Вернулась Люда поздно, бросилась на кровать и зарыдала. Оказывается, батюшка ей объяснил, что живем мы с ней неправильно, а нужно сходить в какой-то загс и там чего-то подписать, а потом еще в церковь - и тоже что-то сделать, что называется “венчание”. Интересно, что это такое? И почему Люда так расстроилась?
- Давай, пошевеливайся, надо поскорей с огурцами-помидорами управиться. На той неделе холода обещали. Пора в город возвращаться. Там хоть никто не заставит жить законно. В городе всем друг на друга начхать. Законник, тоже мне!.. Всё, Борька! Уезжаем!
- Зачем? Разве здесь плохо?
- Здесь летняя дача, а в городе у нас квартира. Надо будет работу найти на зиму.
Управились мы за пять дней. Конечно, пришлось поработать на славу. Зато у нас на полках в погребе выстроилась целая батарея банок с соленьями, а половину погреба под самый потолок завалили картошкой. Как сказала Люда: с голоду зимой не помрем. Ей видней, она умная.
Перед отъездом я зашел к матушке вернуть книги.
- Ну что, Боренька, удалось “Посланник” прочитать? Как он тебе?
- Нет, матушка Елена, не удалось. Мы собирали урожай и готовились к отъезду. Завтра уезжаем в город.
- Ой, как жалко-то! - сказала она, прижав руки к груди. - А, знаешь, Боря, ты бери “Посланника” с собой в город, а как прочтешь, вернешь. Ты ведь у нас самый аккуратный читатель, всегда книги возвращаешь. Договорились?
- Конечно. Спасибо за вашу доброту, матушка Елена. До свидания.
- Погоди, - остановила она меня. - Возьми благословение у отца Бориса, что бы всё у тебя хорошо сложилось.
Отец Борис снова улыбался мне как сыну, перекрестил, сказал: “Бог благословит” - и отправил домой. Так я с книжкой в руке и ушел из церкви, из гостеприимного дома, из любимого села.
Из полы в полу
Шел я пустынным проселком, последний раз рассматривал дома, согбенных людей на грядках, ленивых собак, вальяжных котов, заросшие молодым березняком поля и бирюзу неба с багровыми подпалинами заката. Вдыхал густые запахи травы, дыма и навоза. Меня бросало от любопытства к тревоге…
Что это! У нашего дома стоял большой черный автомобиль. Я обошел участок по тропинке, огородами прокрался в дом и затаился. Люда разговаривала с чужой женщиной.
- Между прочим, он мне тоже не даром достался! - сказала Люда. - Знаете, сколько я заплатила врачам, чтобы ему рану залечили? А видите паспорт? Я за него две тысячи долларов отдала.
А мне говорила пятьсот, наверное, не хотела расстраивать, пронеслось у меня в гудящей голове.
- Насчет этого не волнуйтесь, - раздался незнакомый приятный голос, - я возмещу все ваши расходы. Этого хватит?
Наступило тягучее молчание. Как не вытягивал шею, так и не удалось из моего укрытия увидеть, что они там делают. Честно говоря, я ничего не понимал, только чувствовал раненным затылком беду, которая сгущается над моей глупой головой.
- Вообще-то можно бы и добавить, - заискивающе произнесла Люда, - мужик-то чистое золото: ни пьет, ни курит, работящий, послушный.
- Имейте совесть, милочка, - строго сказала незнакомка, - этой суммы вам до конца жизни хватит.
- Ну, хорошо, хорошо, он ваш.
- А можно узнать, долго еще ждать вашего протеже?
- Кого? А, Борьку-то? Да сейчас прибежит.
Наступила долгая пауза. У меня от жалости к себе и пыли запершило в носу, сколько я не тер переносицу, меня все-таки встряхнул чих, и я вынужден был выйти из укрытия.
- Боря, слушай меня, - строго сказала Люда, - ты пойдешь с этой женщиной. Ей нужно помочь по хозяйству.
- А как же наш отъезд в город? - растерянно спросил я.
