– Но как можно рисовать без дневного света? Свет – основное для художника, он оживляет цвета предмета, который тот хочет перенести на холст. Полагаю, мое наблюдение правильно, – замечает Лаура.

– Это правда. Свет необходим. Но переносить образы на холст означает также приспосабливать их к контексту, где они создаются. Вчера меня очаровала сцена, которую уже видел по прибытии на Капри. Высадка в порту пассажиров с парохода, прибывшего из Сорренто. Наблюдая событие со стороны, испытываешь совсем другие ощущения, чем если бы сам был участником события. Люди всех слоев общества, тюки с товарами, голоса… Есть тысячи способов передать эту ежедневную жизнь и описать этот мир, эту редкую по колоритности атмосферу. Вышел бы рассказ, достойный пера настоящего писателя, но и художник также может отразить эти сцены и настроения через различные оттенки цветов.

– Действительно, вы правы. Но тогда не мешкайте, идите туда, иначе пароход после высадки пассажиров и разгрузки незамедлительно отправится обратно в Сорренто. Хорошей работы, – желает девушка Ограновичу, который быстро направляется к террасе, где заботливо раскладывает всё необходимое для творчества. В это время слышится гудок парохода, входящего в порт Марина-Гранде. При высадке пассажиров возникает ужасная суматоха: сначала – дамы, сошедшие на берег, сбиваются в кучки в ожидании мужей и родственников и выкрикивают их имена, стараясь приблизить воссоединение. Затем – выгрузка багажа и поиски транспорта, крики извозчиков и скопление экипажей, готовых развезти всех по давно забронированным гостиницам и пансионам.

Круговорот людей и вещей усиливается, когда начинается выгрузка товаров: бесчисленные корзины, ящики и лари, огромные мешки, наполненные Бог знает каким добром, нагромождаются на молу.

Люди и вещи сливаются в одно, пока в суете высадки и разгрузки каждый не находит своего места на молу и не отправляется по месту назначения.

Михаил едва намечает углем на холсте эту сцену, как вскоре оставляет работу.

Сняв холст с мольберта, взяв все свои принадлежности – палитру, краски и кисточки, он направляется к лестнице, чтобы снова вернуться в свою комнату.

– Можно взглянуть на шедевр? – спрашивает Лаура.

– Еще рано. Для завершения нужен не один сеанс. Я представлю картину на ваш суд, когда она будет готова.

– Кстати, я подготовила для вас список самых красивых мест Капри, которые стоит посетить. После ужина можем об этом поговорить, если вы не заняты.

– Занят? Я приехал на Капри именно для того, чтобы изучить его. Это и есть цель моего визита. Да, после ужина можем об этом поговорить. Заодно послушаем фортепьянную музыку. Знаете, вы прекрасно играете, одно удовольствие вас слушать. И потом, не каждый день имеешь дело с красивой девушкой, – замечает Михаил, и молодая дочка Петаньи, приятно удивленная такой оценкой, встречается взглядом с гостем и заливается румянцем.

После ужина пунктуальный Михаил появляется на рецепции, не в силах сдерживать нетерпение и в надежде поскорее встретиться с девушкой. Внимание Ограновича, похоже, больше привлекает красивая каприйка, нежели рассказ о достопримечательностях.

– Позвольте мне отлучиться всего на несколько минут, попрошу мою сестру Матильду подменить меня.

– Если мешаю, можем отложить разговор, – извиняется молодой человек, обеспокоенный тем, что отрывает Лауру от ее привычных обязанностей.

– Нет, ничуть не мешаете. Несколько минут, и я снова здесь, – обращается она к важному клиенту, который медленно направляется к салону, где другие гости заняты кто чем – чтением, игрой на фортепьяно, обсуждением местных красот.

– А вот и я! – через несколько минут Лаура предстает перед собеседником. Тот, рывком вставая с дивана, приглашает ее занять место.

– Устраивайтесь рядом со мной. Я готов слушать, как примерный школьник.

– Распределить роли надо бы совсем по-другому. Это я должна была бы брать у вас уроки, однако почему-то вы сами прячетесь за маской школьника.

– В жизни всегда есть чему учиться. А в остальном… Кто лучше вас сможет описать красоты этой благословенной земли?

