– Это технический этаж с ограниченным доступом, – комендант не столько объяснял, сколько проговаривал вслух свои собственные рассуждения, – там стальные двери с несколькими уровнями защиты. Проникнуть туда случайно абсолютно невозможно!

– Вы хотите сказать, что некий злоумышленник отключил лифты намеренно!? Но зачем!?

– Хороший вопрос! И для того, чтобы на него ответить, необходимо туда попасть.

– Можно взять аэротакси, – предложил оператор.

– У меня есть предложение получше, – Стае обернулся к полицейскому, – вызовите нам вертолет. Слетаем, посмотрим, что там к чему.

– Здрасьте! – фыркнул тот, – мы вам что, извозчики!? Вы меня перед Управлением дураком выставить хотите?

– Мне нужен не столько вертолет, сколько группа поддержки, – комендант запустил руки в растрепанную шевелюру, как будто пытаясь удержать свою голову от неминуемого взрыва, – вся эта история начинает скверно попахивать, и я уже не знаю, какой пакости ожидать в следующую секунду. Надо быть готовыми к любому повороту.

Полицейский вертолет прибыл спустя полчаса. Он приземлился на площадке, расположенной над центральным холлом, и импровизированный отряд, состоящий из Стаса, Давида – лейтенанта полиции, что командовал силами, выделенными на поддержание порядка в «Айсберге» и вокруг него, а также лифтового техника и еще трех полицейских, приданных им на всякий случай, направился на посадку. В центральном Управлении их опасения насчет происходящего в небоскребе восприняли с изрядной долей скепсиса, и Давиду пришлось приложить определенные усилия, чтобы донести до руководства всю серьезность ситуации.

Им позволили взять с собой только табельное оружие, не без ехидства напомнив, что администрация комплекса никогда не упускала случая похвастать самой совершенной системой безопасности, исключающей возможность проноса оружия в здание, а потому они вряд ли столкнутся с серьезным сопротивлением. Особенно с учетом того факта, что все обитатели «Айсберга» – люди, прошедшие Психокоррекцию, и на противозаконные действия не способны по определению. Тем более на агрессию в отношении представителей власти.

В их словах, несомненно, присутствовала некоторая логика, но спокойней Стасу от этого не стало. Он даже попросил у Давида еще один бронежилет для себя, и теперь никак не мог его толком отрегулировать, поскольку его тощее тело вертелось в нем как в пустом бочонке, отчего жилет при резких поворотах съезжал набок, а во время ходьбы подпрыгивал на каждом шаге, так и норовя ударить по подбородку.

При виде предоставленной им машины Давид только обреченно вздохнул.

– Я так и знал, что они нам это ведро с пропеллером пришлют, – буркнул он недовольно.

– А что с ним не так? – Стае шагал рядом с ним, прикрываясь рукой от поднятого лопастями ветра.

– Да ему уже лет двадцать, если не больше! Они его специально держат, чтобы таким вот образом доносить до проштрафившихся сотрудников свое недовольство. Летать на нем – это что-то вроде наказания.

– И кого они тут наказывают? Нас, что ли?

– А кого же еще? – Давид дернул за ручку, отодвигая в сторону скрипучую дверь, – я же сразу Вам сказал – берите аэротакси. И мне хлопот меньше, да и Вы не оглохнете по дороге.

Так или иначе, но выбирать не приходилось, а потому их команда забралась в салон, рассевшись по облезлым сиденьям. Наслушавшись стенаний лейтенанта, Стае даже отыскал забившийся в щель ремень и пристегнулся.

– Ну что, куда летим? – поинтересовался пилот, обернувшись к ним.

– Вообще-то нам нужно попасть на 251-й этаж, – отозвался Стае, так как именно он затеял эту операцию и теперь на него повесили всю координацию, – но посадочные площадки есть только на 200-м и на 300-м этажах. Так что нам в любом случае придется топать ногами пятьдесят этажей. Надо только решить – вверх или вниз.

– По-моему, ответ очевиден, – простонал Давид, который, судя по его комплекции, должен был ненавидеть лестницы во всех мыслимых вариантах и воплощениях. Перспектива скакать по нескольким сотням ступенек окончательно повергла его в пучину уныния, – нет, чтобы заранее предупредить!

