- Насколько наши отношения болезненны, - она понимает, что он ухмыляется от этих слов. – Я никогда в жизни бы и не подумал, что смогу тебя так изуродовать.

Гермиона быстро подняла голову, обращая свой взгляд на мужчину, и сталкивается с серым ореолом. Столь печальными глазами. Как же отчаянно он устал. Как сильно измождённым выглядит.

- Я бы хотел, - Драко замолчал, Гермиона выжидающе смотрела в его глаза не моргая. – Начать всё сначала.

Не ломая и не оставляя после себя руины, которые она так тщетно собирала по крупицам храня в памяти всё до последней капли. Всё до каждой песчинки.

- Я стала такой не по твоей вине.

- Думаешь? – он открыто ухмыляется и сдавливает трость. – Мне ничего не стоило тебя забрать тогда. До похищения и даже после. Но, я не стал. Излишне горд и выученное правило: Грязнокровка – гниль в нашем мире. Нельзя трогать, нельзя думать, нельзя смотреть. Нельзя чувствовать. Ты думала, я способен нарушить правила своей семьи ради тебя? Ради той, которая ненавидела меня. Ради той, которую истязали в его же доме и клеймили? Словно…какое-то жалкое животное.

Болезненно худое тело девушки пробрал озноб. Она с такой силой сжала пальцы, вгоняя ногти в тонкую кожу, что образовались вмятины, и вокруг появилась болезненная бледность.

- Я… думала, что можешь, - пробормотала она, и быстро облизав сухие губы, продолжила. – Но, как ты и сказал, я засомневалась…

- И не пришла, когда я ждал на Астрономической башне. Правильно сделала, Грейнджер.

Еле зажившая рана, споролась разобщая ослабевшие живые нити, которыми она так заботливо пыталась соединить края. Нестерпимо…

- Во мне нет никаких хороших качеств. Качеств - для заботливого человека. Любящего.

Хватит…

Но он продолжал.

- Я не умею говорить элементарных вещей, которых ты так трепетно ждала от меня. Лишь причинял боль, изводил твою душу и тело, а ты терпела, - Драко пробила лёгкая дрожь, давали о себе знать бессонные ночи и недуг так «заботливо» подаренный Поттером. – Я предупреждал тебя каждый раз, но ты же думала, что умнее всех и что можешь переделать невыносимого Малфоя.

- Я не хотела…тебя…переделать… - девушка осела на пол бессильно и слезы градом потекли по бескровным щекам. – Хотела понять… тебя…твои чувства…

- Я предупреждал тебя не один раз! – от его крика она вздрогнула всем телом и зажала рот ладонями, заглушая всхлип. – Грейнджер, я даже матери своей не мог сказать, что чувствую! Во мне это начисто отсутствовало от рождения, сколько себя помню вечные невозмутимые подзатыльники от отца. А ты хотела, чтобы я за один год научился выражаться по-человечески?! Ты хранишь столько противоречий, Гермиона. Ты хладнокровна в опасности, рассудительна и умна в учёбе, но очень, слепа и неуклюжа в отношениях. Ты подмечаешь всё до мелочей и даже больше, но ты не замечала элементарного – действий.

Хватит…

Прикусив до боли кожу тыльной стороны руки Гермиона мутным, полным слёз глазами смотрела на металлический кончик трости. А ведь он шёл на поправку. Всюду одни ошибки. Всюду следы её промахов.

Хватит, пожалуйста…

Преодолев острую боль в ноге, Драко опустился на колени. Он сжал и разжал кулаки. Выдохнул, и неторопливо отведя покусанную руку девушки, взял заплаканное лицо в ладони, заставляя посмотреть на себя.

- И сейчас спрашиваешь меня, зачем я дал клятву Поттеру? Сколько ещё должно пройти лет, чтобы тебе было достаточно доказательств? Или, может, ты хочешь, чтобы я сдох? Поттер как раз этого и добивался со своим сраным обетом. Мало тебе, Грейнджер?!

- Драко… - пролепетала она, касаясь его тёплых рук. – я думала…думала, что это лишь мои иллюзии…думала, что это я надежды себе даю ложные…мне сложно было тебя понять, хотя бы раз…ты мог пойти мне на уступки, сколько раз я…я шла наперекор себе… Да, глупо, но я так хотела услышать от тебя тех самых слов…Я запуталась. Боялась решения своих друзей, боялась твоей семьи, боялась окружающего мнения… Боялась тебя…

- А чего ты хочешь сейчас?

Ровно, тихо без толики сомнения.

