Девушка со смущением поняла, что всё это время она стояла, нюхая чужую грязную рубаху. Быстренько простирнув одежду, правда с не слишком большим успехом, девушка развесила её на ветки деревьев. За это время Фредерик уже успел вымыться, надеть штаны, на вид едва ли более свежие, чем предыдущие, и теперь пытался расчесать длинные космы деревянной расчёской с редкими, кое-где поломанными зубьями.

– Давай помогу, – предложила Юджина.

– Не надо, я сам. Я только маме разрешаю себя расчёсывать. Иди мойся.

Девушка подавила нервный смешок, и попросила:

– Мог бы ты отвернуться?

– Ах да, конечно!

– И не подглядывай!

– Что меня Ворон унёс, если я это сделаю!

Получив столь странную клятву, Юджи отошла к кустам, торопливо разделась и забежала в воду. Спустя минут семь, продрогнувшая, но счастливая, она выбралась на берег, натягивая на себя одежду, одолженную медведем – безразмерную рубаху и штаны, которые пришлось подвязать веревкой. Быстренько прополоскав собственное платье и белье, Юджина тщательно его отжала, стыдливо повесив на ветви кустов – подальше от взгляда Фреди. Вернувшись обратно, она застала бьорна за наведением красоты. Он уже успел обрезать длинные пряди волос, и теперь светло-русые волосы забавно топорщились. С бородой всё было гораздо хуже. Не имея зеркало и нормальной бритвы, Фреди брился острым, опасным даже на вид ножом. И судя по многочисленным кровоточащим порезам, опыта в этом у него было не очень много. Отобрав нож, несмотря на все возражения бьорна, Юджина решила сама закончить процесс, пока он по глупости не перерезал себе горло.

– Я часто брила отца. Он всегда говорил, что у меня точный глаз и уверенные руки, – сообщила она зажмурившемуся бьорну, вздрагивающему при любом прикосновении к своей коже. – Сиди спокойно, ты мне мешаешь!

Когда последний клочок бороды упал на землю, Юджина едва узнала бьорна. В замешательстве она минуту просто изучала лицо Фредерика, пока тот наконец– то не выдержал:

– Ну что там?! Всё так плохо?! Ты смотришь, как будто я урод какой, а ведь мама говорила, что я очень симпатичный.

– Ты действительно симпатичный, – согласилась девушка. – Но позволь мне узнать, сколько тебе лет?

– Семнадцать, – похлопав длинными светлыми ресницами, сообщил Фредерик.

– И как давно тебе семнадцать? – мрачно уточнила Юджина.

– В том месяце исполнилось. Но я ни с кем пока не праздновал. Хочешь, вместе отпразднуем? Ты умеешь печь праздничные пироги? – ясные глаза Фреди загорелись в предвкушении.

– Не умею, – отрезала Юджи.

– Ты что? Почему злишься? – растерянно спросил бьорн.

Девушка подавила вздох, и ободряюще улыбнулась.

– Я не злюсь. Просто увидела, какой ты на самом деле красавчик, и растерялась. Если бы не моя любовь к жениху…

Парень заулыбался, демонстрируя ямочки на щеках, отчего стал казаться ещё младше и милее. Ну вот, кто же знал, что он такой ребенок!

К этому времени уже начало темнеть, и собрав всё ещё сырую одежду, Юджи и Фреди отправились обратно. Не слишком быстро, так как Юджина умудрилась стереть ноги во время своих блужданий, и теперь даже не шла, а ковыляла. Пытаясь не думать о боли, бастет решила отвлечься на разговора.

– Фредерик, а медведи – они какие?

– Волосатые и глупые, – проворчал парень неожиданно недовольно. – Но ты, наверное, спрашиваешь о бьорнах. Не называй нас медведями.

– Но ты же называл нагов змеями, а кицунэ лисами, – удивилась Юджина.

– Называл, – признался бьорн.

– И про меня сказал, что я не медведица, то есть не бьорн.

– Не придирайся по пустякам. В общем, в лицо такое лучше не говорить.

– Хорошо, – послушно кивнула девушка. – Ну так что?

– А что тебя именно интересует?

– Ну… как вы оборачиваетесь, и что с вами происходит во время оборота.

– Да обычно оборачиваемся. Уж всё лучше, чем волки, – фыркнул Фреди.

– Ты про то, что вервольфы могут оборачиваться только в полнолуние?

