От Уклина Виннгла (сторожевого визиря трансэклектичного прохода в Заттрийсские тернии, и попечителя неведомых антидивностей, недокрайностей и сверхнедопустимостей).
Сказания повествуют о неких злободневных и иных событиях в жизнях и бытностях разных видов жителей нескольких обжитых поприщ "Заттры", в разные периоды ее эволюционного самовосхождения, коя у не многих, но известных личностей, числится и именуется "Заточенными трагедиями", в традиционном значении та является магическим мостом, коим предстает в результате некой моментальной паранормальной сделки, поначалу же замаскирована в некую механическую форму, может представать и мистической книгой с магическим наименованием, и ворчливой урной с клочками безымянных тайн, и даже резным плаксивым столиком со скопищем воющих душ внутри него, так принято полагать уже у большинства путешественников внутрь предмета, а именно комбинационного уникалия. Те имеют небывалый и внушительный опыт примечательных мудростей, выраженный через неудачные сделки, упущенные гарантии, несовершенные и оплошные традиции, абсурдные соучастия, невыгодные миссии, чопорные привычки, небрежные уговоры, сильное невежество, хвореные инстинкты, запутанные фобии, троякие настрои, и многое иное.
От Зувуса Сувуза (искусного невероятноведа и преданного ужасооткрывателя).
Тяга к апатиям "Мирностей" и пристрастию дрейфовых "Страстей" недругов Тарьи, вызвала ее симпатии лишь к возмещениям, а некие трофеи первосходств Хагнорт как добыча заключены той в некий опыт, те же помещены в хроники, они кстати есть шифровка карты пути к месту откуда сообразительные проберутся в залежи ее сокровищницы, та своих врагов упорно обезнадеживает более трети века, причем потаенными изощренными вкусами с маниакальными аппетитами разборчивых фантазий, хотя у сказаний есть несколько предназначений, она ведь атташе "Бойнь", кумир "Испытаний" и делегатка "Мудрости" в прошлом, именно потому из дивных премудростей сочинила дверцы из эхов "Событий", кои выуживала всюду не спроста и не зря, те же отыскать и открыть сумеет лишь самый одаренный на умишко, кстати каждая часть сего чтива предстает неким погребком с ее наследием, тем не менее сама она при помощи увековеченных смыслов обращается к оскорбленной пагубе, призывая ее к выводам, а не к грабежам, но в ответ получает иное, причем даже при смерти. Сия книжонка есть захоронения как даров, так и трофеев, не прогадай, прислушивайся, не хорони в памяти небрежных выводов, там сей безупречную данность, и внимай к предостережениям инстинктов "Усердий", повышая градус проницательности.
От гуру чужого добришка (Признание-предостережение вороватой клячи).
Это самое жуткое чтиво, к моей радости то довелось держать в руках единожды. Внимала к находке, как к дневнику сожалений с секретами, а затем размечталась об описе утаенных благ, но встретив обреченную взаправду, обозлилась на всех, хотя то и ненадолго, к сожалению. Стибрила толи какие-то бредни девчушки, журилки хлопот, разочарована толи ремеслом деда проныры, да уж, их владелица оказалась очагом чар и сорняком мистик, уцелела, едва та прочуяла пропажу, в результате я предстала обложкой, ох как та впоследствии возила меня по всяким отвратительным покрытиям, но вскоре пожалела и отпустила, вытравив из меня привычки и нужды, а самообладание свирепым сделала. Ныне сердобольная разиня, сплю слишком много, в фантазиях и снах та навещает и перечитывать те чуждости меня заставляет, она ведь безграмотна, но фрагменты занятными выдались, толку наклеено на ржавые помыслы сверх меры ведь, жаль что почитывала их в разноброс, с конца по середину, и с начала по название, авось та и не проснулась бы, вся в предрассудках и премудростях, кстати нашла меня по хохоту, даже не следам, так попалась. Мне сию околесицу никогда не ведали, в детстве изрекали болтовню о механическом мире, а после довелось заведовать хранилищем с изделиями не годными нуждам, затем то разрушилось, увязла в долгах, пришлось заложить квартиру, а с ней попала в чудный мир не скромной нищеты и бесконечной безвыходности. Теперь понимаю многое иначе, даже немыслимая дребедень вполне способна предостеречь о страшных, гадких, подлых и немыслимых последствиях, только бы не похоронить желание в гущах выбора надуманной ясности. Ныне проживаю в заброшенном офисе, на безлюдной улице скупых утех некого Зувуса Сувуза, где промышляют зверствами всякие твари, коего погубил осыпавшийся потолок, странно, а ведь только стукнула в дверь какой-то жуткой шляпой, ту ему собиралась отдать за гостеприимство, но его мне не жаль, разоритель нового опыта, я же наравне с большинством приверженка старого, офис то жилой и пышный, о добавлю, как найти его мне подсказала та самая ведьма в последней навязчивой фантазии.
От Нафита Пробба (бесшабашного паиньки, услужливого комедианта).
