А есть птицы, которые не вьют гнезда. В привычном для нас понимании, из веточек и палочек. Пингвины, например. Они тоже создают семьи, тоже высиживают потомство (кстати, самцы высиживают, а самки – ну, не знаю, на работу ходят, например).
Или лебеди – уж насколько мы наслышаны о лебединой верности. Но эти птицы тоже не вьют гнезда. Чаще всего они отбирают гнезда у других птиц (спорим, вы не ожидали такого хамского поведения от этих прекрасных созданий?). Лебеди находят пару, занимаются своим лебединым сексом в пруду, качают павшую звезду и живут своей лебединой жизнью.
А еще в птичьей теории меня удивляла вот эта фраза: «Лебеди, однажды выбрав партнера, не изменяют ему». Знаете, почему? Нет? А я вам отвечу. Может быть, потому, что Лебедиха не зарегистрирована в птичьих соцсетях, где какой‐нибудь орел шлет ей фотографии своего клюва и пишет типа: «Полетаем вместе, птичка?»
Или потому что Лебедиха не выносит мозг своему Лебедю: «Уже год совместной жизни прошел, а мы как сидели голой задницей в пруду, так и сидим! Уже солист группы „Лесоповал“ приводил какую‐то бабу к пруду, дом купить обещал. А мне кто купит?»
Или потому что ни одна Лебедиха не ноет на тему: «А вот одной моей подруге Лебедихе муж подарил шубу из бобра!» …или из чего там Лебедихи любят шубы, я не разбираюсь.
После этих картин лебединой жизни, нарисованных моим воображением, я вообще приуныла. Люди как‐то особенно жалко стали выглядеть по сравнению с птицами.
Поэтому оставим эту птичью теорию орнитологам.
Просто запомните: не все женщины счастливы в браке. Многим в браке скучно и тесно. Но, чтобы это понять, – надо попробовать. Как моя тетя Света.
Итак, уже тогда, в семнадцать лет я стала задумываться о семейной жизни. Мне нравилась моя птичья теория, и я пыталась понять, хочу ли свое гнездо или можно посидеть еще пару лет на пруду.
Вот в такой сложный период моей жизни, когда школа уже закончилась, а взрослая жизнь так и не началась, я встретила Мишу. Я даже не стала менять имя, потому что ничего плохого про Мишу сказать не могу. Вряд ли он потянет меня в суд за клевету, мол: «Ты написала в своей книге, что я был идеальным, но ведь это не соответствует действительности!»
Миша был идеальным. Таким и должен быть первый мужчина (судя по книгам, которые я читала на тот момент): на пять сантиметров выше девушки, на три года старше девушки, на целую жизнь опытнее в сексе. Мне повезло. Еще и из хорошей семьи. Вдвойне повезло (это я сейчас понимаю). А тогда не понимала. Тогда мы решили, что полгода романтических отношений нам надо отметить сексом. Моим первым. Его очередным.
Я впервые в жизни увидела обнаженного живого настоящего мужчину, старалась не выдать своего удивления и любопытства, а про себя думала: «Наверное, это базовая комплектация. Наверное, все взрослые мужчины выглядят так: пресс в шесть кубиков, мощные плечи и широкая спина, стройные ноги и упругая попа». Это уже потом, когда в двадцать три года увидела голым своего (на тот момент) парня Владислава Сергеевича, я впала в депрессию. И хотела поскорее одеться и ехать домой, в родной Челябинск.
А тогда я смотрела на Мишу и думала: «Хорошо, что у меня пятерка по биологии и про организм человека я все-все учила». Через минуту поняла, что не все учила. Еще через минуту – что я, видимо, что‐то не то учила. Через пять минут – что надо прекращать учиться по книжкам и переходить к практическим занятиям. А вечером я собрала все свои книжки из серии «Что девушка должна знать о мужчинах» и выкинула их на балкон.
Миша был очень хорошим, пока не произнес фразу: «Давай поженимся». Это только в передаче у Гузеевой после этой фразы зал взрывается аплодисментами и все кричат: «Давай, дура, че тут думать!» А у меня в голове не было аплодисментов. У меня в голове была мысль: а что если дальше мужчины будут еще круче? Похожее чувство возникает в магазине, когда вы сразу находите то, за чем пришли, и начинают одолевать мысли: «Не надо сразу покупать, надо еще поискать».