– Не, это же не правда, – удивлённо взглянув на девушку, сказал бьорн. – Странно, что ты не знаешь. Во время полной луны смена личины даётся легче, но волки и в другое время могут превращаться, хотя зрелище не из приятных. Да только вервольфы и так злые, а покуда они в звериной шкуре, им и вовсе лучше не попадаться на глаза.

– А бьорны другие?

– Другие, – серьёзно подтвердил Фредерик.– Мы меньше меняемся внутри, и лучше сохраняем ясность разума. Бьорн, каким голодным, уставшим, или даже раненным он не был, никогда не обидит человека, который на него не нападает. А вот вервольфы могут, хотя позже будут об этом жалеть. Но растерзанному бедняге от этого лучше не будет.

Девушка поёжилась.

– Да уж. А расскажи ещё про кого-нибудь. Неужели хуже волков никого нет?

– Ну отчего же? Вот возьми нагов. Уж-ж-жасные создания, у меня при одной мысли о них дрожь по телу. Хотя я их сам никогда не видел, но мне про них дядюшка рассказывал.

– И что рассказывал?

Девушка, не глядя под ноги, переступила очередную ветку, не замечая, как легко она идёт по незнакомому лесу.

– Про их ужасные традиции и обычаи. Наги, змеелюди, часто воруют человеческих девушек!

– Едят? – ужаснулась Юджина.

– Хуже! Заставляют их вынашивать своё потомство, так как их женщины бесплодны. Несчастные человечки сначала ублажают похотливых нагов, а затем несколько месяцев носят в утробе маленьких змеят. А когда приходит срок разродиться, змеёныши прогрызают путь наружу, убивая женщину! А ещё…

Юджина закрыла уши ладонями:

– Не хочу, не хочу больше про нагов! Страшно!

– Ну, наги так далеко на север не заходят, чего их бояться, – хмыкнул Фредерик. – А вот Белый Ворон – другое дело.

– А это кто? – удивилась девушка. – Никогда не слышала про оборотней-птиц.

– Он не оборотень. Это… как-бы страшилка, для нас, двусущных. Люди о нём почти и не знают, а вот у нас Вороном пугают детишек. Вот только это не обычная ребячья выдумка, – Фреди повёл плечами. – Белый Ворон на самом деле существует!

– Он какой-то маг?

– Едва ли. Говорят, он может понимать язык воронов, и они шпионят для него. А еще может появляться из ниоткуда, и так же легко исчезать…

– Похоже всё-таки на байку, – с сомнением сказала Юджина.

– Ворону много что приписывают, но все истории сходятся на одном – он опасен для всех двусущных. – Фредерик продолжал рассказывать, не замечая, что его спутнице не очень-то хочется его слушать. – Когда-то я до одури боялся одного стишка-считалки. В глубоком детстве, конечно.

– О-о-о, оно было так далеко, – со скрытым ехидством пробормотала девушка.

– Что?

– Ничего. Что за стишок?

Бьорн нахмурился, и тихо, без выражения, продекламировал:

Раз, два, три, четыре, пять

Будет Ворон нас искать.

Шесть, семь, восемь, девять, десять,

Шкуру на стену повесит.

Будем прятаться опять -

Кошке время умирать!

Над головой раздался звук хлопающих крыльев и скрипучее "Кар-р-р". Юджи взвизгнула и прижалась к плечу Фреди. Но тот и сам вцепился в девушку, даже чуть-чуть присев на полусогнутых.

Юджи хрипло и немного неестественно рассмеялась.

– Надо же, какое неудачное совпадение!

– Может и совпадение. Вот только лучше больше не говорить про… него,– сказал Фреди, недовольно взглянув на бастет, как будто именно она первая затеяла разговор об этом таинственном Белом Вороне.

– Хорошо. Давай я только спрошу про этот глупый стишок. Почему именно кошка?

– Это же не про обычную кошку, а про бастет, – снисходительно ответил Фреди. – Бастет считаются покровителями всех двусущных. А он их почти всех истребил. Зачем ему это, не знаю. Считается, что убить кошку, к несчастью, вот только Белый как будто специально за бастет охотился… Ладно, не к ночи подобная беседа. Давай я лучше про бастет расскажу, когда мы домой придём?

– А мы уже и пришли, – сказала девушка, выходя на полянку, на окраине которой стояла хибара Фредерика. Внезапно Фреди дёрнул её назад и заставил пригнуться.