Перекатываю голову набок и, язвительно улыбаясь, смотрю на Светлакову из-под полуприкрытых век:

– Много у нас общего, да?

– Я не пьяная, – цедит.

– Да, но в остальном-то!

– Да что ты знаешь?

О, непробиваемую принцессу за живое задели?

– Можно не быть проницательным, когда всё лежит на поверхности.

Вероника холодно усмехается и складывает руки на груди, которую с трудом маленькая тряпочка прикрывает, не оставляя места для фантазий.

– Это я-то поверхностная?

– Типа того, – вновь вздыхаю. Говорить не просто сложно – говорить в принципе не хочется.

– Где твои друзья? – спрашивает.

– Друзья? – смеюсь. – Это ты о ком сейчас?

– Где Паша, Оскар? Давай я позвоню кому-нибудь из них.

Выхватываю у неё телефон и смотрю на заставку. Свою фотку поставила. Охренеть.

– Даааа… – протягиваю весело. – Да у тебя всё ещё хуже, чем кажется.

– Отдай.

– А то что? Охрану позовёшь? Давай, я не против.

Уходит куда-то. Думаю, что за теми шкафами у входа, но нет, возвращается в компании двух бокалов пива. Один опускает на столик передо мной, ко второму тут же прикладывается.

Долго не раздумывая – ну а чего добру пропадать, – хватаю второй бокал и практически залпом осушаю.

– Уже лучше, – хмыкаю и лезу в карман за бумажником. – Ладно, мне пора. Сколько?

– Что сколько? – смотрит в недоумении.

– За пиво наше сколько?

Фыркает, отбрасывая волосы за спину, и даже взгляда решает не удостаивать:

– За счёт заведения.

– То есть за счёт кошелька твоего папаши, – достаю пару купюр и бросаю на стол. – Что? Кто-то впервые в жизни за тебя заплатил? Непривычное ощущение и всё такое? – продолжаю посмеиваться.

– А ты эти деньги сам заработал, ага, – цинично посмеиваясь, кивает на мой бумажник.

– Это – компенсация папаши в честь смерти моего друга, – прячу бумажник в карман. – Но без них я не напьюсь, увы.

– Да что с тобой не так? – головой качает.

– А с тобой? – поднимаюсь на ноги. Слегка ведёт в бок, но устоять на ногах удаётся всё же. – Иди, – киваю в сторону бара, – пора продлевать аренду друзей, а то обидятся ещё.

– По крайней мере, я не одна, – поднимается с дивана и с вызовом смотрит.

– Правда? – с горечью усмехаюсь и практически вплотную приближаюсь к Светлаковой. – А если у твоего папаши деньги закончатся, сможешь сказать то же самое? Хрен, да?.. Ты одна. Даже сейчас, в толпе людей… ты одна.

– Как и ты, – читаю по губам, и вдруг такое жгучее желание просыпается поцеловать их. Просто, чтобы забыться. Просто потому что плевать, с кем это делать. Просто потому, что две недели назад умер мой лучший друг, и мне, сука, нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума!

– Как и я, – отвечаю, накрывая губы Светлаковой своими.

***

– Доброе утро. Садитесь, – Николай Генрихович открывает журнал и просит старосту назвать отсутствующих. – Яроцкий!

– Здесь я.

– Молодец. Кепку сними!

Украдкой поглядываю, как Макс нехотя стягивает с головы кепку и небрежно ерошит волосы. Простой жест – ничего особенного, а у меня вновь всё внутри расцветает, а желание улыбнуться настолько велико, что приходится немедленно спрятаться за учебником математики и раз десять подряд пробурчать себе под нос название темы, которую проходить не раньше, чем в следующей четверти будем.

– У Багряновой праздник сегодня? – слышу, как перешёптываются девчонки со среднего ряда.

– Ничего такая, – кто-то из ребят замечает, и я ещё ниже сползаю на стуле.

– Итак! Васильев идёт к доске! – объявляет Николай Генрихович, и половина класса с облегчением вздыхает. – Остальные передают мне тетради с домашней работой.

– Давай свою, – не глядя на Макса, протягиваю ему руку и получаю лишь хлопок по ладони.

– Ты серьёзно? – глаза сужает, с насмешкой фыркает и прилипает к парте щекой. – Разбудишь, когда вся эта фигня закончится.

– Фигня? Мы на уроке, – шиплю.