Знаете, такое же ощущение появляется, когда выбираешь себе идеальный бюстгальтер. Сначала один примерила, потом другой. Первый лифчик красивый, но не удобный. Второй удобный, но выглядит стремно. А третий красивый и удобный, но дорогой очень. И с каждой примеркой сил и энтузиазма все меньше. В какой‐то момент ты даже начинаешь думать, глядя на очередной лифчик: «Вот этот куплю, даже примерять не буду. Дома что‐нибудь придумаю, чтобы подошел».
А потом ходишь в этом купленном лифчике и мучаешься, и завидуешь подруге, которая на голую грудь майку натянула и гуляет с улыбкой. А тебе кость от бюстика в ребро давит. Вот такая вот лифчиковская теория жизни у меня (я в семнадцать лет вообще много теорий напридумывала, если вы заметили).
Вернемся к Мише, который в далеком 1997 году… 1997 год…это ж прошлый век… блииииин… так и есть. Я потеряла девственность в прошлом веке! Вроде по факту все верно, но звучит так, как будто я призналась, что общалась лично с Ярославом Мудрым и древлян сжигала.
В общем, Миша не просто мне предложил замуж. Он, увидев, что я засомневалась в необходимости данного поступка, добавил страшную для меня на тот момент фразу: «Это сейчас ты вся такая молодая и красивая, а после двадцати одного года станешь старой девой и мужчинам будешь деньги платить за секс». И тут я впала в панику.
«Я – студентка педагогического вуза, будущая учительница начальных классов, – думала я. – Откуда с зарплатой бюджетника у меня появятся деньги, чтобы платить мужикам за секс?»
С Мишей пришлось расстаться. Просто, наверное, я не из тех идеальных девушек, которые выходят замуж за того, с кем лишились девственности. Но я очень благодарна Мише за первые мои взрослые отношения. Мне кажется, учиться семейной жизни нужно на таких, как Миша. Это как учиться грамотно пить на дорогом коньяке. Начиная с дорогого коньяка, вы никогда не захотите перейти на «Боярышник» или сивуху.
Хотя я перешла.
Но об этом в других главах.
ЕГО ПРОБЛЕМА
Его проблемой был, на мой теперешний взгляд тридцативосьмилетней тетки, неумелый шантаж. Шантаж должен пугать до ужаса. Баба должна быть парализована страхом. И тогда она, безусловно, выйдет за тебя замуж.
Но Миша шантажировал неумело. Поэтому как результат – на тот момент я поняла только одно: у меня есть всего четыре года. А потом я стану старой девой и буду платить мужчинам за секс. Короче, мне нужно либо ускоряться с поиском идеального мужа, либо искать высокооплачиваемую работу.
МОЯ ПРОБЛЕМА
Моей основной проблемой на тот момент был страх в одночасье стать никому не нужной. Страх не успеть до двадцати одного года выйти замуж терзал меня ровно до моего двадцать первого дня рождения. Потом я расслабилась и смирилась с участью «старой девы». Тем более я поняла, что быть старой девой в двадцать один год, оказывается, очень весело: друзья, тусовки и путешествия. Почему‐то Миша об этом мне не рассказывал.
А что еще Миша никогда не упоминал – это статистику. Согласно графикам и таблицам, которые я сейчас нашла в Интернете, тогда, в 1997 году сорок четыре процента женщин вступили в брак в возрасте от двадцати одного до тридцати двух лет. То есть, Миша слегка преувеличил мои проблемы: я могла беззаботно жить до тридцати двух, а потом легко выйти замуж. Почему легко? Потому что женщина, не зацикленная на замужестве, привлекает мужчин гораздо больше, чем дама с глазами, полными отчаяния.
В общем, девушки, если вас родители или парни пугают перспективой остаться в полном одиночестве, до тридцати двух лет показывайте им эту статистику. После тридцати двух лет показывайте средний палец. Потому что это срабатывает продуктивнее, чем показ статистики.
А еще сейчас у меня есть незамужняя подруга Аня, которая к своим тридцати восьми годам научилась пресекать вопросы любопытных соседок относительно ее замужества. Когда очередная бестактная бабулька начинает ковырять Аню своими вопросами: «Вот, Анна, вы все хи-хи да ха-ха, кавалеров меняете, а в загсе‐то когда мы вас увидим? Пора уже».
