Законы допускают возможность, но выбор осуществляем мы сами.

Личность начинается с осознания своей индивидуальности, но реализуется в умении ею управлять и проявлять её во внешней манифестации.

Культура прошлых поколений доходит до нас в образе смерти, – памятников навсегда ушедшего. Человек не захотел смириться с эпизодической ролью кладбищенского смотрителя и для самооправдания своего существования утешился в великой иллюзии «бессмертной души», как отражения нескончаемого потока многоликой культуры «сущего».

Покой – это отсутствие сопротивления. И внешнего, и внутреннего. В этом суть тождественности движения и покоя: «двигаясь, покоясь».

Классический идеал объективности – вневременен.

Он ведёт свое происхождение от абсолютной идеи Платона и утвердился в западном мышлении через христианство с его «Божественным предначертанием» и абсолютности источника бытия – Бога.

В политике нельзя иметь «долгую» память или, по крайней мере, слишком часто её демонстрировать.

Этика лишь раздел философии, а не вся философия.

Не природа создана для человека, но человек лишь часть природы и не самая главная. Собственно, для природы нет и самого понятия – «главное».

Счастье не бывает удобным.

В настоящее время основное положение марксизма, что тип собственности определяет характер общества, всё больше переходит в свое отрицание. Сейчас, пожалуй, с большим основанием можно утверждать, что самосознание общества, его идеология навязывают обществу и вид хозяйствования, и тип собственности.

Человек всегда был, есть и будет статистическим элементом общества и, осознавая это, внутренне признал неизбежность такого состояния, придумав концепцию индивидуализма, – иллюзии всегда скрашивают действительность.

Абсолютное знание лишает потенции развития.

Один древний автор сказал, что у каждого спящего свой мир, но лишь пробудившиеся ото сна живут в одном общем мире. Возможно, в древних обществах это было и так. Но сейчас явно преобладает противоположная тенденция: нас объединяет общее бессознательное – сон, но пробудившись, мы стремимся замкнуться в своей индивидуальности.

«Понимание» есть форма соучастия.

Всё было … В конце концов, даже «черный квадрат» Малевича всего лишь изнанка «белого дракона» китайцев.

Индивидуальную безнравственность всегда определяет (чаще подавляет) общественная нравственность.

Прогресс в области нравственности определяется не характером совершаемых поступков (уровнем осуществляемой нравственности), но степенью осознания их нравственной основы (уровнем императивной нравственности).

Жизнь, всё же, – иллюзия несостоявшейся жизни.

В конце концов, достичь истины значительно легче, чем не разочароваться в ней впоследствии.

Эффекты воздействия катарсиса и сатори глубоко родственны, изменяя лишь оценочную функцию восприятия действительности, приводя к иллюзорному миру собственного «я».

Ожидать успеха в ожесточенной политической борьбе, проповедуя широкую терпимость ко взглядам своих оппонентов, столь же наивно, как ожидать от импотента прибавления в семействе.

Познание – самый тяжкий вид иллюзии.

Для человека всегда существует только свое «я». «Он» – это «я», но в оболочке «его». Поэтому отношение к другим – это решение вопроса: готов ли «я» разделить своё «я» на других, или моё «я» неделимо?.

Каждый предаёт по-своему, – себя, близких, свою страну.

В русской литературе путь от Евгения Онегина до Евгения Арбенина оказался весьма коротким. Оба оказались в ней «по случаю».

Логика редко предшествует событиям; обычно она, подобна Богу, является вслед, чтобы рассудить произошедшее.

Российская интеллигенция до сих пор не может «переварить» своей образованности. Она искренне полагает, что полученный диплом даёт ей право на свободный вход на Олимп, на приобщение к сонму «небожителей» и их непогрешимость. Отсюда безапелляционность её выводов и агрессивность их последствий. Впрочем, это болезнь интеллигенции любого народа, особенно, «интеллигенции первого поколения».

Для судеб человечества более важна не абсолютная справедливость, а её историческая необходимость.

Миф – коллизия, возникшая в сознании и не имеющая субъекта в природе.

Миф основан на тайне и предлагает свой способ её решения. В этом он глубоко родственен детективу и его персонажи суть персонификация знаковых функций.

Миф – функция взаимодействия знаковых олицетворений.

Мифологическая система – знаковые воплощения в пространстве их взаимодействий.

Любить труд нельзя как таковой. Но процесс труда является идеальным средством отвлечения от забот каждого дня и дает чувство удовлетворения достижением результата.

Диалог – это отложенный конфликт.

Любая абсолютная логическая система кончается абсурдом.

Понимание прошлого обычно приходит в будущем, когда уроки извлекать уже поздно.

Повторяющаяся сплошная причинно-следственная связь чаще всего является закономерной в отличие от единичной, простой.

Бог – всего лишь зеркало наших сомнений в самих себе.

Политику нельзя воспринимать всерьёз, но относится к ней необходимо чрезвычайно серьёзно.

История – такой же случайный процесс, как квантовая механика: мы переходим от одного состояния к другому, не понимая произошедшего, лишь фиксируя произошедшее.

Чем полнее мы используем логику, тем больше мы удаляемся от природы.

Любая логика по необходимости догматична. Отношения в ней есть отношения взаимоисключающих догматических положений. Заимствование положений из альтернативной логики приводит к ликвидации замкнутости рассматриваемой системы логики, к образованию «открытой» системы положений, не могущей не содержать внутренних противоречий.

Логики с различными основаниями не могут образовывать взаимосвязанный комплекс – «симбиоз», либо дополнять друг друга. Они могут лишь взаимоисключать друг друга.

Отсюда проблема «Восток – Запад». Здесь диалог лишь исключающий.

Жизнь принципиально алогична, а её возникновение – вне логики. Природа не имеет логики, – что может быть абсурднее, чем «логичный атом».

Революционная целесообразность – необходимый правой институт чрезвычайного времени, периода апробации возможных вариантов юридического оформления нарождающегося общества.

Лучший способ похоронить истину и справедливость – достичь компромисса. Компромисс – могила для идеалов.

Революция вдохновляется чистыми идеями, провозглашаемыми гениями. Контрреволюция преследует всегда корыстные интересы и осуществляется посредственностями.

Спор не проясняет истины, но выясняет невозможность соглашения, если под последним понимать истину. Впрочем, любой диалог, в лучшем случае, может привести к компромиссу, т. е. к отложенному продолжению диалога. Окончание диалога происходит лишь в возможности игнорирования точки зрения оппонента. Например, в случае его смерти.

«Человек, шампанского и искусства…»

/Салтыков-Щедрин М. Е. Дневник провинциала в Петербурге/.

Всё действительное действительно.

Настоящее актуально в прошлом, а прошлое – в будущем.

Первой жертвой компромисса всегда бывает истина, второй – справедливость.

В поисках Бога мы постоянно наталкиваемся на самих себя.

Бог есть мера соотношения рационального и эмоционально-иррационального в человеческом сознании.

Именно потому, что бог создал человека несовершенным, человек приобрел возможность саморазвития. Несовершенство таит в себе огромные возможности.

Идеал демократического государства – иметь дело с толпой частных интересов.

Для Я: смерть – всегда в будущем, настоящее – всегда в прошлом.

Сталинизм – это доведенное до предела видимость «рационального» воплощения марксизма в практику. В своей основе – это воплощенная традиция.

Не один создатель общественно-политических, философских, религиозных систем никогда не разделяют свои взгляды. Он всегда вне их. Ср. К. Маркс: «Я – не марксист».