чувство юмора Грига больше не будет меня утомлять. Оно меня уже утомило.

К счастью, я не был настолько наивен, чтобы полагать, что в монастыре меня ожидали со страхом и трепетом. Когда я застучал в ворота, сначала долго никто не соизволял ответить, пока, наконец, не открылось окошечко в дверях, и из него не выглянул чей-то глаз.

– Что там? Кто там? – Услышал я усталый старческий голос.

– Мордимер Маддердин, инквизитор, – отозвался я.

– А, да, инквизитор, – заворчал монах. – Мне говорили, что вы, возможно, придёте. Пройдите на несколько шагов вправо, я открою вам дверь, а то эти врата прямо кара Господня. Не по моим силам...

Мне было всё равно, как я войду на территорию монастыря. Как по мне, монахи могли бы даже поставить коляску, запряжённую журавлями, лишь бы только я попал за стены.

– Вы войдёте один? – Неуверенно спросил Григ, когда привратник справился с открыванием узкой дверцы.

– Как мы и договаривались, – ответил я.

– А если вы оттуда не выйдете, то тоже как договаривались, а?

– Тоже.

Я слез с коня и прошёл мимо монаха, который тщательно запер за мной калитку.

– Идите, идите, – сказал он. – Вас ожидают.

В трапезной меня ждал не только настоятель в компании четырёх старших монахов. Рядом с ним стоял высокий худой человек с бледным лицом, окружённым тщательно уложенными золотыми локонами. Он приветливо улыбнулся, когда меня увидел. Я любезно ему кивнул и подумал, что он ещё должен научить свои глаза этой радостной приветливости. Потому что они остались холодными и оценивающими, так не гармонирующими с почти невинно-девичьим лицом.

– Меня зовут Мордимер Маддердин, и я выступаю от имени Святого Официума, – сообщил я, хотя, безусловно, все присутствующие знали, кто я, кого представляю и с какой целью приехал. – В соответствии с заключённым вчера соглашением, – я достал подписанный накануне вечером документ, – я требую немедленной выдачи в мои руки разыскиваемого Инквизиториумом преступника и еретика Дитриха Шумана, который находится на территории монастыря.

Настоятель некоторое время разглядывал меня, и в его взгляде я видел горделивое пренебрежение, смешанное с неприкрытой неприязнью. Но это меня не волновало, поскольку я привык к подобным взглядам.

– Мастер Тофлер, – настоятель проигнорировал меня и повернулся к светловолосому, – ваша очередь...

Мужчина с холодными глазами выступил вперёд.

– Меня зовут Максимилиан Тофлер, и я имею честь быть инквизитором Его Преосвященства епископа Хез-Хезрона, – сказал он вежливым голосом хорошо образованного человека. – Могу ли я поговорить с вами наедине, мастер Маддердин?

Ну, вот всё и закончилось. По крайней мере, для меня. Если уж в дело вмешались такие персоны, как инквизитор из Хеза, мне нечего было здесь делать. К сожалению, порядок был таков, что епископские инквизиторы могли принять на себя командование любым другим должностным лицом Святого Официума, хотя бы даже он был заслуженным шефом крупного местного отделения. А что уж говорить обо мне, имеющем всего лишь временную лицензию, действующую на территории Христиании и окрестностей. Но я решил не сдаваться так легко и использовать принадлежащие мне права.

– Я так понимаю, вы располагаете и соответствующими документами, – сказал я. – Если так, извольте мне их предъявить.

Настоятель нетерпеливо засопел и посмотрел на меня таким взглядом, будто я был молодым монахом, который только что отказался задрать сутану и подставить задницу.

– Очень правильно. – Тофлер повернулся в сторону настоятеля. – Мой уважаемый коллега прав, требуя предъявить документы. Ибо, запомните, уважаемые отцы, мы никогда, никогда не знаем, какими вратами или каким проломом в стене войдёт в нашу жизнь Сатана. Эта предусмотрительность достойна похвалы, – последнюю фразу он произнёс, глядя мне прямо в глаза. – И в ней нет ничего, что может обидеть твоего покорного слугу, поскольку именно этому нас всех учили в преславной Академии Инквизиториума.

Потом он вытащил вчетверо сложенный лист и протянул его мне. Я подошёл к столу и разложил на нём документ. Я с первого взгляда увидел, что всё в порядке (впрочем, кто был бы настолько безумен, чтобы подделывать удостоверения Его Преосвященства?), однако решил играть свою роль до конца.

– Принесите лампу.

Никто не двинулся с места.

– Принесите лампу, – повторил я более резким тоном и посмотрел прямо на настоятеля.

Монах покраснел от злости, но махнул рукой, отдавая тем самым приказ одному из братьев. Лампу поставили передо мной на стол. Я тщательно осмотрел печати, проверил подписи и секретные шифры, присутствующие в каждом документе Святого Официума. Как я и ожидал, всё было в порядке.

– Спасибо. – Я сложил документ в точном соответствии с предыдущими сгибами и вручил его инквизитору из Хеза. – Я в твоём распоряжении, Максимилиан.

Я ожидал, что мы пройдём в другую комнату, но Тофлер повернулся в сторону приора.

– Я попросил бы вас, отче...

– Конечно, конечно, – буркнул монах, а его и так уже красное лицо стало теперь иссиня-лиловым.

Когда они покинули нас, и за ними закрылась дверь, инквизитор из Хеза вежливым жестом указал мне на стул.

– Садись, пожалуйста, Мордимер.

Сам он не сел рядом, а прошествовал в сторону окна и глубоко втянул воздух в лёгкие.

– Христиания, – вздохнул он с восхищением. – Здесь так дышится! Никакого сравнения с этим вшивым, вонючим Хезом. Скажу я тебе, Мордимер, там полно крыс. Как в животном, так и в людском обличии.

Я ничего не ответил и вежливо ждал, что он скажет дальше, поскольку, по всей вероятности, он попросил меня о разговоре не для того, чтобы мы вместе восхваляли достоинства воздуха Христиании и сокрушались над плачевным состоянием Хез-Хезрона. Впрочем, ему не стоило так сильно жаловаться на свою судьбу, поскольку судьба эта складывалась гораздо благополучнее, чем моя! Ибо можете ли вы себе представить инквизитора счастливее, чем тот, который имеет честь получить лицензию Хеза? Какие же тогда открываются перед человеком перспективы! Какие шансы! Можно встретить столько выдающихся людей, ознакомиться со столькими чудесными произведениями, собранными в хезской библиотеке. Ба, сколькому можно научиться от других инквизиторов, потому что, в конце концов, инквизиторы Хез-Хезрона – это элита элит. Мы были всего лишь простыми солдатами Господа, они же имели честь быть Его преторианцами.

– Ты отлично справился, – сказал он, глядя на вырисовывающиеся в прозрачном утреннем воздухе снежные вершины гор. – Действительно отлично, если позволишь мне осмелиться оценить твою работу. Виновные будут арестованы, допрошены и наказаны с надлежащей строгостью. А тебе, Мордимер, я посвящу хвалебный фрагмент в отчёте для Его Преосвященства.

– Мне очень приятно это слышать, – ответил я, зная, что именно в этот момент я перестал что-либо значить в Христиании, а моей лицензией теперь могу подтереть задницу. – Я так понимаю, скоро мы увидим Дитриха Шумана на костре, – добавил я. – Это, безусловно, будет отрадным зрелищем для всех овечек божьих, зрелище, которое докажет им воочию, что пред лицом Господа все люди равны. Что в отношении каждого обвиняемого мы проводим добросовестный подсчёт грехов, невзирая на его известность, положение или состояние.