Флинн ничего не говорит. Вместо этого он тянется за спину, чтобы вытащить украденный лазерный пистолет из-за пояса. Затем раздается громкий стук, когда он бросает пистолет на дно лодки.

— Флинн, ты не можешь…

— Я пойду туда, — говорит он твердо, как никогда. — Но я не застрелю тебя, чтобы ни случилось.

Я хочу возразить, я хочу сказать ему, что он сентиментален и глуп, что это то, чего я пыталась избежать, когда я остановила его той ночью в подсобке Молли. Что выбирать меня вместо всего остального… и это слабость. Несколько недель назад, это было именно то, что капитан Ли Чейз сказала бы ему. Но я слышу силу в его голосе и в выборе, который он делает. Потому что дело не в том, что он выбирает меня, девушку, с которой он познакомился меньше месяца назад — он выбирает мир, в котором никто не должен умереть.

Я хочу, чтобы этот мир стал реальным. Я так сильно хочу, что пульс учащается, воздух обостряется. Капитан Ли Чейз никогда никуда не ходит без оружия, это против ее натуры. Рука сжимает пистолет так сильно, что я наполовину боюсь, что кожа сольется с металлом.

Ли не оставит свой пистолет, но, возможно, Джубили могла бы.

Я медленно выдыхаю, ослабляя скольжение из кобуры. Он так легко помещается в руке, его холодный вес так утешает, так знаком. Я сглатываю, а потом бросаю его рядом с пистолетом Флинна.

Когда я снова поднимаю глаза, Флинн — это не более чем силуэт. Он движется ко мне, взяв меня за руку, и прижимает к себе. Он не разговаривает. Наше недолгое время вместе, чрезвычайные обстоятельства, которые сделали нас союзниками — нет слов, чтобы придать этому форму. Он мог бы сказать мне, что любит меня, но он не знает меня так, как знал бы любовник; хотя, он знает форму меня, изгиб моего сердца так же, как и я знаю его. Он мог бы сказать мне, что не хочет потерять меня, но мы оба уже потеряны и только связь между нами удерживает нас от похода в темноту.

Я слышу, как он делает краткий, дрожащий вдох, и тогда его рот находит мой. Его поцелуй неистов, его пальцы пробегаются по моей спине, теснее прижимая меня к себе. Его губы на этот раз ничего не просят, никакого огня или обладания, ничего подобного тому, чего он требовал в подсобке Молли, превращая мои кости в пепел. Он просто целует меня, удерживает, выжигает меня в своей памяти. Я прижимаюсь к нему, заставляя его руки сжиматься вокруг меня в ответ, и мы стоим там, а вода тихо плещется вокруг наших лодыжек, как будто весь Эйвон задерживает дыхание.

Когда мы отпускаем друг друга, мы не разговариваем. Вместо этого Флинн отпихивает ногой лодку, отправляя ее обратно, чтобы любой, кто найдет ее, не знал, где мы. Я наблюдаю, как она прорезает туман, пока туман не смыкается вокруг нее, и она не исчезает.

Ей уже снился этот сон раньше. Он начинается с огня, но она не боится его. Он, как живой, проносится по магазину, но когда он доходит до нее, он ощущается не более чем летним ветерком, приятным и теплым. Она может контролировать огонь, она может заставить его идти туда, куда она хочет, и она может не дать ему поглотить ни одной пылинки в магазине ее матери.

Она говорит огню отступить, вернуться к тому, чтобы быть весело потрескивающим огнем на очаге. Но на этот раз огонь не слушает.

Девочка снова пытается, и снова ничего не меняется, вместо этого огонь вспыхивает, и на этот раз он обжигает ее руки. Она не чувствует боли во сне, но она боится. Она знает, что ей нужно бежать, но теперь огонь вокруг нее, и отступать больше некуда.

Ее единственный шанс позволить огню забрать ее.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ФЛИНН

ТЕПЕРЬ ПУТИ НАЗАД НЕТ. Я осознаю это, когда исчезает лодка. На мгновение сердце тянет меня за ней — в место, где можно спрятаться, привести туда Джубили и там и остаться. Я все еще чувствую ее рядом с собой, и я цепляюсь за это тепло, отталкивая от себя мысли, что возможно, я поцеловал ее в последний раз.

Я поворачиваюсь лицом к, казалось бы, пустынному, туманному острову.

