Цикл за циклом. Ты, вертишься по этой оси пытаясь разорвать круг.

Последовал грохот, звон посуды и снова крик. Грудной рёв, наполненный внутренней энергией каких-то чувств, что он сейчас пытался выдавить, выплюнуть, извергнуть из себя только бы стало легче.

Гермиона захлопнула за собой дверь на замок, сползла по двери, опускаясь на пол зажимая рот ладонями.

«Что происходит с тобой, Драко?»

Она боялась.

Боялась услышать шаги за дверью.

Девушка беззвучно содрогалась всем телом, вдавливая в себя ладони. Когда в коридоре послышались шаги, она напряглась как струна и магией подозвала к себе палочку. Нужно быть готовой ко всему. Это она виновата. Она довела его до этого состояния. Грохот где-то в другом конце коридора заставил девушку вздрогнуть.

- Драко, успокойся, Драко! – голос Нарциссы.

Ответа не последовало, лишь чьи-то быстрые шаги к двери и резко наступила тишина. Девушка не могла вдохнуть, она быстро поднялась, направляя на дверь палочку и готовясь к чему угодно. Но ничего не происходило.

- Все хорошо, сынок, все хорошо, - шептала женщина.

За дверью послышался шорох и шаги стали удаляться. Гермиона шумно выдохнула и медленно опустила палочку. Она ещё несколько минут смотрела на дверь. Молодец Грейнджер, довести хозяина дома до состояния бешеного зверя в первый же день пребывания в его доме.

Хороша, спору нет.

Грязнокровка.

Девушка перевела взгляд на украшенную ёлку, что так тепло играла своими разноцветными лампочками, и из глаз невольно полились слезы. Она опустилась на пол и закрыла лицо ладонями, а палочка сиротливо скатилась с её колен на пол. Что с ней такое, почему её так трогало состояние Драко, почему она всюду хотела следовать за ним, почему ей так жизненно необходимо знать, что он думает, что чувствует.

Гермиона вытерла слезы со щёк и пальцем коснулась одного из шариков на ёлке, он слегка покачнулся и картинка на нём зашевелилась. Девушка невольно улыбнулась и вспомнила слова домовика, что это ведь Драко просил приготовить для неё ёлку. Ей было невыносимо больно оттого, что он её так сильно ненавидит. Ей было невыносимо больно избегать его, когда хотелось вновь и вновь прижаться к нему и почувствовать его запах. Силу его рук. И встречаясь, каждый раз с абсолютно безразличными серыми глазами, она внутренне сжималась и еле сдерживалась, чтобы не закричать ему в лицо что-нибудь обидное.

Только обрати внимание. Белобрысый хорёк.

Ей хотелось его понимать. Знать, что с ним происходить и откуда берётся это все в нём, почему только зелье ему помогает и что будет, если он перестанет его принимать. А может быть, это один из тех эффектов, что сейчас произошёл внизу? У неё было очень много вопросов, и ни на один не было ответа. И, да, она в который раз проклинала в душе Люциуса Малфоя. Настолько искалечить душу своего ребёнка, когда сам же был жалким трусом. Она ненавидела Воландеморта, сколько он боли принёс им всем. А что пришлось пережить шестнадцатилетнему мальчику, присутствуя там. Она даже не могла представить, что происходило, и какие наказания могли следовать от тёмного мага, да и что таить, наверняка, и Люциус наказывал своего сына. И, верно, ни какими-то типичными наказаниями типа; поставить в угол, лишить чего-то желаемого. Нет, здесь было что-то другое.

Гермиона в который раз думала об этом, но видя надменность Драко в школе, продолжала его ненавидеть и не искать других причин, почему он себя так вёл. Не оправдывать. А теперь, становясь старше и пережив войну, пережив дикий страх потерять близких и родных в этой войне, девушке переоценила многие ценности и в какой-то степени понимала Нарциссу Малфой. Ведь на что только не пойдёшь, чтобы защитить своих любимых? Что далеко ходить, Гермиона своими руками лишила памяти своих родителей, стёрла все воспоминания о себе. Думаете это настолько просто. Как же она безумно скучала по отцу, по матери. Она каждый удобный момент вспоминала о них, фантазировала о том дне, когда вернётся к ним, мечтала, как предложит им съездить куда-нибудь, грезила о том, как вдохнёт домашний родной запах мамы и папы. Как обнимет их и уже больше никуда от них не уйдёт.

Никогда.

Поддавшись воспоминаниям о родителях, Гермиона медленно вытерла слезы со щёк, и поднялась на ноги, не забыв подобрать палочку. Ей захотелось написать своим друзьям. Прямо сейчас и ни минутой позже.