Шалить исправно умудрялся, одевался с шиком и смекалкой, внешность моя каждого радовала и утешала одновременно, смешливого амплуа не на десяток горниц было, но ныне вне того. Я дебошир тайн, скупщик странностей, кумир потрясений, то тоже в прошлом, ныне попросту раб существа "Оттенков". Имел сильные склонности к неимоверному юмору и щедрому всеувеселению, потому одна зажиточная старушка прониклась к моему творчеству и выдарила мне квартирку с мистическим чтивом, правда на следующий день скончалась от запутанной эйфории, успев на прощание мне подарить и трудяжнический центр "Компетентных скряг", возглавил лично пост "Упреков", жалобы разбирал недолго, настали жестокие мгновения. Сказания эти шлепнулись мне на плечо когда завтракал, а едва раскрыл книжицу и зачел то, что приглянулось на разных строках, как тут же книги всякие предстали существами и прочим отрепьем, кои меня взяли в услужничество, а жизнью моей укрыли свои несовершенства и недуги, слабости и обиды. Да, не подозревал что именно существа через неимоверные испытания подскажут путь к неким сокровищам какой-то дикой старушки, на то мне намекнул один верзила, кой заставлял вновь и вновь выуживать важное из текста, а тот мне стал дорогим, удивительные смыслы томятся в нем, загадочная суть так и утешает в перерывах между хлопотами и заботами, причем своим озорным наличием. Теперь я заимел окончательно ненависть ко всему магическому, приходится мириться с негодниками порчащими примитивность своим длительным визитом, да и как с волшебным отрепьем конкурировать не знаю, соперничать или договариваться так же. Да уж, удосужился преобразить фобии в нечто приятное, шутки перевоплотились в деликатесы для этих существ, кои предлагают тешить меня ими в свободное время от выклянчивания верных их инстинктам смыслов. Эти не дилетанты жути не дают проходу, из квартиры в сопровождении самих себя только выпускают, и лишь в магазин, на работу не в коим случае, те сами меня работенкой никчемной снабжают, потому и безустанно горюю о всплывшей возможности, которой снабдила меня та старушка, лучше бы выбор пал на другого.
От Сафрия Хасуды, реаниматора бед (Послание – напоминание ворчуна судейщика "Попустительств").
Этот свод событий помещенный в нечто, не позабыть и до завершения следующей жизни, душа не упустит сии впечатления, причем взгроможденный на наш слой реальности некими фрагментами диковинных загвоздок, и всученные жутким предупредителям, он мне пришелся и по нраву, и к вспыльчивому привкусу, того скрывать не стану. О книге я от бдительного мальчика узнал, светловолосого и бледного, угрюмого и нежного, откуда только тот пожаловал сюда мне неизвестно, рохля прибежал ко мне и стал тотчас что-то требовать, раскричался изысканиями, ему новый экземпляр испорченной книги выгодно отдать, то как ему чудится, хм, будто я заведующий макулатурной фабрикой, несусветный раззява разгремелся предпочтениями на целый час, даже пришлось заседание отложить на несколько дней, а ведь я судил свою врагиню, гадалку, коя своих клиентов скармливала картам-всеедцам, обжорам-забиякам, чушному диванчику доверяла гипнотизировать их, а шкатулке с сутями отвлекать души, чтобы те впоследствии снабжали ее всяким опытом, в итоге та сбежала, едва началось паранормалие в помещении, ее здоровяк, он же ловко замаскированная тумба, выудил ее из моей клетки-скрипелки, но за то его я простил, вообще изменился из-за сей брошюрки, кстати ныне прозябаю в слоевике уймищ сверхъестественных ремесел, где заведую стандартами "Перепринятий" и штампами "Помиловано". Так вот, малыш наведался без дозволения, швырнул мне в рот листы, случайно те угодили к губам, от обомления те сами распахнулись, и стал гоготать одной и той же просьбой, хоть и не угодно все это мне стало, но перед слушателям неудобно его бранить, оттого живо подобрал записи, попытался счистить краску и прочесть хоть что-то, то и удалось, конечно же, не без усилий ребенка ли, тот сам выкрикивал текст, видимо наизусть выучил, а я и успел лишь дикость вычитать, на что тот предстал миниатюрной механической звездою, жалкой и своенравной, а листы нас вызволили в другую прослойку, где иных заманили в капкан для не туземцев, мне выдали некие полномочия, а сами же нас покинули, так теперь и томимся тут. Да, занятная чушь, чтиво толковое, житейской твердости и крепкого напутствия, коего колдовские примечательности омерзительны, но и поучительны весьма. Неприятны тут только две загвоздки, это то, что мое имя Сафрия Хасуды заменили на Дхасыу Рифасия, даже я с трудом его выговариваю, и разумеется гадость, коей откармливают всех, а именно печеными комарами, их тут только и разводят! Неприятно вылагать, но тех заточенных в капкан вскоре изведут на покрытия какой-то крепости-храма, мне же остается вспоминать некие куски смыслов, кои развлекают любопытство в самый угрюмый момент, и пытаться выбраться отсюда крылатыми недовыражениями, о том подсказал монстр "Мигов".
