Я погрозил ему пальцем, чтобы он не забывался, и он тут же замолчал и громко проглотил слюну. Ну что ж, насколько я знал, изучение магических искусств занимало несколько лет, которые легко превращались в несколько десятков. А значит, либо Шуман был весьма способен, либо они были отличными учителями. Или же, и это я счёл наиболее вероятным, архитектор наткнулся на шарлатанов, которые ввели его в заблуждение ради собственной выгоды.

– О каких людях ты говоришь?

– Они продали мастеру, то есть тому негодяю, магический рецепт для создания големов, таких, понимаете, монстров...

– Я знаю, что такое големы, дурень.

– Конечно, конечно, ведь я не посмел бы предположить, почтеннейший мастер, что вы не знаете. Никогда!

– Где эти люди?

– А чёрт их знает! Наверное, в аду получают заслуженное наказание для таких безбожников, которые...

– Метзингер, не доводи меня до греха, человече! Где они?

– Богом клянусь, не знаю. Выучили его всему, оставили книги и пошли... своей дорогой.

– Откуда Шуман их выкопал?

– Простите, мастер! Я бы сказал, если бы знал!

Должно быть, я не на шутку его перепугал, поскольку на все вопросы он отвечал не так, как я бы этого хотел, а сейчас снова упал на колени, молитвенно воздев руки. Он уставился на меня широко открытыми глазами.

– Ты их видел?

– Нет, господин, не видел! Шуман сам, с одним только Негром к ним ходил, а потом допустил меня в тайник, потому что хотел, чтобы кто-то приглядывал за всем, когда его не будет. Они заперли меня здесь насильно, клянусь...

– Метзингер...

Он со стуком захлопнул рот и громко проглотил слюну.

– Что находится за этой стеной? – Я указал пальцем на потайной ход.

– Голем, – прошептал он.

– Голем, – повторил я, и от моего внимания не ускользнуло, что Хаутер быстро, шаг за шагом, отступил в сторону входа.

– Юрген, – посмотрел я на него, – не спеши никуда, хорошо?

Я посмотрел на Карла и увидел, что он тоже стоит с кислой миной.

– Господин Григ, прошу за мной. Посмотрим на этого мнимого голема, который, готов поспорить, не что иное, как один большой обман. Метзингер нас проводит.

Метзингер, услышав эти слова, тихонько заскулил, но ничего не сказал. Конечно, все ждали, что именно я первым войду в тайную комнату Шумана. Но, как я ранее объяснял Григу, мы, инквизиторы, были созданы из слишком ценного материала, чтобы рисковать нашей безопасностью бессмысленным образом. Ведь моя жизнь была не только моей собственностью, чтобы я мог бездумно её потерять. Я должен был думать о Святом Официуме. Поэтому я приказал Метзингеру снять пояс, ловко скрутил из него петлю и набросил ему на шею.

– Как видно, големов не существует, однако их следует опасаться, – подытожил мои действия Григ, и я окончательно понял, что это человек с раздражающим чувством юмора.

– Господин Григ, если вы уверены, что Шуман не оставил никаких ловушек, например, капкана или чего-нибудь столь же приятного, то добро пожаловать внутрь.

– Конечно, и каждый раз, входя внутрь, он бы её разбирал, – буркнул Карл. – Нечего сказать, это было бы очень удобно.

Хотя он и капризничал таким образом, но как-то не спешил пройти секретным проходом.

– Лампу в руки и идём, Метзингер, – приказал я.

– Но я там никогда...

– Всё бывает в первый раз. Вперёд!

Помощник Шумана стонал и шмыгал носом, но у него не было никакого выбора. По всей вероятности, в глубине души он надеялся, что если окажется полезен, то его вины будут прощены, а наказание отсрочено. Не странно ли, что обычно люди, предающиеся даже наихудшим порокам, считают, что достаточно одного или нескольких добрых дел, чтобы всё было забыто и прощено? Может, инквизиторы ещё должны были встать в рядок и петь «осанну» такому раскаявшемуся под принуждением грешнику?

Метзингер прошмыгнул внутрь тайника, держа в руках подсвечник таким образом, как будто собирался использовать его в качестве оружия. Я не думал, что на нас кто-нибудь нападёт, но всё же не дал бы руку на отсечение, что Шуман не оставил в своей комнате ловушек. Да и зачем ему их, кстати, как заявил Григ, каждый раз разбирать? Достаточно было бы знать, куда ставить ноги...

