Вместо ответа азиат лишь поднял с земли свой меч и, вложив его обратно в ножны, не оборачиваясь, направился к выходу.
-Если хочешь жить, просто следуй за мной.
Паника нарастала и вскоре охватила все зрительские скамейки вокруг арены. На недавних бойцов теперь уже никто не обращал внимания и поэтому они оба легко смешались с толпой и через минуту были снаружи Колизея. Горожане спешили по своим домам. Кто-то наглухо запирался за прочными дверьми, а кто-то хватался за оружие и бежал в сторону северных ворот. Всего в нескольких сотнях метров от них начиналась настоящая битва.
На центральной улице, среди сотен перепуганных людей, они столкнулись с Бонапартом и Годзиллой. Уже издали заметив своего босса, коренастый итальянец и великан-африканец тотчас бросились ему навстречу, ударами кулаков расталкивая в стороны плотную толпу. Когда они оказались рядом, первым заговорил Бонапарт. Указав рукой в сторону откуда слышались выстрелы, он почему-то усмехнулся, показав два ряда своих превосходных, белых зубов.
-Ну и заварушку они нам здесь устроили. Город окружён со всех сторон плотным кольцом и наружу уже больше нет выхода.
-Кто атакующие?
-Кочевники. По видимому, они хотят просто ограбить Новый Рим, а затем сжечь его дотла.
-Босс,- неожиданно в разговор вступил, стоявший в стороне, Годзилла,- Нам нужно поскорей уходить отсюда. Другой такой возможности может больше и не появиться.
-Если ты только знаешь, как нам выбраться из этой чёртовой мышеловки?
-Я не знаю, но вот Бонапарт говорил, что у него есть какой то план.
-Что ты ещё там надумал?
Син Тай резко обернулся и, схватив итальянца за плечо, посмотрел прямо в его хитрые, пронырливые глаза.
-Рядом с вокзалом я видел несколько тележек торговцев. Нужно воспользоваться одной из них, пока это не сделали другие.
-Тогда, чего мы ждём?
Путь до вокзала занял у них минут десять. Большинство тележек, как и предполагалось, было уже угнано, но последняя, наиболее массивная и прочная, а к тому же ещё и вооружённая тяжёлым, фаталокским пулемётом, по прежнему продолжала стоять на железнодорожной перроне. Увидев её, Син Тай вдруг резко остановился и со злобой сжал кулаки.
-Чтобы сдвинуть её с места, понадобиться не меньше десяти человек.
-Насчёт этого можете не волноваться, босс,- Годзилла первым вскочил в тележку и его огромные, мускулистые руки с силой схватились за рычаг,- Если понадобиться - я буду крутить за семерых.
Вслед за ним внутрь тотчас забрались его приятели и один только Безымянный, в последний момент зачем-то остановился и, обернувшись назад, задумчиво посмотрел куда то за горизонт. Небо затягивала чёрная пелена дыма. В северной части города уже горели, подожжённые кочевниками, хлопковые склады и жилые дома. Он так и простоял бы, возможно, ещё некоторое время, но тут из оцепенения его вывел громкий голос Бонапарта:
-Я понимаю, приятель, что вид пылающего города иногда может завораживать, но поверь мне - это удовольствие не стоит того, чтобы отдавать за него свою жизнь. Впрочем, если хочешь - можешь оставаться.
Второй раз повторять уже не пришлось. Ещё через мгновение все четверо уже сидели на своих местах и изо всех сил вращали рычаги, приводящие в движение их тяжёлую, стальную повозку. На внушительной скорости они мчались вдоль оживлённых улиц и перепуганные горожане на железнодорожном полотне едва успевали разбегаться в стороны, освобождая им путь. А за спиной теперь уже всё отчётливее и отчётливее слышались выстрелы и ржание лошадей. Судя по всему, кочевники, к тому времени, уже захватили центральную часть города.
У южной стены их ждала ещё одна преграда. Ворота, ведущие из города, были наглухо закрыты и заперты на засов. Син Тай обернулся и искоса посмотрел на, сидящего рядом, Бонапарта.
-Ну, что ты скажешь на это, умник? Похоже, об этой проблеме ты раньше не подумал.
-Никакой проблемы, босс. Я сейчас мигом всё улажу.