– Начнем с того, что интересных для посещения мест на Капри очень много, и они разбросаны по острову. Это значит, что неразумно посещать в день более одного места, стоит посвятить ему всё внимание, чтобы сполна насладиться его красотой. Есть уголки, добраться куда можно только по узким и крутым тропам, мучительно взбираясь на сотню метров вверх. Но оно того стоит, потому что в конце пути ждет такой ракурс, воспоминание о котором едва ли забудется. Зеленые уголки с уникальной растительностью – сосны, дрок, опунция – ведут вас от моря до самых гор. Чтобы вы имели представление, приведу пример: в один день совершенно невозможно посетить виллу Тиберия и местечко Марина-Пиккола, или картезианский монастырь св. Иакова – именно из-за особенностей островного рельефа.

Лаура достает из широкого кармана юбки лист бумаги с намеченным ею длинным маршрутом. Будто вынутые из ларца драгоценности, предстают в ее рассказе вилла Тиберия, картезианский монастырь св. Иакова, длинная и живописная улица Крупп, соединяющая монастырские чертоги с Марина-Пиккола и с Анакапри – верхней частью острова, с его лабиринтом переулков, потрясающими церквями св. Михаила и св. Софии, и многими другими церквями и капеллами, уединенными уголками, нависающими над морем в изгибах побережья, маленькими бухтами и гротами с изумрудной сверкающей водой, ведущими к маленьким пляжам, доступным только с моря – и так до самого Голубого грота с его восхитительными отражениями. Высоты, откуда можно наблюдать издалека горы Калабрии, Апеннины, Амальфитанское побережье и побережье Сорренто, которые вместе с островами Искья и Прочида напоминают стражников, бдительно следящих за морскими перевозками.

– Чтобы узнать остров как следует, необходимо время. Вначале я думал провести на Капри всего несколько дней. Мне надо будет пересмотреть свои планы, еще и потому, что сообщил своим в Санкт-Петербурге, что уже нахожусь на пути домой.

– Задержаться на несколько дней – не думаю, что это создаст вам проблемы. Раз уж вы сейчас на острове, стоит его изучить. Кто знает, будет ли потом возможность вернуться. Россия – не за углом.

– Это правда. Принимаю ваше предложение, несмотря на то, что довольно сильно встревожен ситуацией на моей родине, втянутой в изнурительную войну с Японией. Кроме того, по России прокатились волнения рабочих и крестьян, которые потребовали улучшения условий жизни. В любом случае, я отложу отъезд. Ну что, когда начнем турне по острову? Завтра утром?

– Зависит от вас и вашей занятости.

– Не только от моей, но и от вашей, – уточняет гость.

– От моей? Причем здесь моя занятость? – удивленно отвечает Лаура.

– Но вы же не хотите отправить меня одного в места, которых я не знаю и где среди тропинок, улиц и улочек могу заблудиться и не найти обратную дорогу, – парирует Огранович.

Девушка, подняв голову, встречается взглядом со своим собеседником, будто спрашивая, правильно ли она его поняла, и снова ее щеки покрываются легким румянцем, и смущение заставляет потупить взгляд.

– Не знаю, будет ли это возможно, – пытается защищаться девушка. – Знаете, в этот период очень много клиентов и работы.

– Не хочу вас обязывать делать то, что вам не хочется, – наступает художник, чтобы проверить, искренен ли ответ девушки и понять, достиг ли он своей цели.

– Не то чтобы мне не хотелось сопровождать вас, более того, мне было бы приятно. Я должна сообщить это матери, чтобы она смогла найти мне замену.

– Если хотите, чтобы это сделал я, лично испрошу на это разрешение у донны Джельсомины.

– Не нужно, этим займусь я и завтра проинформирую вас.

– Хорошо. Не знаю, как и благодарить вас.

– Вы не должны меня благодарить. Я уже сказала, что и мне было бы приятно сопровождать вас, – почти шепотом сообщает Лаура, смущенная тем, что ей пришлось поддаться на уговоры и выйти за рамки привычного поведения и уклада жизни. Взгляд ее потуплен, будто она пытается спрятаться от собственной роковой ошибки.