Через несколько минут появилась вторая фигура из того же низкого, ужасного дома... та злобная старуха в чёрном с её жутким мешком. Казалось, что у неё появились срочные дела, она бросилась к железным воротам и оттолкнула чудовищного Стража; тому пришлось удалиться, упираясь и рыча, в трещину, лежащую в основании ониксовой стены. Затем она прошла через ворота и направилась в узкую аллею. Но когда Слиф повернулся, чтобы выйти на широкую улицу с храмовыми огнями, он обнаружил, что огромное туловище Стража уже вернулось обратно на своё место напротив закрытых ворот. И опасаясь, что он никогда не сможет найти обратный путь через эти извилистые переулки, боясь того, что может случиться, если он этого не сделает, Слиф поспешил назад в том направлении, которое ему меньше всего нравилось, но инстинкт подсказывал Слифу, что нужно следовать за ведьмой.
И как только аллеи начали играть странные трюки с его здравомыслием, Слиф заметил, что смутная фигура старухи только что скользнула за угол, а тот бесформенный чёрный мешок ковылял за ней по пятам. Но когда Слиф поспешил туда, где он видел старуху, она уже исчезла. Затем в верхней комнате одного дома зажглась свеча, чьё-то лицо прижалось к оконному стеклу, и где-то позади Слифа дверь, чьи петли были в плачевном состоянии, медленно открылась...
А в большом дворе, где чувствительные дома в безумстве испуганно отклонились от чего-то ужасного, и странные, мерцающие тени шуршали своими чёрными крыльями в свете той адской звезды, и садились на башню без окон, хихикая и свесив вялые щупальца, Слиф обнаружил старуху. Она стояла на пятой ступеньке древнего помоста, весь он был украшен ужасными, тайными именами Азатота, выложенными крошечными изумрудами. Ведьма склонилась над богохульным, покрытом лишаем алтарём, она тихо напевала и чертила какие-то странные узоры во внутренностях ребёнка. Нечто, что старуха прочла в кровавых линиях, казалось, понравилось ей, и она трижды плюнула на алтарь, выкрикнув Имя.
Там же сидели в тени три существа, которых Слиф уже встречал на равнине. Они безразлично наблюдали за старухой. Услышав, как она выкрикнула Имя, они подкрались к подножию древнего помоста и поклонились этой злобной старухе и мешку, безвольно разбухшему возле её коленей. Мешок прошептал что-то ужасное в ухо старухи, она обернулась, чтобы взглянуть на Слифа и покачала головой, сказав только успокаивающе мешку: "Там, там", и возможно, она прошептала также "Мэтью Филлипс только что неразумно поужинал перед сном". Слиф почувствовал, что это имя ему по какой-то неясной причине знакомо. (Здесь тот скрытый протоколист в глубокой, тёмной, секретной комнате отложил серебряную ручку. А утром уборщица после неоднократных, безответных стуков в дверь, вошла в некий чердак одного дома в Провиденсе и закричала от того, что там обнаружила.)
ГЛАВА VIII
ДОБЫЧА ГОЛТОТА
Ночь, встряхнув свои древние крылья, поднялась над пустыней Куппар-Номбо и городом Голтот, который некоторые называют Проклятым. По небу со множеством прибывающих звёзд ползли злобные сумерки; в сомнительном сне беспокойно зашевелились спрятавшиеся летучие мыши; а в разрисованных повозках зажгли фимиам те люди, что были обязаны это делать. Они скандировали старые песни, как это всегда делалось по вечерам в течение последних четырёх тысяч лет.
Только из-за песен, а не из-за какой-то похвальной причины разрисованные повозки прибыли в Куппар-Номбо. Ибо хотя обманчивое время за многие века скрыло многое, эти песни всё же не дают забыть ни о величии храмов Голтота и его обелисках из известняка, ни о каких-либо слухах об искусстве, с помощью которого перемещались циклопические блоки известняка, что было связано с пылью архитекторов. Храмы Голтота всё ещё сохраняют великолепие своих украшений и бесчисленных колонн, которые выглядят призрачными в полуденном свете, струящемся через отверстия в потолке. Там возле маленьких медных лампад бритые жрецы когда-то бормотали молитвы загадочным богам, глядя в папирусные свитки. Эти боги представляли из себя странные фигуры с человеческими телами и головами кошек, ястребов, баранов и львов. Среди них был и Анубис с шакальей головой, который заботится о мёртвых. Но старых богов и королей не называют по именам последние четыре тысячи лет, так как произошло нечто, о чём даже песни не осмеливаются намекать. Некоторые люди полагают, что когда-то боги в гневе наложили проклятие на королей, и больше не вспоминали о них. Но в песнях говорится только о том, как после этого события глаза и написанное имя Анубиса были отбиты со стен храма бритыми жрецами перед тем, как сами жрецы исчезли. В песнях поётся и о том, как люди с криками бежали из своего древнего, ужасного города.