В конце концов оказалось, однако, что комната–мастерская была безопасна и пуста. Пуста, если принимать во внимание присутствие живых существ, поскольку в её центре стоял человекообразный истукан высотой примерно в восемь футов. Этот деревянный великан был непропорционально сложён. Его руки заканчивались огромными широкими ладонями, а короткие, мощные ноги опирались на ступни в форме положенного набок колеса. К широкому туловищу была приделана неестественно маленькая головка. У неё не было ни рта, ни носа, только глаза и что-то наподобие ушных раковин.

– И что это за чучело? – Буркнул я. – Эй! – Я ткнул в бок моего спутника. – Я к тебе обращаюсь! Что это?

Метзингер упал на четвереньки.

– Голем, мастер инквизитор, – поспешно выдохнул Метзингер. – Один из многих, которые будут оживлены. Да, да, это о нём постоянно говорил мастер Шуман.

– А почему он такой бесформенный? Почему не похож на человека?

– У него есть всё, что нужно работнику, мастер, – отозвался мужчина, при этом с опаской поглядывая на мою ногу. – Большие руки и устойчивые ноги. Органы речи ему не нужны, потому что он должен выполнять приказы, а не отдавать их и с не обсуждать. Я слышал, как он разговаривал об этом с теми чародеями.

– Это даже логично, – признал я. – И много таких страшил вы уже наделали?

– Матерь Божья, перестаньте, чего доброго, он нас услышит. – Метзингер в ужасе посмотрел на статую.

Я снова пнул его под рёбра носком сапога. Он застонал и свернулся в клубок так быстро, что чуть не вырвал поводок из моих пальцев.

– В моём присутствии ты не должен бояться никого, кроме меня самого, – утешил я его. – Понятно?

– Не бейте меня больше, умоляю!

– Не бейте? – Я пренебрежительно фыркнул. – И эти дружеские тычки ты называешь битьём? Ой, мальчик мой, ты ещё узнаешь, что такое профессиональное избиение, поверь мне.

– Вы же обещали, что если я всех выдам, то вы смилуетесь надо мной... – отчаянно завыл он.

– Хорошо, хорошо. Где остальные истуканы?

– Пока есть только этот, – Метзингер засопел и попытался встать так, чтобы я находился между ним и мнимым големом. – Потому что его оживление требует огромных усилий и затрат. Множество заклинаний, магических формул... Скажу я вам...

– Воображаю себе, – перебил я его. – Особенно эти расходы. Только почему он деревянный? Как деревянный голем будет носить камни? Он же рассохнется на солнце или сгниёт от сырости.

– Это только прототип, – тут же поспешил с объяснением Метзингер. – Мастер Шуман, то есть я хотел сказать: этот чёртов каналья и висельник Шуман, сказал, что если что-то пойдёт не так, то легче уничтожить голема из дерева, чем из камня. Ведь его можно попросту сжечь или изрубить топорами...

– При всём этом безумии Шуману не откажешь в капле здравого смысла, – признал я. – Впрочем, тем хуже для него...

Я обошёл вокруг голема и несколько раз постучал по нему костяшками пальцев, а один раз даже сапогом. Метзингер при каждом звуке, которое издавало дерево, прижимался к земле и стонал. Я покачал головой.

– Прибереги эти стоны на потом, – проворчал я. – Ибо придёт ещё время, когда они тебе очень пригодятся.

Он разрыдался. Матерь Божья Безжалостная, почему люди плачут, когда я невинно с ними шучу?

– Слушай-ка, Метзингер, а куда делись эти якобы колдовские книги?

Ибо на данный момент единственное, что я видел, это деревянного истукана. Но трудно осудить кого-то судом инквизиции по обвинению, что он вырезал себе подобного уродца. Особенно когда этот кто-то столь известен и уважаем, как Шуман. И имеет столь серьёзных покровителей.

– Мастер Шуман, то есть этот мерзавец, –Метзингер поднял кулак и погрозил им отсыревшему потолку, – всегда приносит книги с собой в сундучке. Негр носит их за ним и их охраняет.