Ивон немного покраснела. Это тоже была одна из тем, в которых он укорял ее.

– Совсем нет. Пойдем лучше скорее в столовую, миссис Пелигрин столько всего наготовила. Вот и посмотришь, мало ли я ем.

Они спустились вниз. На овальном столе уже стояло два прибора, французское окно было приоткрыто, впуская летний воздух.

Карл по обыкновению сел во главе стола и схватился за стоящий рядом колокольчик.

– Ты же знаешь, что они этого не любят, – остановила его Ивон, – я сейчас схожу, попрошу подавать.

Карл закатил глаза:

– Вот поэтому мне и не нравятся все эти семейные штучки, будто прислуга это члены нашей семьи.

– Но так всегда было раньше, – топнула ногой Ивон, – я не хочу ничего менять.

– Мы уже вместе живем пять лет, – всплеснул руками Карл, – и все никак не можем ввести свои правила.

– Но ведь они действительно моя семья, и что же ты хочешь менять? – девушка стремглав помчалась на кухню.

Карл покачал головой и убрал колокольчик на подоконник. Что толку его выставлять, если никто им не пользуется.

Анна заглянула на кухню, где миссис Пелигрин со своей помощницей ставила блюда на поднос.

– Все уже почти готово, миссис, – пропищала Милли. Совсем молоденькая, она приходилась миссис Пелигрин племянницей, но тетя спуску ей никогда не давала.

Сама кухарка только хмыкнула. Ивон улыбнулась.

– Мы ужасно проголодались, – она намерено выделила слово «мы», – не дуйтесь, дорогая миссис Пелигрин.

Девушка чмокнула сварливую женщину в щеку и направилась обратно.

Распахнув двери в столовую, она не смогла разглядеть выражение лица Карла, так как он сидел спиной к окну, и солнце, светящее в мужскую спину, окутывало его со всех сторон. Следом за ней в комнату прошествовали женщины с подносами. Стол быстро заполнился блюдами, над которыми вились струйки пара. Милли, слегка покраснев, присела в реверансе, миссис же Пелигрин поторопив свою племянницу, покинула столовую, захлопнув за собой дверь.

Карл приподнял бровь и посмотрел на свою жену, как бы говоря, вот видишь, до чего дошло, но Ивон лишь пожала плечами и принялась раскладывать еду по тарелкам.

– Я все-таки не понимаю, – разделывая куриную грудку, произнес Карл, – почему бы поварам не находиться в столовой, пока мы не отобедаем.

Ивон поперхнулась апельсиновым соком.

– Я уже думала, ты про это забыл. Это же прошлый век! Не могу себе представить, чтобы кто-то наблюдал за тем, как я ем, и при этом ему не было предложено разделить с нами трапезу.

– А мне кажется было бы как-то необычно, – повертев в руках вилкой так, что кусочек курицы отлетел в сторону, сказал ее муж.

Ивон округлила глаза, но тут в открытое французское окно вбежал Черри любимый бульдог девушки. И, конечно, тут же пустил слюни.

– Ты моя лапочка, – Ивон принялась обнимать любимца и угощать прямо со стола.

– Нет, это выше моих сил, – Карл на стуле со скрипом отъехал в сторону, – пойду лучше прогуляюсь, все равно аппетит пропал.

Он вышел в то же окно, а Ивон осталась с собакой.

– Ничего он не понимает, да, Черри? – она продолжила свое баловство, как ни в чем не бывало.

Иногда у нее закрадывались мысли, как у него хватает терпения на все ее причуды? Карл весь такой изысканный, деловитый, а она совсем как простушка. И вообще они разные. Он любит город, шум, суету, а она тишину природы, чистый воздух и отсутствие назойливых людей. Но ведь он ее любит, а она так тем более. Как же ей все-таки повезло с мужем. Ивон улыбнулась своим мыслям, еще раз потрепала Черри по холке и тоже вышла в сад.

Карла нигде не было видно, и она направилась прямиком к озеру. Он часто любил там сиживать после обеда. Конечно, в основном занят он был телефонными звонками, говорил, что здесь его не будет испепелять взглядом миссис Пелигрин, и потом ей, Ивон, нравится быть на свежем воздухе, а так как он предпочитает больше времени проводить со своей женой, то ведет переговоры прямо здесь, а не в кабинете. Ивон считала его очень заботливым мужем, несмотря на то, что совместные посиделки возле озера быстро заканчивались. Ивон уставала от нудных непонятных разговоров и уходила прохаживаться вдоль кромки воды, время от времени бросая взгляды на мужа, который то и дело ожесточенно жестикулировал. Потом неизменно прибегали собаки, и внимание Ивон переключалось на любимцев. Рядом муж и жена находились очень редко.

