Над ними пронеслась массивная фигура огненного дракона-женщины, из пасти которой на Кеннета обрушился непрекращающийся поток пламени. Должно быть, это Табита.

Жар растопил ледяную корку, сковавшую крылья Оливии, но ныть и гореть они не перестали. Оливия быстро откатилась с поля боя, а затем бросилась к могиле, Эрменгард оказалась там одна. Нора перекинулась и уже запрокинула голову, готовясь заморозить Эрменгард в хладный труп.

Оливия набрала в легкие побольше воздуха и тут же выпустила вихрь льда, окутывая Нору морозным облаком. Пока Нора была обездвижена, Оливия быстро скользнула в могилу и вытащила Эрменгард, аккуратно сжав ее в пасти. Летать она все еще не могла, поэтому пришлось быстро бежать. Оливия почувствовала поток холода справа; временно ослепшая Нора наобум плевалась льдом, надеясь попасть в нее.

С Эрменгард в зубах она бежала так быстро, как только могла. Деревья росли слишком густо, а летать она все еще была не способна, поэтому опустила Эрменгард на землю и перекинулась обратно в человека.

Нора метнулась за ними, синие глаза горели яростью. Кеннет, чья опаленная и почерневшая чешуя все еще дымилась, с обезумевшими от боли и гнева глазами несся прямо за ней, неотвратимо приближаясь.

Оливия, сжав кулаки, встала перед Эрменгард, закрыв ее собой.

Табита зашла на вираж, ища подходящую возможность снова поджарить эту парочку, но не могла рисковать Эрменгард — хватит доли секунды, чтобы превратить ее в пепел.

Оливия заметила, как Нора со страхом посмотрела в небо, и проследила за ее взглядом. Приближались еще драконы. Колдер и… ее отец? Оливия схватила Эрменгард за руку и попятилась вглубь леса, надеясь хоть немного оторваться от преследования, пока внимание Норы переключилось на драконов.

Колдер, воплощение красоты в огненно-багряных тонах в своем облике дракона, приземлился между ними. Он расправил крылья и издал ужасающий рев.

Кеннет, поворачиваясь так, чтобы спрятать обожженную плоть на боку, в ярости зарычал в ответ.

Они начали кружить друг вокруг друга, обмениваясь залпами льда и пламени. Колдер увернулся от смертоносного морозного дыхания, которое все же оставило мерзкий след обморожения на багровом крыле, и выпустил огненную струю в Кеннета, сжигая нежную мембрану его крыльев, словно пластик. Дикий вопль раздался из пасти Кеннета.

Рухнув на землю, он принял человеческий облик. Рука оказалась обожжена до черноты и неестественно вывернута, а лицо исказила боль. Колдер тоже перекинулся, и направился к нему, пока Кеннет пытался доползти до могилы, где осталось их снаряжение. Его трясло от боли… но рука не дрогнула, когда он достал пистолет из сумки и выстрелил.

Пуля задела плечо Колдера, оставив обжигающий след. Он частично перекинулся, достаточно для того, чтобы выпустить когти и быстро срезать отравленную плоть.

— Колдер! — в отчаянии закричала Оливия.

Кеннет давился горьким смехом.

— Ах ты дрянь! Ты все испортила. Но тебе не выбраться отсюда живой. — И нацелил пистолет на Оливию.

Колдер мгновенно среагировал… но Квинтон Тиг был быстрее. Он, уже в человеческом облике, прыгнул вперед, загородив Оливию.

Как в замедленной съемке, серебряная пуля попала в него. Он схватился за грудь, едва удерживаясь на ногах. Голос его звучал слабо и едва слышно, кровь выступила на губах.

— Не смей называть мою дочь дрянью! — прохрипел он.

Кеннет с изумлением уставился на него.

— Она не твоя плоть и кровь. Ты всегда подозревал это. И был прав.

Квинтон лишь покачал головой.

— Это неважно. — Он сделал нетвердый шаг по направлению к Кеннету. — Она лучше тысячи таких, как ты.

Он издал полный мучительной боли стон и упал на колени. Серебро жгло изнутри. Он пошарил на поясе и трясущимися руками вытащил свой служебный револьвер.

Квинтон Тиг всегда был отличным стрелком. И, даже умирая, он не промахнулся.

*

За этот единственный поступок, который Тиг совершил при смерти, Колдер зауважал его куда сильнее, чем за все, что тот сделал при жизни.