— Как ты находишь то, чего не видишь? — спрашиваю я тихо, потому что все еще слышу отдаленные крики с болота, которые напоминают мне, что фианна охотится за нами.

Она прищуривается, обратившись к центру острова.

— Мы знаем, что это там. Теперь, когда мы понимаем, что ищем, может быть, мы можем обойти все, что шепоты делают с нашими головами, скрывая его.

Я осматриваю плоское пространство грязи.

— Хорошо, — бормочу я. — Давай, посмотрим на тебя. — Я воскрешаю память об увиденном мной объекте. Я ищу прямые линии в ландшафте, которых нет. Стены, углы, забор из звеньев цепи. Ощущается головокружительное желание отвернуться, но я напрягаю зрение и пытаюсь снова.

Только когда Джубили хватает меня за подбородок и поворачивает лицом к центру острова, я понимаю, что все-таки отвернулся. Она сочувственно смотрит на меня, и мы беремся за руки, чтобы не сбиться с пути. Наши пальцы крепко переплетаются, когда мы продвигаемся вперед, останавливаясь после каждого шага, чтобы проверить, что мы все еще движемся по направлению к центру.

Воздух мерцает передо мной, в висках стучит, и я позволяю себе прикрыть на секунду глаза. Все мое тело начинает протестовать, плечи начинают болеть там, где ремень безопасности врезался в них, внутри все ноет после нашей дикой посадки. Я жду, когда боль отступит хоть на чуть-чуть.

«Не верь тому, что видишь», — сказала Лили Лару. Я воскрешаю в памяти все об объекте. Затем я открываю глаза, и передо мной стоит забор из звеньев цепи.

Я резко останавливаюсь, но следом идущая Джубили сталкивается с ним. Он звенит и гремит, проливая капли росы сверкающим душем. Мы оба замираем, ожидая возгласов с болота позади нас или криков изнутри комплекса. Идут секунды, и, будто мы повернули ключ, остальная часть забора медленно материализуется, а за ней вырисовывается скопление блочных зданий. Мерцание исчезает, и воздух перед нами становится прозрачен.

— Твою… — Джубили проглатывает ругательство, стирая воду с лица. — Остановились как раз вовремя… тебе что было трудно предупредить меня? — Ее рот искривляется и, несмотря на все, мне хочется засмеяться.

Я делаю шаг назад, стараясь следовать в темноте по периметру забора.

— Та башня… это контрольно-пропускной пункт? — Я указываю на низкую, приземистую черноту на некотором расстоянии.

Джубили качает головой, поднимая взгляд на меня.

— Это башня связи… видишь спутниковые тарелки? Но у них там так же есть сигнализация, и на каждом заборе висят прожекторы. Мы пройдем возле этой башни и будем обнаружены, когда они осветят нас как при параде, и нам будет некуда бежать.

— Я мог бы попытаться сделать дыру здесь, как мы и постоянно делаем на вашей базе.

Джубили закатывает глаза. Она опускает мою руку и оставаясь лицом к забору делает три шага назад, который должно быть по крайней мере четыре метра в высоту. Затем она бежит к нему, отталкивается и использует импульс, чтобы вскарабкаться на вершину за считанные секунды, затем она перекидывает ногу и переваливается через забор, подмигивая мне.

— Тогда поторопись. Подтянуть? — Столкнувшись с задачей, с которой она знает, как справиться, она абсолютный солдат, ухмыляющийся и уверенный в себе. Я бы возненавидел ее за это совсем недавно, но теперь ее улыбка мне дорога.

Я отвечаю ей улыбкой, когда я поднимаюсь за ней, это на мгновение становится похоже на то, как быть с друзьями в детстве, выяснять, кто может подняться на самый высокий шпиль скалы. У нас есть всего несколько секунд, чтобы насладиться нашей маленькой победой. Затем в тумане раздается резкий свист, и мое сердце подпрыгивает.

— Это предупреждение, — говорю я, переводя сигнал фианны для нее. — Они нашли лодку.

Улыбка Джубили исчезает, и мы снова боремся за свою жизнь.

— Пойдем.

Объект кажется безлюдным, по крайней мере, снаружи. Внезапно мы видим фигуру в очках ночного видения, исчезающую за углом здания, и хотя мы приседаем и замираем, охранник не возвращается.