Впереди показалась круглая беседка, опутанная плющом. Там часто пряталась Милли с сыном дворецкого Чарльза. Несмотря на юный возраст, Билли уже пытался перенять манеры отца. Всегда собранный, он мог расслабиться только рядом с Милли. Они вместе росли, а теперь собирались пожениться. Но это еще не повод прятаться по кустам, неизменно говорила миссис Пелигрин, вытаскивая за уши молодых людей из раскидистых кустов рододендрона. Милли после этого несколько дней безвылазно находилась в доме по уши заваленная работой. Билли, в свою очередь, выполнял уйму появившихся поручений Чарльза.

Поравнявшись с беседкой, Ивон услышала приглушенный голос. Наверное, опять влюбленная парочка спряталась, подумала девушка, и собиралась пройти дальше, чтобы не подвергать лишний раз молодых разлуке, как вдруг уловила родную речь.

– Завтра в пять, раньше не могу.

Ивон удивленно приподняла бровь и резко вошла внутрь. Карл обернулся на звук шагов и, как ни в чем не бывало, улыбнулся.

– В общем, до завтра, – он повесил трубку, – дорогая моя, ты уже пообедала?

– Почему ты здесь прячешься? – девушка уперла руки в боки.

– Никто не прячется, что ты, – Карл развел руки в стороны, – звонок от моих партнеров, только и всего. Ты же знаешь, как я не люблю, чтобы меня слышали, если это очень серьезный разговор.

Ивон прикусила губу.

– Значит, тебе снова нужно будет уехать?

Карл подошел ближе со скорбным видом.

– Я бы с удовольствием не поехал, но ты же знаешь, как это важно. Для нашего будущего. И потом, я ненадолго.

– Правда?

– Конечно, – он обнял Ивон, – а пока, давай лучше пройдемся до озера, и ты мне подробно расскажешь, чем занималась в мое отсутствие. А потом мы поднимемся в мастерскую и посмотрим твои работы.

Девушка с увлечением принялась рассказывать о своих картинах. Он знал, чем отвлечь свою жену от дурных дум. Живопись была для нее всем. И здесь, на лоне природы, как нигде, лучше всего удавалось творить.

***

– Ты точно не хочешь поехать со мной? – еще раз спросил Карл, завязывая галстук у зеркала, – проветришься заодно, ты же безвылазно тут сидишь.

Он собирался в город обойти несколько кафе, перекинуться парой слов с друзьями, прежде чем состоится его важная встреча в пять часов вечера. Нельзя было оставаться в тени, нужно всегда держать руку на пульсе, так он всегда говорил своей жене. И она его понимала, но ездить не хотела. Слишком чужим для нее был тот мир.

– Я бы с удовольствием, ты же знаешь, – замялась Ивон.

Карл широко улыбнулся и обнял свою жену.

– Я понимаю, – легкий поцелуй в висок, – и не смею заставлять тебя. Но я вернусь только завтра к ужину. Сама знаешь, дорога не близкая.

– Конечно, конечно, – закивала девушка, довольная тем, что ей не нужно будет видеть этих чванливых господ, ведь единственный ее поход вместе с мужем на званый вечер закончился для нее крахом и слезами, – ничего, у меня тут Черри и Рокфор, я точно не заскучаю.

– Мне иногда кажется, что ты собак любишь больше, чем меня, – прищурившись, произнес Карл.

Ивон округлила глаза и резко замотала головой.

– Ты что! Я, конечно, их очень люблю, но не в сравнении с тобой.

– Знаю, знаю, – он еще раз обнял свою молодую жену и направился к выходу.

Машина уже стояла заведенная, шофер ждал наготове.

– Тогда до завтра! – он отсалютовал, как заправский денди и был таков.

Ивон еще долго стояла и махала вслед уезжающей машине. А Карл с облегчением вздохнул, как только они выехали за ворота. Водитель понимающе кивнул. Он знал, как не любит деревенскую глушь его хозяин.