Краем глаза он уловил движение и обернулся. Увидев, что отец лежит на земле мертвый, Сэйлор издала вопль и кинулась в лес. Далеко ей не убежать — только не в этих модных туфлях, к тому же, Барнум уже на подходе вместе со всеми центуриями Северного и Южного Линдвейлов — идти некуда. Ей предъявят обвинения в покушении на убийство, а наказание за это казнь.

Оливия высвободилась из объятий Колдера, отчаянно озираясь

— Эрменгард, — позвала она. — Эрменгард, ты в порядке?

Она облегченно вздохнула, когда, наконец, увидела женщину, грязную и растрепанную, но все же невредимую.

— Я в норме, — сказала Эрменгард, слабо шатаясь. — Эта сука удрала со всех ног.

Колдер выпустил коготь и срезал веревки с запястий Эрменгард. Оливия яростно обняла ее.

— Я так рада, что ты невредима.

Звуки сирены и равномерное хлопанье крыльев в небе над их головами звучали музыкой. Прибыл Барнум с кавалерией.

Глава 20

Эрменгард вошла в кабинет с мрачным выражением лица.

— Хенрик на проводе, и голос у него нерадостный.

— О, Господи. — Оливия хлопнула ладонью по лбу. А все только стало налаживаться. Совет Старейшин признал, что серебряные шахты принадлежат Альфреде и ее детям — и их клану. А значит, Барнуму, Колдеру и Оливии тоже. У всех членов клана Тиг в срочном принудительном порядке конфисковано имущество и передано только что образованному клану Кингсли. Сэйлор должны были казнить, но Оливия вмешалась и ей сохранили жизнь, только теперь девушка осталась бедна, как церковная мышь, и, разумеется, ее чванливые дружки больше не хотели с ней водиться.

Клан Кингсли уже переехал в бывший особняк Тигов, а у Оливии появилась новая машина взамен арендованной, на которой она ездила с тех пор, как ее прежний автомобиль несколько пострадал в огне.

И теперь это — чем бы “это” ни было.

Она подняла трубку.

— У меня ужасные новости, — сразу перешел к делу Хенрик. — Знак “Добро пожаловать в Северный Линдвейл” снова подвергся атаке вандалов. На этот раз дело обстоит гораздо хуже. Вокруг знака собирается толпа, люди настроены агрессивно. Думаю, такими темпами они там все скоро передерутся.

— И что же написано на знаке? — удрученно вздохнула Оливия.

— Мое воспитание не позволяет произносить такое при даме. Поезжайте туда и сами все увидите. — И повесил трубку.

Сердце екнуло.

— Ты поедешь со мной, — сказала она Эрменгард. — Похоже, нам придется начистить кому-то хвост.

— Всегда готова, — с энтузиазмом отозвалась Эрменгард.

— Но, разумеется, мы не будем лезть на рожон, пока те не начнут первыми, — предупредила Оливия, садясь в машину.

Опять Билли учудил? Зачем ему это? Все ведь устроилось так хорошо. Клиенты шли к нему косяком в этом его новом арт-бизнесе. Он даже получил лестные отзывы в местной газете.

В пути она отчаянно пыталась дозвониться до Колдера. Он не отвечал. Наверное, пытается предотвратить восстание.

Уже на подъезде к знаку она увидела сотни перевертышей из Северного и Южного Линдвейлов, толпящихся вокруг него.

Как ни странно, признаков агрессии не наблюдалось. Наоборот, люди улыбались и смеялись, указывая на знак.

Она заметила Колдера. Он стоял возле стеллы и вовсе не был занят подавлением бунта; какого черта он не отвечал на звонки? Рядом с ним Барнум и Альфреда, пара держалась за руки. Дети Альфреды сновали вокруг них, поедая мороженое.

— Не вижу признаков войны, — озадаченно сказала Оливия. — Больше похоже на вселенскую вечеринку. Что за повод?

И тут она увидела, как Эрменгард хихикает, прикрывая рот рукой.

— Я тебя одурачила! — радостно воскликнула она. — Я смогла!

Оливия злобно зыркнула на нее, припарковала машину и пошла посмотреть на знак, на который все тыкали пальцем. Эрменгард выбралась из автомобиля и поспешила за ней.

На знаке оказались выжжены слова: “Выходи за меня, Оливия!”. Хенрик тоже был в толпе, на его лице читалось что-то вроде одобрения.