Взявшись за пулемёт, итальянец выпустил из него одну короткую очередь и тотчас прочные, деревянные доски, из которых были сделаны ворота, превратились в кучу обломков. Путь наружу был свободен, хотя, впрочем, это был ещё не конец. Едва они только выехали из города, их тотчас засёк отряд конных кочевников. Подгоняя своих лошадей и стреляя на ходу из луков, они на всей скорости бросились вслед за уходящей повозкой.
Бонапарт развернул пулемёт и открыл шквальный огонь по преследователям из этого адского, фаталокского орудия. Тяжёлые пули, с сотни метров пробивающие техноплоть, косили всадников одного за другим, но, похоже, это их не останавливало. Вдобавок, звуки стрельбы привлекли ещё один отряд и, появившись откуда-то из зарослей тростника, два десятка кочевников сразу бросились наперерез повозке.
Положение становилось угрожающим. Бонапарт, правда, успел охладить пыл нападающих изрядной порцией свинца, но сразу после этого, выплюнув последние остатки боекомплекта, огромный пулемёт навсегда заглох в его руках. Казалось, после этого, как будто, сразу наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом рычагов, да свистом, пролетающих мимо, стрел.
Увидев, что их враг лишился своего грозного оружия, преследователи воспаряли духом и с удвоенной яростью продолжили погоню. Они приближались. Четверо гладиаторов, выбиваясь из сил, вращали рычаги, но скорость тяжёлой торговой повозки всё равно не могла сравниться со скоростью, бегущих галопом, лошадей. Кочевники налетели словно стая голодных собак. Почти одновременно, трое из них подъехали вплотную и на ходу перелезли через низкие, железные борта. Первого из них Бонапарт выбросил наружу ударом кулака, второго схватил за горло и задушил прямо в повозке, но вот третий всё же успел достать из ножен свою кривую саблю и нацелить удар на, сидящего рядом, Син Тая. Принц горцев был повёрнут к нему спиной и поэтому, даже не смотря на свою молниеносную реакцию, врят ли смог бы отбить этот удар. От неминуемой смерти его спас Безымянный, быстро вскочивший со своего места и в последний момент перехвативший запястье кочевника. Всего через секунду Син Тай уже стоял рядом и, слегка кивнув головой в знак благодарности своему спасителю, схватил нападающего и, сломав ему обе руки, выбросил его прочь с повозки.
Бой разгорался. Кочевники облепили их со всех сторон и, один за другим, перелазили с лошадей на движущуюся платформу. Теперь уже только один лишь Годзилла оставался "мотором" всего экипажа. Трое остальных гладиаторов, стоя спиной друг к другу, с большим трудом отбивали эти отчаянные и бешеные атаки. Из-за тесноты нападающие не могли воспользоваться своим численным превосходством и вскоре их тела со сломанными шеями и перебитыми конечностями уже услали землю по обе стороны от железной дороги. Немногие оставшиеся в живых, увидев в своих рядах такие потери и решив, что цель им явно не по зубам, развернули лошадей и тотчас поскакали прочь от этой четвёрки заговорённых гладиаторов. Несмотря на это, беглецы ещё долго и неистово крутили рычаги и гнали повозку вперёд, опасаясь новой погони.
Привал они решили сделать лишь с наступлением сумерек, когда большое, багровое светило на небе уже почти опустилось за горизонт. Город и вся Долина Королей остались далеко позади. Теперь, со всех сторон их окружала только голая и безжизненная пустыня, простирающаяся вперёд на многие сотни километров. После того как повозка остановилась и Годзилла с Бонапартом отправились разведать окрестности, Син Тай обернулся и ещё раз внимательно осмотрел человека с которым он ещё утром насмерть дрался на арене.
-Сегодня ты дважды спас мою жизнь. По обычаям моего народа, это означает, что теперь я твой должник.
-Для меня достаточно будет и обычной благодарности.
-Но почему ты не прикончил меня ещё тогда, в Колизее? Это ведь была бы такая удачная возможность отомстить за своего друга.
-Нас, людей осталось не так уж и много, чтобы мы могли позволить себе такую роскошь - убивать друг друга только ради мести. Ты убил Столетнего в честном бою, защищая собственную жизнь.
