Нелюбовью это называют.

Она лишила его любви, он лишил её в ответ.

Глаза в глаза и всепожирающая тишина. Горьковатое дыхание, пахнущее алкоголем и сигаретами. Гарри хмурится только сильнее, быстро высвобождая руки, и переплетает их пальцы.

- Прости меня, я не хотел сделать тебе больно, - шепчет Гарри и притягивает её к себе ближе, обнимая за плечи, и утыкается лицом в её волосы. Запах улицы, снега и еле уловимого горьковатого дыма в них.

- Мне не больно. Больше не больно.

Получается сухо и грубо. Упираясь руками в его грудь, она резко отталкивает мужчину и, развернувшись, бежит наверх. На втором этаже громко хлопает дверь и звучит щелчок замка. Гарри несколько минут просто стоит на месте и только потом бежит следом, дверь в спальню была заперта. Он чувствует отпечаток магии. Тревога в сердце разрастается как плесень, облепляя организм и въедаясь в его клетки.

- Открой дверь, Гермиона! Открой!

Тишина.

- Чёрт подери, открой дверь!

Он кричал, ударяя в дверь кулаками, использовал заклинание, позабыв, что за дверью куда искуснее волшебница, знающая о скрывающих и защитных чарах куда больше его. Крики перешли в мольбу.

Его уже никто не слушал. А магия хранившая дверь медленно иссякала.

В Комнате уже никого не было.

***

- Не думаешь же, ты, что стоит действовать? – молодой человек заглядывал в свой камин, разговаривая с невидимым человеком.

- Ещё нет, необходимо пока действовать в разных местах, чтобы сбить их столку, – говорит его собеседник, переставляя что-то тяжёлое судя по его вздоху, - как твои дела продвигаются?

- Пока тишина, не хочу спугнуть, - юноша улыбается чему-то своему в голове, но тут его прерывает стук в дверь, - мне пора.

Огонь в камине превращается в обычное состояние, а хозяин комнаты подходит к двери. Брови удивлённо уползают со своего привычного места, обнаружив на пороге ту которую ожидаешь меньше всего и которой думал совершенно недавно.

- Гермиона? – чуть картавит он, отступая в сторону и пропуская продрогшую девушку в комнату, - ты почему в таком виде? Что-то случилось?!

- Прости, что так поздно. Я очень замёрзла, Лео, пожалуйста, не угостишь чаем?

- Эм, да-да, конечно, проходи! – юноша начинает суетиться, с тревогой оглядывая внешний потрепанный и продрогший вид гостьи.

Лео тут же достал плед и от своей нервозности как-то неуклюже накинул ей на плечи, пытаясь укутать, девушка лишь улыбнулась, поблагодарив, и уже самостоятельно укуталась в плед села на диван, зарываясь в него по самые уши, подгибая под себя ноги. Скрючилась в комок, прячась от всего окружающего, и прикрыла глаза вдыхая запах дома. Лео снимал небольшую однокомнатную квартиру почти в центре Лондона. Комната типичного одинокого парня, благо без несусветного беспорядка. Ремонт здесь был сделан очень давно, но всё достаточно аккуратно и просто. Стол, кровать, камин и один диван. У кровати на выдвинутом из-под стола стуле, лежал его излюбленный фотоаппарат. На самом столе хаотично были разложены множество фотографии, пастель аккуратно заправлена и покоила на себе открытый чемодан.

Прислушиваясь к суматохе на кухне, девушка уложила голову на спинку дивана, уткнувшись в него лбом, стала смотреть на коричневую старую обивку. Лео вынес большую кружку с чаем, и встал у дивана, осматривая свою гостью. Гермиона уснула. Юноша тихо опустил кружку и склонился к ней, чтобы взять на руки и уложить на свою постель. Она тихо промычала сквозь сон, хмуря лоб, но не проснулась. Уложив девушку на подушки, он накрыл её одеялом и, убирая со стула фотоаппарат, сел туда уставился на неё. Сколько времени он так просидел, просто сидел и смотрел на её лицо? Лицо той, что так долго пришлось искать. Той, что ты ждёшь, подбирая удобный момент. Но, что такого могло произойти, что она вырвалась из надзора Поттера?

Может быть, он узнает чуть позже. Отключив в комнате свет, юноша ушёл в кухню, прикрыв за собой дверь.

***

В большой комнате сидя на ледяном полу, касаясь коленками гладкой поверхности, опустив голову, сидела девушка.

