========== 1. Happiness ==========
Иногда кажется, что самое сложное в этой жизни – молчать. С людьми случается столько всего хорошего, а положение в обществе, статус или просто-напросто контракт заставляют их скрывать радостные порывы вдохновленной души.
Если бы Том Холланд мог петь – он бы спел всему миру о том, как он счастлив. Если бы Том мог танцевать – он бы закружил в вальсе каждую девушку на этой планете. Но Том Холланд может только молчать – и он молчит. И улыбается.
Заходя в паб, он хотел подбежать к каждому, сидящему там, и сказать:
«Послушайте! Я только что получил роль Человека-Паука! Я только что прошел этот чертов кастинг! Роль моя!»
Господи, да кому нужны эти ограничения в словесном потоке, извергающемуся изо рта Тома, если он гребанный Человек-Паук, а знают об этом только режиссер, Дауни-младший и Тесса, которая уже свернула уши в трубочку после того, как любезный хозяин эти самые уши прожужжал?
В целом, Том Холланд позиционировал себя как самого счастливого человека на свете с отрезанным под корень языком. А потому шел глушить зудящую рану разнообразными алкогольными напитками, желательно покрепче и побольше.
Том упал на высокую табуретку и, бросив бармену двадцатку, произнес подрагивающим от искорок несдержимого счастья голосом:
— Виски, двойной…
— А восемнадцать вам есть, молодой человек? — молодой мужчина в черной рубашке с тщательно зализанными волосами и бейджиком «Оскар» подозрительно посмотрел на Тома, которого будто подключили к электросети, и теперь все его нейроны излучают свет не хуже, чем London Eye по праздникам.
Том не смутился и не обиделся, не покинул этот первый попавшийся по дороге домой бар, а просто ткнул в лицо парню, которому было явно не больше двадцати трех-двадцати четырех, свои водительские права, после чего получил свой вполне себе законный виски.
Он закинул ногу на ногу, радостно болтая ступней в воздухе, будто ему было пятнадцать лет, и недавно с ним случился его первый сексуальный опыт.
Паб был небольшой, обставленный под средневековье: стены отделаны панелями, повторяющими каменные стены рыцарского замка, столы массивные, выполненные из темного дуба, вместо стульев посетителям предлагаются довольно низкие тяжелые скамейки, на которых лежат покрывала с гербами феодалов. Помещение было чистым, в воздухе не пахло сыростью или скисшим пивом, пол был помыт и подметен, а от персонала разило вежливостью и учтивостью.
Довольно приятное место, чтобы помолчать о своем достижении, будто это вовсе не мечта всей жизни, а постыдный проступок, за который бьют ногами в подворотнях.
Том сидел, разглядывая посетителей и потягивая виски из стакана.
За дальним столиком в углу расположилась компания студентов из Кембриджа – на всех фирменные джемперы, они громко обсуждают какую-то научную работу, иногда прерывая спор на пару глотков пива, а потом вновь возвращаясь к теме дискуссии с еще большим жаром, чем прежде.
У окна сидят двое мужчин лет тридцати. На них деловые костюмы, хотя галстуки уже слегка отпущены, а воротники рубашек расстегнуты на две пуговицы вместо разрещенной приличиями одной. Все в них указывает на легкую стадию алкогольного опьянения, а полупустые стаканы со скотчем лишь подтвержадют эту теорию. Том улыбнулся, когда увидел, как мужчина, сидящий к нему спиной, накрыл рукой ладонь своего собутыльника, нежно поглаживая пальцы. Мистер Холланд был слишком счастлив и уже достаточно пьян, чтобы придавать значение таким пустякам, как двое людей нетрадиционной сексуальной ориентации в пабе, который он избрал для единоличного празднования своего триумфа.
За протвоположным концом барной стойки расположилась девушка. Ее темные волосы отдавали расплавленным золотом в приятном полумраке бара, разрываемым лишь тусклыми лампами на стенах, чей отблеск сейчас так чудесно играл на волосах незнакомки. Том прошелся взглядом по фигуре девушки, одетой в легкую джинсовую куртку и темные брюки, и нашел ее весьма неплохой для того, чтобы скоротать сегодняшний вечер. Перед ней стоял какой-то неначатый коктейль, а сама девушка создавала впечатление побитого жизнью ребенка, у которого не только конфету отобрали, но еще и пару раз хорошенько пнули.
