Нас дернуло опять, сработала автоматика парашютной системы. Нагрузки на тело прекратились. Через некоторое время тряхануло так, что ремни безопасности чуть не раздавили мне грудь. Теперь станцию трясло, мотало и швыряло. Юля сначала вскрикнула, потом затихла. Что-то скрежетало и грохотало там с наружи. И вдруг станция остановилась.

Я пришел в себя и еле-еле сдвинув руку, пощупал ребенка. Сердце не билось, он был мертв. Все мое тело налилось тяжестью. Болели и ныли кости, мускулы. Голова не держалась на плечах. Я пересиливая адскую боль отстегнулся от ремней. Целый час пытался разгерметизировать люк и когда мне это удалось, сдвинул его в сторону. Черная ночь с мерцающими звездами и прохладным воздухом, вошла в наше космическое жилище.

- Юля, - позвал я в темноту. - Юля мы живы. Мы на земле.

Ответом мне было молчание.

Я собрал все силы ноющего тела и подтянувшись выполз по грудь из люка. Свежий ветер ударил в голову и я чуть от этого не потерял сознание. Где-то рядом журчала вода.

Когда взошло солнце, я разглядел местность и свой корабль. Мы упали на склон хребта и катились по нему километра два, оставляя за собой глубокую ровную канаву с вывороченной по ее бокам глыбами земли и камней. Длинные обрывки строп и ткани болтались сзади капсулы. Это были остатки парашюта, тащившиеся за нами. Они не позволил станции крутиться как мячик и мы удачно скользили по хребту к реке. Это было чудо.

В станции ожила Юля, она просила освободить ее. Я опять пересиливая боль влез в станцию и отцепил от нее все ремни. Юля стонала, но пошевелиться от боли не могла. Она стала ныть, чтоб я ее вытащил наружу. Юля не понимала, что выйти она не может. Отверстие люка не позволит габаритам ее тела очутиться снаружи. Она пленник корабля.

Я вытолкал из люка мертвого ребенка и выпал сам.

Мы лежали недалеко от реки. Шум двигателя моторной лодки, заставил меня приподняться. К нам двигались люди.

- Вы кто? - спросил бородатый мужик в брезентовой робе.

- Космонавты.

- Ты один?

- Нет, там напарник.

- А это что? Ребенок?

- Да, он мертв.

- Царствие ему небесное. Он что, родился там?

Мужик поднял палец на верх.

- Да. Где мы находимся?

- В долине реки Иркут. В восточных Саянах.

- У вас связь есть?

- А как же, в поселке все есть.

- Ты не сможешь связаться с каким-нибудь городом, что б они в свою очередь сообщили в Байконур о нас.

- Почему нельзя можно. Сейчас поплыву.

Двигатель взревел и лодка, подняв большую волну исчезла.

Только через пять часов прибыли искатели из поисковых групп. Все удивлялись, что мы живы, что мы так поразительно приземлились. Меня решили сразу вывезти самолетом в больницу. Юля осталась в корабле.

Целый месяц в больнице я не мог придти в себя. Пытался восстановить свою форму, занимаясь кой-какими упражнениями, но все давалось с диким трудом. У меня все время посетители. Приходили комиссии, доктора, друзья. Была Лида с мужем.

- Значит больше не будет полетов? - спросил Федор Николаевич. - Сейчас все говорят, это был безумный эксперимент.

- Полет не должен быть. От силы тяжести ребенка разорвало внутри. Как там Юля, вы не можете сказать?

- В шоке. Ей тяжелей всего. Во-первых, ее вытаскивали с автогеном. Резали станцию на месте, там в Саянах, чтоб достать от туда. Во-вторых, она плохо переносит адаптацию. В-третьих, ужас от всего произошедшего, до сих пор не покидает ее.

- Все же развитие женского тела при беременности, еще ни кем не изучалось, - вступила в разговор Лида. - Только после вашего эксперимента, этот вопрос встанет на повестку дня. Твои заключения о дезориентации новых растущих клеток в невесомости все приняли как аксиому. Ты..., - она замялась, - не вернешься к Юле?

- Нет.

Они помолчали.

- Проверить супружескую пару надо только в космосе,- пробурчал Федор Николаевич.

- Молчи уж, - фыркнула Лида, - хотела бы я посмотреть как ты вел себя в тех условиях, в какие они попали.

- Наверно так же, - сказал я.

- Нет, я так не думаю. А сама я, да только бы узнала, что ребенок умер, с ума бы сошла.

- Теперь рожай на земле. Эксперимент закончен.

В мою палату влетела Нина Серьгеевна.

- Как дела, Петя?

- Скоро выпишусь.

- Ну, молодец. У меня к тебе предложение. У тебя есть мысли, что делать потом. Иди к нам работать. В нашей клинике сейчас новое направление и очень нужны толковые врачи. Будем отправлять космонавтов в длительные полеты, на год и больше. Сейчас пока полетят мужчины. Наши эксперимент всех напугал.

- Я еще посмотрю, Нина Серьгеевна. Вы лучше скажите, исследовали ребенка, просмотрели мои записи?

- Да.

- И что?

- Ребенок умер в начале возникновения тяготения. Это страшно, особенно для будущего. Было решение, этот эксперимент повторить, когда технически добьемся искусственной силы тяжести на космических кораблях.

- Слава богу, но это будет через сто лет. Мне говорили, что вы одна только верили, что мы живы, после обрыва связи?

- Я была уверена в тебе Петя. Мне какое-то шестое чувство говорило, они живы. Наверно при таких опытах на кораблях, всегда нужна самая сильная личность, лидер, которая всех и успокоит и всегда восстановит порядок. Я все же горда за тебя, Петя.

- Спасибо, Нина Серьгеевна.

- Главный просил, не очень-то распространяться об этом полете.

- Да, веселого здесь мало. Я буду молчать.

Когда я получил возможность ходить, то пришел в палату к Юле. Огромная незнакомая женщина лежала на койке. Ее лицо распухло, а глаза заплыли, подбородок вырос еще больше. Она равнодушно смотрела на меня.

- Юля, здравствуй.

- Здравствуйте.

- Это я, Петя, разве ты меня не узнаешь?

- Узнаю,- прошелестел равнодушный голос.

- Я хотел узнать, как ты?

- Нормально.

- Может тебе чего-нибудь надо?

- Нет. Ничего не надо.

Я для приличия посидел две минуты и ушел.

После посещения Юли, я зашел в кабинет глав врача женского отделения. Он меня встретил, как пришельца с того света.

- Петр Михайлович, я удивляюсь, как вы выбрались из этой передряги.

- Наверно с божьей милостью. Как она доктор, - спросил я.

- Огромная депрессия. Честно говоря, сгубили женщину. Когда я ее отправлял в полет, это была тростинка, а сейчас... Будем лечить.