- Что я делаю не так? – шепчет она, поднимая взгляд, встречается с его глазами.

- Не могу ответить на твой вопрос, - он ухмыляется и зарывается пальцами в её тёмные волосы, слегка оттягивая голову назад, - но мне нравится то, что ты делаешь.

Сидя почти раздетым перед ней, а она лишь в нижнем белье со спущенными лямками лифа. Дрожит, словно загнанный зверь озирается по сторонам, сжимая его ткань брюк. Ей стыдно. До безумства. Другая рука мужчины медленно скользит от ключицы вниз к груди, касаясь нежной кожи, оставляя после себя, невидимые кровавые дорожи, что пылали огнём. Невыносимо для неё. Слишком болезненные слова он ей говорил. Слишком резко. Но только правду.

- Ты даже не возбуждён, - говорит она, судорожно вдыхая и перехватывая его ладонь, что так по-хозяйски сейчас обследовала её грудь.

- Ты пришла сюда за наслаждением, или говорить? – он прожигает её насквозь своим недовольством и раздражением.

- Вообще-то, хотела сделать тебе приятное, - она встаёт и толкает его в плечи, заставляя, отстранится, затем тянется за его галстуком, - не против?

Он хмурится и отворачивает голову, явно не давая своего согласия на то, чтобы ему связывали глаза и творили с его телом непонятно что. Девушка лишь улыбается и говорит почти неслышно: «Тебе легче будет представить что-то своё».

Его это заманило. Сейчас впервые позволяя себе послушаться другого человека. Всё погружается во тьму и спина касается холодных простыней. Представить то, что на его взгляд, ему приятно. То, что может вызвать приятные ощущения, обхватывает тело возбуждением. К тому же ловкие пальцы партнёрши уже знали его слабые места. Будучи женатым и касаясь своей супруги исключительно в целях зачать наследника, выворачивали его наизнанку. Он потерял интерес ко всему. Ко всем. Проводя ночи со стыдом и позором, что не всегда получалось удовлетворить жену, он свёл к минимуму их близость. Он имел её, только когда на него накатывало. Накатывало со жгучей, сдавливающей болью воспоминание. Причиняя боль как себе, так и жене. По-другому он не умел и не хотел. Затупляя себя страданием других людей. Просто утолить редкостное желание. Примитивное и физическое.

Плавное движение бёдер сверху и столь требующее его внимание тело, изводило, вызывая в нём стойкое желание. То чего он не чувствовал так давно. Лаская пальцами её между ног, он не видел образа той настоящей, реальной в этом времени девушки, он представлял то, что поистине ему приносило наслаждение.

Даже спустя такое время.

Наплевав на боль в колене, он переворачивается, скидывая девушку с себя, и нависает над ней, сверху срывая с себя галстук. Одним быстрым движением он тянет её под себя, жаля пальцами поясницу и впиваясь ногтями под кожу, одним рывком входить в неё срывая с губ крик.

- Оближи, - рычит и, отправляет два пальца ей в рот, те самые пальцы, которыми ласкал её, одновременно с этим делая глубокий толчок, входя в неё полностью.

И она слушается.

Облизывает, лаская языком подушечки. Стон срывается с его губ. Ей приятно, что он не остался в повязке. Что он хочет её. Что он ласкает и наслаждается.

Глупая.

Знала бы она, чей образ он сейчас вбивал в неё с каждым глубоким толчком, иногда замедляясь, чтобы удобнее подхватить её и поменять положение.

***

Разглядывая кремовые тоненькие шторки на окнах крошечной кухни, девушка сделала очередной глоток горячего какао и облизала верхнюю губу, абсолютно не замечая взгляда чужих глаз на своих губах.

- Я же услышу историю, по которой ты оказалась у меня на пороге? – Лео сглотнул и быстро отвёл взгляд, утыкаясь в свою кружку.

После того как Гермиона проснулась, Лео поспешил ей приготовить завтрак, мялся и краснел, как школьник пока бегал по комнате, спрашивая её о самочувствии и протягивая ей свой свитер вместо толстовки и майки. Гостья приняла свитер с благодарностью и ушла в душ. Головная боль отдавалась в висках пульсацией, к тому же насморк и лёгкий озноб давали прекрасно понять, что она заболевала. Но это состояние она решила игнорировать. Приняв душ и натянув сверху свитер юноши, что был ей, наверное, на размера два-три точно больше, она села на кухне за стол, грея ладони об горячую кружку какао, что так заботливо уже ожидала её.