Достав из сумки пару пергаментов и перо, шмыгнув носом, девушка села за стол у окна и принялась писать. Первое письмо было для Гарри, для её дорого и преданного Гарри, она чувствовала наверно только с ним эту странную связь чего-то родного и близкого. Она любила его безумно, и она знала, что это взаимно. Письмо было не особенно большим, но она утолила свою потребность. Спросила, как у него дела, чем они занимаются и выполняет ли он дополнительные занятия, если же нет, то девушка пообещала, что очень подпортит ему дни, так как из-за него она теперь сидит в доме Малфоев. Конечно же, это было сказано в шутку.

Следующее письмо было обращено Рону. Девушка несколько раз его переписывала, подбирая слова и вопросы, стараясь писать беззаботно. Она, честно говоря, и не надеялась на его ответ, мальчишка не любил писать, обычно заставлял Джинни писать от всей семьи Уизли и добавлять парочку вопросов от него самого.

И последнее письмо, конечно же, для её подруги Джинни. Здесь было намного больше текста, Гермиона в красках описала, то, что увидела в доме и даже упомянула в письме о ёлке, и как та ненавязчиво подобрана была Малфоем. Описала свою комнату, ванную, рассказала о диалоге с Нарциссой, о большем писать не стала. Гермиона победно улыбнулась и стала разбирать письма по конвертам.

Близился вечер, время ужина.

Об этом Гермионе напомнил домовик Тори. А также он передал слова Нарциссы, чтобы та не беспокоилась о своём внешнем виде и спокойно спускалась в зал. Девушка хмуро уставилась в книгу, что читала две минуты ранее. Как же она себя чувствовала неуютно. Но ослушаться хозяйку дома как минимум – некрасиво. И она спустилась к ужину, уже по прошлому маршруту девушка направилась по коридору к лестнице. Та широкая дверь, что была приоткрыта ещё днём, теперь плотно закрыта. Гермиона замерла на месте, и нескрываемым любопытством рассматривала дверь, затем медленно осмотрелась вокруг и вновь вернулась взглядом на дверь.

«Нет, нельзя. Фу, Грейнджер, усмири свой пыл! Мало тебе было днём взбучки от Малфоя?» проскочила мысль в голове и девушка как-то разочарованно протяжно выдохнула.

Вдруг в другом конце коридора послышался щелчок замка и Грейнджер буквально сдуло с этажа. Насколько это было возможно, она тихо пробежала к лестнице, стремясь вниз, быстрее в холл к Нарциссе. Почему-то там она была уверена, почувствует безопасность. Не хотелось наткнуться на Драко, а он бы точно не погладил её по голове, заметив, с какой любовью она засматривается на закрытую дверь.

Нарцисса подняла взгляд на вошедшую девушку и слегка вскинула бровь, заметив, что та тяжело дышит и старается это скрыть.

- Вы бежали, мисс Грейнджер?

- Боялась опоздать, - девушка мило улыбнулась в своей манере и немедленно опустилась за стол, накрывая свои колени белоснежной салфеткой.

В этот раз диалог с Нарциссой сложился куда удачливее, и в какой-то степени с ней было приятно говорить, хотя лёгкое напряжение все же оставалось. Миссис Малфой несколько раз упомянула о пристрастии Гермионы к книгам и пожелала узнать, с какими книгами знакома девушка. И какого было удивление Гермионы, когда хозяйка дома предложила после ужина провести ту в библиотеку и одолжить парочку книг для лёгкого чтения. От предстоящего похода в фамильную библиотеку такой семьи, как Малфой, Гермиона еле сдерживала возбуждённое ерзание на стуле, отчего Нарцисса, наверное, впервые за весь вечер почти незаметно улыбнулась себе под нос пока пила чай.

Несмотря на, порядки сложенные в её семье, Нарцисса не испытывала ровно никакого раздражения к девушке, даже то что она являлась грязнокровкой, чему так яро противился её муж Люциус, не играло важной роли. Женщина была слишком умна и холодна умом, она терпимо относилась ко всему ровно до того момента пока ей это не мешало или же не вредило её семье. А Гермиона Грейнджер никак не мешала ей, наоборот, эта умная девушка была ей интересна просто, как новое лицо, как индивидуальная личность и, наверное, было некое удовлетворение, что Гермиона смогла хоть немного опустить свою нервозность и приняла их гостеприимство и могла уже более открыто общаться с ней. Также она успела уже понять, что что-то происходило с Драко при виде неё. Её сын мог с неким издевательством и бесконечными насмешками говорить о некой зубрилке всей школы Хогвартс, но он никогда при матери её не оскорблял. Лишь потешался. Люциус в такие моменты сразу включался и бесконечными наставлениями вбивал в голову Драко, насколько ничтожны дети грязнокровки. Драко был примерным сыном и слушался его.