Пожалуйста…

- Я хотела бы забыть…

Трещит по швам, разрывая тёплый орган. Драко даже показалось, что в глазах потемнело. Он, правда, не ожидал такого ответа. Руки опустились.

- Если бы можно было вернуться туда в школу, если бы попробовать всё сначала, - зашептала девушка, словно в бреду быстро приподнявшись на колени, приблизилась к нему ближе, касаясь уродливо изтерзаных предплечий, скрытых под толстой тканью одежды. – Я бы немедля, уехала с тобой.

- Но мы не можем, - отвечает Малфой и закрывает глаза, когда нежные, желанные ладони поднимаются по его рукам, шее и замирают на щеках.

- Пожалуйста, ответь, - умоляла она, шепча на выдохе поднимая одну ладонь к его глазам, двумя пальцами касаясь брови и обводя её контур. – Хотя бы раз…

- Ты… - её нежная ладонь ложится на его лицо, заслоняя глаза, и он замолкает. Сейчас открыв глаза, он видел лишь полумрак и не видел её взгляда. Не видел её эмоции.

Словно укрывая. Словно сберегая.

Разрешая сказать…

Только раз.

- Я люблю тебя. Безумно.

Ударяются о жадные стены поместья, проглатывают без остатка. Хороня навечно. Так же как и то насилие, что здесь творилось. Так же как и душераздирающие крики невинных и виновных. Так же как и все тайны, что берегли хозяева. А также эти слова будут единожды жадно впитаны и стёрты.

Он чувствует мягкие и влажные губы на своих губах, ладонь медленно соскользает с глаз и зарывается в его волосы. Другой рукой она обнимает его за шею, прильнув ближе.

Так вот, какое оно. Трепетное. Родное. Приятное. До потери пульса необходимое.

Долгожданное…

Малфой обнимает Гермиону обеими руками за талию и перехватывает инициативу углубляя поцелуй, чувствуя бесстыжий и жадный язык на своих губах. Трепетный выдох, стая мурашек и разливающаяся лавой нежность в истерзанном органе. Почти залечивая, лаская потасканные рубцы.

Кожа к коже, приятная тёплая влага губ. Раздирающее тепло опьяняет. Мужчина скользнул одной рукой от талии к груди, и выше обжигающе касаясь тонкой кожи ключицы, отчего девушка шумно выдыхает и пальцы осторожно, но требовательно смыкаются на шее от этого с её губ срывается тихий, еле уловимый стон. Безобидный, почти безобидный трепетный поцелуй перерастал во что-то большее. Страстное и непреодолимо колючее, но такое нужное.

Прерваться вынудила странная вибрация в нагрудном кармане пальто. Оба, разгорячённые и глубоко дыша, уставились на источник дискомфорта. Драко и забыл вовсе. Кажется, час уже давно прошёл.

- Нужно идти, - Малфой удивился своей хрипоте, преодолевая бешеное возбуждение и адовую боль в ноге, он ухватился за трость и попытался подняться.

- Ты вернёшься сегодня? – Гермиона поднялась следом, бережно придерживая его за руку, её грудь быстро вздымалась.

- Не терпится, Грейнджер? – он ухмыляется.

“Никогда не изменится, паршивец…”

- Так же как и тебе, Малфой, - возвращает она сдачу сполна и выпускает его руку, вновь ощутив прохладу и пустоту.

- Попытаюсь, - он усилием воли побеждает спазм боли и трангрессирует, погружая девушку в уже знакомую тишину.

Гермиона закрыла глаза и двумя пальцами коснулась ещё пульсирующих губ. Таких горячих. Опухших. Красных.

Алчная тишина её пугала.

========== Глава двадцать первая: Семь дней молитв ==========

Ласковые минуты пропитанные печальным счастьем…

В ожидании самых потасканных мыслей…

Моля и зовя только одно имя…

Имя. Горькое и желанное.

Насыщенный запах, ни с чем его не перепутать. Запах сырой земли. Словно вспоротое брюхо внимает в себя очередной: завтрак, обед и ужин. Ироничное сравнение. Клочок за клочком. Земля к земле. Поглощает и закрывает пасть. Чрезмерно прожорливая и безжалостная смерть.

Сиротливый камень преткновения с парой строчек для памяти: «Люсиль Ханна Эванс 1981 – 2006 год». Самая малость, что заслуживала погибшая. От прохладного ветра стало знобить, поморщившись, Блейз поправил ворот мантии, стоящая чуть позади девушка с тревогой покосилась на него.