Теперь эти деяния забыты, потому что в песнях не упоминалось о них, а старые боги устали. И в городах, менее древних и ужасных, чем Голтот, смуглые странники снова задумались о богатстве своих древних царей, оставленных в одиночестве в пустыне, охраняемых только худыми шакалами и их тенями. Эти люди размышляли о том, куда можно потратить такое большое количество изумрудов и золота. Однажды утром странные, смуглые странники исчезли вместе со своими разрисованными повозками с рынков всех городов, где они предсказывали людям их судьбу за серебро и скупали голубой бисер у торговцев. Исчезновение странников никого не огорчило, кроме палачей и судей, которые не любят воров. Когда странники пришли в Куппар-Номбо, высокие стены города в вечернем свете выглядели синими.
Многое здесь было исполнено богатством древних царей. Целью смуглых людей было пройти под высокой гробницей в виде пирамиды, как это было принято, и найти там скрытую дверь, которую, как известно, имеют такие гробницы. Среди них было несколько человек, для которых искусство взлома и кражи было простым делом; и один мужчина в головном уборе с двумя рогами и странным диском между ними. Он был знаком с обычаями отчаянных расхитителей гробниц, и их прискорбным обычаем проливать кровь, так что в его задачу входило наиболее эффективное обуздание таких манер своих спутников. Многие из пришедших несли мотыги и лопаты. В Куппар-Номбо на виду прекрасных синих стен грабители советовались с жрецом, который, в свою очередь, консультировался с маленькими фетишами из слоновой кости. Вместе они решили, что предприятие, столь дорогое для всех их сердец, должно начаться на рассвете. Никто не знает, когда Снид, Лешти и Лот решили организовать свой собственный поиск, но в течение нескольких дней более чем один человек из группы странников потерял лопату или мотыгу из своих личных вещей.
Что касается Лешти и Лота, оба были, конечно, замечательными ворами, но подвиги Снида стали сюжетами для басен. Когда упоминается его имя, люди перестают улыбаться и смотрят на свои ставни; ювелиры, которые помнят, что стало с опалами гномов, справедливо боятся ловкости его быстрых коричневых пальцев; в определённой, недобросовестной четверти Селефаиса ювелиры задаются вопросом: как Лешти однажды не совсем честным способом похитил три сундука с рубинами и ключ к Склепам Зина, и всё это за одну ночь. Поэтому неудивительно, что план разработал именно Снид. И план был совсем чужд по духу господам Лешти и Лоту.
Когда эти три заговорщика покинули сторожевые огни перед окрашенными повозками, звёзды уже появились на небе, и никто из странников не заметил, как троица исчезла в тени. Возможно, кто-то видел краем глаза, как худая, пригнувшаяся фигура подозрительно скользнуло мимо, но не придал этому значения. А в другом месте кто-то слышал треск гальки (или это был только огонь?), и шелест ветерка в траве. Но, конечно же, не Снид, ни Лешти, ни Лот не старались быть особо тихими. Они уже добрались до тайной тропы, о которой не знали обычные люди. Тропа петляла мимо головокружительных стен Голтота, мимо ям с одной дальней стороны, и далее - коварными путями вела вниз в эту долину, где трое воров надеялись найти и ограбить высокую гробницу. Они не вошли бы в этот древний, ужасный город, потому что Снид много часов размышлял над старыми песнями и своим планом, и ему казалось невероятным, что старые боги, которые спали, тоже могут видеть сны. И у Снида были причины не желать встречи со снами богов. Итак, эти три вора пришли со своими мотыгами и лопатами, ведя с собой трёх зебр для непонятной цели. Снид так умело скрывал животных в своей повозке, что никто даже не подозревал, что у него есть зебры. На них воры надеялись довезти свою добычу до Дринена, тем самым посрамив своё племя. И вот трое приятелей сошли с того старого забытого пути меж разрушающихся малых гробниц и наконец обнаружили то, что ожидали меньше всего: высокой гробницы там не было!