- Борис, я привезу тебя в город чуть позже, - ласково произнесла незнакомка. - Давай знакомиться. Меня зовут Кира Львовна, можно просто Кира.
Я подошел к темному силуэту у окна, осторожно пожал маленькую гладкую ручку без мозолей, почувствовал веяние приятого цветочного аромата и только сейчас решился поднять глаза на чужую женщину. Она мне показалась очень красивой и взволнованной: глубоко дышала и часто моргала блестящими глазами.
Люда протянула мне клеенчатую сумку с вещами и подтолкнула к двери. Я последний раз прошел по дорожке, которую выложил из речных камешков, и сел в открытую водителем машину. Внутри она не казалась такой страшной, как снаружи: здесь кругом было светло от желтоватой кожи и веселых огоньков. Кира села рядом со мной, сказала: “поезжай” - и машина мягко тронулась, потом разогналась и быстро выехала из села. За полем и балкой, на пригорке, покрытом березами и кустарником, нам открылось целое селение, о котором я раньше ничего не знал. Мы проехали через ворота с вооруженным охранником и по асфальту домчались до двухэтажного дома, сложенного из ошкуренных бревен. Навстречу нам вышла с виду деревенская женщина в темном платке и платье до пят.
- Вот, Нина, это твой новый помощник по хозяйству, - пропела грудным голосом Кира. - Знакомься, Борис.
- Здравствуйте, я Нина, очень приятно, - сказала женщина и пожала мне руку. Её ладонь царапнула мозолями и сухой жесткой кожей, похожей на наждачную бумагу.
Водитель поставил машину в гараж и ушел со двора. Мне показали комнату в пристройке к дому, она мне понравилась - просторная и светлая, в шкафу стояли книги, на стенах висели картины. Я разложил вещи, и меня позвали ужинать. Мы ели за одним столом на стеклянной веранде, Нина налила всем супу, разложила по большим тарелкам жаркое с картошкой, салат, разлила по фужерам квас для нас с ней и красное вино - Кире и тоже присела за стол. Поначалу-то я робел, а потом Кира Львовна рассказала о кончине мужа-профессора, о том, что они с Ниной совсем осиротели, я их пожалел и как-то сразу расположился к обеим хорошим женщинам. Говорили со мной ласково, не грубили, не кричали, как иногда Люда. Кира и Нина мне напоминали евангельских Марфу и Марию, сестер Лазаря - таких же гостеприимных и добрых.
А после ужина я остался один в своей комнате, посидел в кресле-качалке, встал и прочел “Отче наш” - и моя рука сама потянулась к книге, которую советовала мне матушка Елена, а я так и не удосужился её открыть.
С первой страницы “Посланник” раскрыл мне дверь в другой мир, не такой, что окружал меня последние месяцы, и не такой, который промелькнул передо мной однажды и забылся. О, мир этого Посланника оказался настолько бесконечно огромным и светлым, что мне захотелось самому войти в распахнутые двери и остаться там навечно. Ближе к концу я понял, что автор сделал величайшее открытие и взялся писать свою историю для того, чтобы поделиться неисчерпаемыми сокровищами таинственного клада, закрытого для жадных и злых, доступного же для любого человека с добрым сердцем.
Кажется, такое чтение называется “проглотить книгу”. Потрясенный, я вышел из комнаты во двор, поднял глаза к небу и простоял так, пьяный от нахлынувшего счастья. В тот миг в душе сиял огонь, и хоть я стоял в кромешной тьме ночи, мне казалось, будто весь двор, да что там - всю огромную вселенную - залил этот тихий радостный свет, льющийся из моего сердца.
Так вот почему матушка Елена так настойчиво просила меня прочесть “Посланника”! Она тоже открыла для себя его тайну, эту светлую тайну, вселяющую надежду, растворяющую страх, разливающую свет по твоей вселенной, в которой ты живешь и которую боишься из-за большого зла, которое наплодили недобрые люди, чтобы обманывать других и отнимать деньги и саму надежду на лучшую жизнь.