Холланд сосредоточился на разглядывании лица незнакомки, решив остановить свои наблюдения за жизнью обитателей бара – все равно никого интереснее этой девушки поблизости не наблюдалось.
Отсутствие макияжа – либо нет денег, либо нет времени, либо нет парня. Брови тонкие, лоб высокий, глаза темные, рот маленький, губы поджаты, курносый нос слегка подрагивает, когда девушка вздыхает, будто она всеми силами старается не пустить слезу, уперевшись взглядом в кусочек лайма на бокале с коктейлем. Может она так тяжело переживает смерть этого несчастного фрукта, который сейчас насажен на край стекла?
Как бы то ни было, а счастьем надо делиться, а Том Холланд сейчас ощущает в себе столько лишней радости, что готов пригоршнями раздавать ее первым встречным.
Он уже обдумывал возможные пути захвата крепости с кодовым названием «Скорбящая по лайму», когда прямо за его спиной раздался высокий голос, доносящийся откуда-то из подсобки, где располагались помешения для персонала:
— Оскар! Тебя к телефону!
Бармен, протиравший маленькие стопки для шотов, вздрогнул от неожиданности, со вздохом отложил полотенце и скрылся за тяжелой дверью.
«Может угостить ее чем-то? Хотя нет, вон перед ней коктейль стоит, а она на него даже не реагирует никак. Может просто подойти и сказать что-то вроде «Привет, я Том, давай дружить?». Брат, я, конечно, все понимаю, недотрах и прочие прелести, но ты совсем уж не скатывайся… Судя по ее лицу, какая-то хрень в ее жизни случилась. А что если поиграть в прекрасного рыцаря и предложить ей свою помощь? На хамоватую стерву она не похожа, вряд ли откажет, а там уж я как-нибудь разберусь…»
Пока Томас думал, дверь в служебное помещение распахнулась, из нее на негнущихся ногах выбежал Оскар с неестественно белым лицом, огромными неморгающими глазами, застывшими в одном положении и кажущимися совсем неподвижными. В его взгляде мелькали лихорадочные блики, отдаленно напоминающие неосмысленный взор психологически нездорового человека. Бармен, не глядя ни на кого, выскочил из-за барной стойки и исчез в дверном проеме, ведущем на улицу.
Том проводил молодого человека сочувственным взглядом и вновь впился глазами в девушку в противоположном конце стола.
— Рокс? Прости, что отрываю, да, ты просила не беспокоить, да, выходной, но у нас тут жуткие неприятности… У Оскара что-то случилось с кем-то из семьи, только что звонили из больницы, и он убежал с таким лицом, будто ему прищемили яйца… Да, само собой, в двойном размере. Да, потом отгуляешь выходной… Ты же понимаешь, вечер пятницы, никак без бармена не обойтись, полнейший завал… Спасибо, выручила! — из двери вырулила невысокая полная женщина бальзаковского возраста, озадаченно огладелась по сторонам, убирая телефон в карман брюк, потом лучезарно улыбнулась Тому.
— Молодой человек, желаете что-то еще? — она забрала у него пустой стакан из-под виски.
— Двойной виски, — кивнул Том, не сводя взгляда с незнакомки.
Она вздохнула, слегка приподняв плечи и проведя ладонью по лицу.
Женщина проследила за его взглядом.
— О, интересуетесь судьбой Джаннет? — она доверительно опрелась руками о барную стойку и наклонилась ближе к Тому, обдав его запахом дешевых сладких духов.
«Джаннет… Красивое имя…»
— Совсем немного, — Том перевел взгляд на женщину. — Вам, как я понимаю, известно больше?
— Намного, — коварно улыбнулась она и громким шепотом начала свое повествование.
Лет Джаннет всего ничего – недавно исполнилось девятнадцать, живет она одна, нигде не учится, работать тоже не желает. Откуда у нее деньги на еду и выпивку?
— Так ведь путана! — выпучила глаза Клэр, уже успевшая рассказать Томасу не только про Джаннет, но и про свое детство, юношество и шрам под левой лопаткой. — Каждый вечер сюда приходит, ловит себе какого-то лошка малолетнего, падкого на облезлых голубей, уводит его куда-то, а на следующий день снова появляется!
