Остальные рабочие так же наполнились энтузиазмом, вместе с подоспевшими ребятами и девчатами устроили погром.

  Началась стрельба и дикая схватка, где особенно опасными была пара запоздало проснувшихся полупьяных фрицев на пулеметной вышке. Они открыли, к счастью не слишком точных огонь по повстанцам.

  Правда, один рабочих, были прошит пулями крупного калибра на вылет, еще одному трудяге перебило, пулями калибра 13- миллиметров ноги, что вызвало моментальную смерть от болевого шока. Но больше часть тяжелых кусков свинца ушла в землю, пробив траву, раскроив несколько выставленных в ряд кирпичей.

  Гришка опять послал стрелу, не целясь, но буквально пылая гневом и желанием попасть, во чтобы, то не стало! И острие разрезав воздух попало прямо в красный от запоя глаз фрица-охранника.

  Тот, обломив доску полетев вниз, врезавшись в металлическую бочку. Грохота было немного, но кровь от разбитой физиономии брызнула обильно и попала на личико Леи. Девочка-попаданка вместе с подругами, вооруженная обыкновенной палкой, так же шла на штурм.

  Загорелая, в рваном платьице, с исцарапанными, в синяках и следах от плетки, босыми ножками она уже не имела ничего общего с дочерью миллиардера, наследнице крупнейшего состояния.

  Глаза горели ненавистью, а на стриженой под нулевку головке зияла пара свежих шишечек. Эх, Лея, в какой преисподней можно неожиданно оказать, перенестись из рая излишнего комфорта, в место...

  Девчонки атаковали оказавших без оружия надсмотрщиков и принялись их избивать. Фашисты пробовали отбивать пуская в ход ножи, а кто-то и запасные пистолены.

  Гришка, остановившись, снял метким выстрелом и второго скота-нациста с вышки, и снова понесся в поисках цели.

  Чтобы было удобнее, мальчик взбежал на кирпичную гряду. Мозолистые подошвы скрежетали от щербатой поверхности, но цепляться пальцами ног было гораздо удобнее. Гришка сразу же занял господствующее положение и получил возможность следить за боем.

  Восставших было намного больше, чем гитлеровцев, они атаковали внезапно, и были охвачены дикой яростью и ненавистью отчаяния. Посему и брали в скоротечной схватке верх.

  Даже обычно полусонные Булыжник махал топором, а вот Андрей при всем юношеском азарте оказался умнее остальных, прихватив захваченный у мертвой охраны пистолет пулемет. Он даже прикрикнул, складный афоризм:

  - Не пуля - дура, дурень тот, кто пулю метко не кладет!

  Гришка впрочем, неплохо обходился и стрелами. Хотя их у него осталось всего лишь четыре. Мальчишка-лучник снял надсмотрщика пытавшегося стрелять сразу с двух пистолет пулеметов.

  - Остынь Джеймс Бонн, из гитлеровской псарни! - Издевательски крикнул Гришка, стрела пола как они и хотел в бычью шею эсесовца.

  Андрейка так же не сплоховал, видимо его недурно обучили в ОСВАХИМе, да и игры "Зарница" пошли на пользу. Вот и падают пораженные певучей очередью "Шмайстера" паскудные фрицы. Часть пуль идет мимо, но у "Шмайстера" есть положительное качество - слаба отдача, от чего выстрелы укладываются более прицельно. Впрочем пистолетный калибр, снижает разящий эффект данного оружия. Может поэтому в Красной армии, был такой высокий процент возвращения в строй после ранений, особенно пулевых.

  В темноте, кажется, что это битва между ангелами демонами, только с потерей у обеих армий крылышек. Но и ругани, было много, даже девчонки не стеснялись в выражениях.

  Раненных фрицев добивали.

  Гришка стрелял быстро, он интуитивно понимал, что промахнется именно в том случае, если вместо наития станет расчетливо целить. И это себя оправдало, еще три подонка отправились в пекло.

  Толстяк Булыжник пыхтел, обливаясь потом, но бил большущим топором сильно, со знанием дела.

  Гришка израсходовав стрелы и сетуя на собственную дурость, надо же не прихватить оружие у часовых, спрыгнул в низ, довольно болезненно стукнувшись пальцами правой ноги об камешек, и в качестве подхватил большой шуфель для размешивания бетона. Лопатка шуфля был толстой, из тяжелой стали, так что удар по голове мог и вырубить на прочь.

  Впрочем, бой уже почти стих, и Гришка, успел долбануть по затылку только одному из надсмотрщиков.

  Впрочем, он при этом спас девочку, над которой нацистский маньяк уже занес тесак.

  Мальчишка-попаданец крикнул:

  - Чмо педофильное!

  После принялся лупить оглушенную тварь, по голове, по спине. Гришка завелся, он был в исступлении, и тяжелый шуфель в тонких руках мальчишка порхал как перышка.

  Последние гитлеровцы были обездвижены, но трудовики всех возрастов продолжали лупить в гневе трупы, или тех, кто был в полной отключке.

  Гришка успокоился лишь, когда из разбитого черепа надсмотрщика вывалилась кровавая каша ранее бывшее, его мозгом. Лишь тогда мальчишка-попаданец ощутил тошноту и упал на четвереньки.

  Гришку не слишком обильно ( ужин далеко не царский!) вырвало, а на тело навалилась предательская усталость. Хотел упасть и лежать, а еще лучше найти траву по мягче и там растянувшись уснуть.

  Мальчонка ловил ртом воздух и судорожно сплевывал остатки рвоты...

  Похоже, и другие чувствовали себя не лучше, а половина девчонок разом и бурно разревелась.

  Крупный мужчина, наверное самый главный над рабочими взрослого барака громовым голосом проорал:

  - Отставить девичьи слезы! Не раскисать товарищи! Ну, как вспомните, мы же коммунисты!

  И огромный мужчина запел таким сочным басом, что ему бы позавидовал сам Шаляпин;

  Несется конь аллюром торопливым,