– Ну. А я о чём? – зевает, прикрывая рот ладонью, и набрасывает на лицо кепку.

Что-то слабо ударяет по плечу и к ногам падает скомканный клочок бумаги. Оглядываюсь и вижу, как Вероника намекающе кивает на записку.

«Попросись выйти в туалет. Надо поговорить», – написано в ней.

Хмуро смотрю на Светлакову, и та головой в ответ кивает, подгоняет.

Поднимаю руку и нехотя озвучиваю:

– Можно выйти?

– Урок только начался, Лиза.

– Мне срочно.

– У Багряновой недержание, – ржёт Кириллов.

– Сейчас у кого-то пожизненное нестояние случится!

– Смычкова!

– Я не в этом смысле, Николай Генрихович! – улыбается Зоя, пока весь класс обхохатывается с покрасневшего до самых ушей Саши Кириллова.

Через две минуты я уже стою в женском туалете второго этажа и жду, пока и Светлакова почтит его своим присутствием.

– Отпускать не хотел, – бросает с порога и захлопывает за собой дверь. Отстукивает шпильками по плиточному полу, замирает передо мной, отбрасывает за спину волосы и смотрит таким взглядом, будто я ей отчёт должна предоставить.

– Ну? – спрашивает, наконец. – Как всё с родителями прошло?

– Не делай вид, что тебя это интересует, – нехотя отвечаю. – Ты ведь не об этом поговорить хотела?

– Хм, – улыбается. – Смелее стала, да?

– О чём ты поговорить хотела?

Вздыхает спустя паузу:

– Всё о том же. Или забыла, что всё ещё в игре?

– Спасибо, но мне твоя помощь больше не нужна. – Обхожу её и направляюсь к выходу, но Вероника ловит меня за локоть и разворачивает к себе:

– Дура, я ведь и вправду помочь хотела!

– Спасибо. Я оценила. Родители тоже.

– Зато третье задание было зачтено.

– Зато моей сестре… – Заставляю себя замолчать и потираю переносицу подушечками пальцев. – Слушай, просто не лезь больше, ладно?

– Я не могу не лезть, пока мой парень в этом замешан.

– Твой парень был замешан в этом ещё до меня. Могла бы и раньше до него достучаться попробовать.

– Четвёртое задание уже получила? – тему переводит.

Молчу, лишь взглядом её сверлю, таким, что и без слов понятно – «Отцепись».

– Макс… он больше не говорит со мной на эту тему, – произносит слегка неловко. Складывает руки на груди и смотрит вниз, отстукивая каблуком по полу. – Не знаешь почему? – смотрит исподлобья.

Пожимаю плечами и качаю головой:

– Нет.

– А что это за представление на курилке было? – холодно улыбается. – И куда он увёз тебя вчера?

Неужто ревность проснулась? Странно… а я думала: к такой, как я, такие, как Светлакова, ревновать не умеют. Собственной гордостью давиться будут, но ревность?.. Не-е-т, разве это возможно? Я ведь – никто по сравнению с ней, и Вероника это довольно доступно мне объяснить успела.

– Чего молчишь? – И даже улыбается, чтобы неуверенность свою скрыть. Слишком широко, слишком фальшиво. – Мне просто интересно.

– Тогда у Макса спроси.

Фыркает и отворачивает голову к окну:

– Разве не из-за четвёртого задания он тебя увёз вчера?

Тяжело вздыхаю:

– Я на урок пошла.

– Стой! – вновь меня за руку ловит, больно так пальцами предплечье сжимает, и вдруг опоминается, опускает руку и делает шаг вперёд. – Я просто переживаю за него, понимаешь? Оскар и остальные бесятся, зуб точат на него. И я просто не могу спокойно смотреть на это и ничего не делать. Макс должен дать тебе четвёртое задание, или… или ему и тебе конец, говорила об этом уже ни один раз!

Решаю, что лучше промолчать, чем врать. Плохо у меня дела с враньём обстоят, сразу расколет. А с другой стороны… может, стоит сказать ей?.. Вероника та ещё штучка, но за Яроцкого искренне беспокоится, вижу это, он – её уязвимое место. Единственный, кто может сорвать маску с лица ледяной королевы. Но как она поможет – вот вопрос. Так же как и в прошлый раз? В спину толкнёт, заставлять будет, чтобы я задание выполнила?.. Ну, это я и сама могу, не нужна мне такая помощь.