– Тогда поднимаемся на самый верх, – согласился Стае, – а если нам удастся все наладить, то вниз мы сможем спуститься на лифте.

– Понял. Ну, поехали! – пилот щелкнул нескольким тумблерами и взялся за штурвал.

Мотор загудел громче, машина чуть качнулась и оторвалась от земли, начав плавно подниматься вертикально вверх. Мимо заскользил зеркальный фасад «Айсберга», холодно и невозмутимо поблескивающий в бледном свете хмурого осеннего дня. Сейчас здание выглядело совершенно обыденно, в отличие от жуткой антрацитовой черноты, что окутывала его ночью. Ни ярко освещенных офисов, ни рекламных проекций, ни декоративной подсветки. Отдельные мелькавшие в окнах искорки только подчеркивали и оттеняли его холод и безжизненность.

Интересно, хоть кто-нибудь обратил внимание на необычный вид главной городской доминанты, превратившейся из сверкающей хрустальной скалы в кусок угля? Стае сегодня не успел ознакомиться с новостными выпусками, но, судя по отсутствию толп журналистов перед подъездом, проблемы с энергоснабжением «Айсберга» никого особо не взволновали. Возможно, так оно и к лучшему. Только досужих охотников на сенсации им тут не хватало!

Даже на вертолете подъем на верхние этажи занимал весьма существенное время. Что уж говорить о том, чтобы проделать этот путь пешком. Не удивительно, что отлученные от всех благ жильцы тянули до последнего, прежде чем решиться на спуск вниз по темным пожарным лестницам, ежесекундно рискуя оступиться и свернуть себе шею. И чем выше они обитали, тем дольше терпели, прежде чем решиться на такой шаг. Антон сказал, что пока здание покидали только постояльцы гостиницы, занимавшей нижние уровни. С этажей выше пятидесятого, «рубинового» уровня, беженцы пока не появлялись.

Стае провожал взглядом проплывавшие за окном нескончаемые уступы, проемы и крытые переходы, соединявшие соседние секции. У него никогда ранее не было возможности рассмотреть «Айсберг» с такого ракурса, и быть может только сейчас он смог в полной мене прочувствовать все величие, всю грандиозность циклопического сооружения.

Пробившись через пелену низкой облачности, вертолет вырвался к самой вершине здания, ярко освещенной солнцем.

– Ну вот, мы почти на месте, – объявил пилот, закладывая плавный вираж над пятачком вертолетной площадки, – садимся?

– Да, разумеется! – с облегчением отозвался Стае, наклонившись в проход. Привычный подъем на лифте представлялся ему куда более комфортным и безопасным…

Все табло на приборной панели в кабине вдруг дружно погасли, двигатель вертолета закашлялся, теряя обороты, и машину резко поволокло вбок.

– Держитесь! – крикнул пилот, лихорадочно дергая за тумблеры и рычаги, – управление отказало… попробую на резервной системе…

Он вцепился руками в штурвал и навалился на него, словно на руль угодившего в шторм баркаса. Неуправляемо вращающийся вертолет снова нырнул в облака, устремившись к земле с все возрастающей скоростью.

С каким-то отстраненным оцепенением Стае смотрел, как за окном головокружительной каруселью мелькают, сменяя друг друга, проносящиеся мимо зеркальные стены «Айсберга» и виды подернутого дымкой города. Происходящее воспринималось как дурной сон, как нечто, наблюдаемое со стороны. Это не могло быть реальным!

Двигатель завыл на более высокой ноте, и вращение начало постепенно замедляться, хотя машина все еще продолжала нестись к земле.

– Давай же, давай! Тяни, родимая! – умоляюще воскликнул пилот, сражаясь с взбесившейся техникой.

Вертолет затрясло, как в припадке, выбрасывая из кресел тех пассажиров, что не потрудились пристегнуться. По салону полетели сумки, каски и прочие личные вещи, добавив картине фантасмагоричности.

Тем не менее, словно вняв мольбам пилота, скорость падения начала снижаться, предоставляя возможность хотя бы выбрать место, где разбиться.