Когда то, чего долго ждешь случается, оно воспринимается как неожиданность. Марк Твен это сказал, хотя вряд ли он первый. Так мог сказать еще какой-нибудь первобытный начальник, которому его первобытная секретарша сообщила о прибытии ревизоров - опять таки, первобытных. С вышестоящего племени. Только актов они не писали. Съедали прямо в кабинете, и весь сказ.
Размышляя таким образом, Шубников делал еще два дела - рисовал в пухлом еженедельнике печального двугорбого верблюда, символизирующего, должно быть, бесконечный караван чиновничьего пути; и внимал гласу своего заместителя, давнего соратника с говорящей фамилией Докучаев.
- Прибыл утренним рейсом, - отчитывался зам. - Парнишка молодой, на студента похож. Шумов в "Огни" повез, больше некуда, не могли, черти, предупредить. Фишка у них такая, внезапность ревизии, теперь расселяй, где хочешь.
- А чего сам не встретил? - спросил Шубников, пририсовывая верблюду полосатый галстук, отчего вид у животного стал еще более грустный. - Шумов начнет пургу гнать, с него станется. Сболтнет чего лишнего.
- Я сразу с отчетом, - засуетился Докучаев. - Надо бы стратегию выработать. Насчет Кудлаков. А Шумов разберется, не дурак.
При упоминании о Кудлаках Шубников поморщился. Все его мысли с момента известия о пренеприятнейшем событии, коим издавна считается ревизия, были сосредоточены вокруг этого живописного, с озорным названием местечка, ибо являлось оно грехом, долгом и совестью директора Светлоозерского филиала.
Город Светлоозерск не зря получил свое поэтичное название. Местные озера - слезы былинной красавицы Светлины, по фольклорному преданию щедро расплаканные ею вокруг города, являлись предметом гордости аборигенов, темой экскурсионных путеводителей и целью приезжавших отдыхающих разной степени организованности. Озеро Кудлаки было в этом строю слезой номер один, предлагая свои соблазнительные берега
Руководство филиала в стороне остаться не могло. Строительство базы отдыха начал пробивать еще шубниковский предшественник, Николай Николаевич Носов, руливший филиалом со дня его основания. Полный тезка автора книжек про Незнайку писателем-сказочником не был, хотя для успеха предприятия успешно практиковал в узком жанре ходатайств, технико-экономических обоснований и прочих литературных форм, рассчитанных на весьма специфичного читателя. Прозвище Носов получил предсказуемое - Носорог; но не столько за фамилию, сколько за упертость и нелегкий нрав. Он победил стадию землеотвода, проектирования, различного рода ведомственных и вневедомственных экспертиз, но потом случилась темная история с секретным делопроизводством, послужившая для Москвы поводом списать неуживчивого начальника на боевые потери.
Шубников подхватил знамя стройки в ответственный момент закладки нулевого цикла. Ему оставался "сущий пустяк" - пробить финальное финансирование. Отвечавший за хозяйственные вопросы Докучаев переселился в столицу, где - по его словам - ночевал в различных приемных и питался шоколадом, припасенным для секретарш. Победа досталась дорогой ценой; средства выделили только к сентябрю, и хотя Шубников уломал подрядчика начать работы до подписания договора, вписаться в календарный год было категорически невозможно. Крышу закрывали в декабре, Шубников ездил в Кудлаки ежедневно, сорвал голос и чуть ли не самолично хватался за мастерок. Вся отделка - а это треть выделенного бюджета - висела над ним дамокловым мечом, именуемым "Несвоевременное Освоение Выделенных Ассигнований", а по ночам снились ревизоры, похожие на орков из "Властелина колец". Названивала, интересуясь освоением, Москва - профильный департамент. Шубников попробовал заикнуться о временном возврате средств, но встретил веселое непонимание куратора.
- Ты, Петрович, так даже не шути, - жизнерадостно орал тот в телефонную трубку. - Нас тут, евпатий коловрат, на части рвут, любая копейка в секунду уходит, на следующий год смету капвложений режут чуть не вполовину. Люди на ремонт пробить не могут, филиалы по три года на незавершенке, и тут ты такой красивый, евпатий коловрат, возьмите бабло назад, я подожду. Будешь социалку тянуть, потом даже на сортир не получишь. Так что закрывай год, евпатий коловрат, стены потом докрасишь.
Правота тертого бюрократа была очевидной. Подрядчик, битый социалистическими и капиталистическими стройками волк, тоже проблему отмел как надуманную - "не ты первый, Петрович, Носорог, думаешь, по-другому работал? Подстанцию трансформаторную в июле закончили, акты декабрем закрыли, даже на земляные работы по благоустройству, кто и когда их читает, эти акты?" В общем, беседы со знатоками, совмещенные с далеко не аптекарскими дозами коньяка, реанимировали в директоре филиала сдержанный оптимизм и чувство снисходительного превосходства над бюрократией родной системы - вы там документы документируете, палки в колеса вставляете, а я на земле дело делаю, людЯм на пользу. К концу бутылки ревизоры и вовсе представлялись существами полумифическими.
Подмахивая акты, Шубников, сам себе напоминал руководителя-бессеребренника из производственных фильмов эпохи социализма. Шумно отметив Новый год, он приехал в Кудлаки на семейные шашлыки, где-то даже бравируя перед домашними своим недорожденным детищем.
Так что вчерашний вечерний телефонный звонок с далекого московского кабинета, настоятельно порекомендовавший Шубникову встретить столичный рейс с незваным гостем на борту, вызвал у директора филиала холодную неуютность где-то пониже диафрагмы. В этом свете категорическая ненужность предстоящей ревизии выглядела еще более угрожающее, так как до сих незваные гости имели обыкновение предупреждать о визите дня за три, а то и за неделю - и волки сыты, и пастух цел. Визитеры получали встречу в аэропорту, гарантию приличной гостиницы; принимающие - время свыкнуться с мыслью об экзекуции, продумать план обороны, да и кое-что подшаманить в вечно недооформленных документах.
У самого Шубникова опыт приема ревизий был скуден. Год назад - сразу после носороговской отставки, приезжал какой-то старичок-лесовичок; синий кургузый пиджак вкупе с красным галстуком делали его похожим на великовозрастного пионера. Шубников заперся с ревизором в кабинете и поил "Араратом", пока нос гостя по цвету не сравнялся с галстуком - у дипломатов это называется "превентивные меры". На завтра был объявлен день рождения главбуха - трепетно относившаяся к гороскопу Лисовская стоически перенесла свое перевоплощение из Весов в Деву, жизнерадостно смеялась отполированным от долгого применения шуткам гостя и тостов не пропускала. Дальнейшими поводами для возлияний ревизор интересовался мало. На пятый день его миссия окончательно растворилась в местном гостеприимстве - "лесовичок" растерял остатки авантажности, вздрагивал от любого стеклянного звона и литрами пил минеральную воду. Акт ревизии напоминал газетные передовицы времен первых пятилеток - за нестройным описанием быта тружеников Светлоозерского филиала проступало скромное обаяние простых, но талантливых и неимоверно трудолюбивых людей. Упомянутые при этом отдельные недостатки только усиливали это впечатление - "да, мол, и мы не боги".
