- И что же будет?

- Богу одному ведомо. Верно, черных колдунов прибудет, знахарство ослабнет... Да сама ты знаешь, как многолико зло, и оплошкой моей много укрепится оно. Разумеется, могу я волшбой, произволом своим вмешаться... Но нельзя... нельзя... Каждому знахарю ведомо, как опасно чародейство. Вроде бы и на доброе дело призвано, но всегда ли ответ, где добро, а где зло, на самом на виду лежит? Нельзя злое чудесным образом превращать в доброе... понимаешь ты меня?

- Понимаю. Сама жизнь исправить все должна? Если бы вернуть Ивану способность любить, день его опять любовью наполнить и научить опять радоваться каждому часу жизни, - Алена с тоской посмотрела на Ивана. - Я думаю, тогда многое можно бы поправить.

- Ты знаешь как сделать это?

- Может быть. Но прежде я должна исполнить еще другое.

Иван вдруг беспокойно вскинул голову, будто почувствовал ее взгляд. И Алена невольно отступила в тень.

- Уйдем, - сказала она, отводя глаза от Ивана.

Глава сорок вторая

приводит вдруг опять к Русалочьему омуту

Веда провела рукой по теплому боку большого, нагретого солнцем камня. Они были теперь на берегу озера, окруженного плотной стеной огромных елей. Солнце стояло все так же высоко, но сумрак был рядом - он прятался под тяжелыми, до земли поникшими ветками, жался к смолистым стволам за хвойными дебрями, подступал из мрачной, бездонной глыби к самой поверхности неподвижного черного зеркала...

- Вот куда ты привела меня... - помолчав, Веда медленно заговорила: Алена, вот это, твое другое дело... Помнишь ли, от чего старая Велина тебя остерегала?

Алена усмехнулась:

- Ты говоришь о том темном чулане в душе Алены, которым зачем-то одарила ее?

- Одарила? - столь же горько усмехнулась Веда. - А если это был первый круг "на воде"? Тогда мне еще невдомек было, а теперь знаю: лихо, что невольно заложила я в твою судьбу, как черное семечко недоброты, без дела не лежало - сейчас же ожило, злом в тебе стало прорастать. Оттого ночь твоего рождения столь лютой была. А я предупреждениям не вняла.

- К счастью, оно не разрослось пышным чертополохом.

- Загляни в свою душу и спроси себя со всем пристрастием: вправду ли так? Через то злодейство, что над тобой учинили, душа твоя не ожесточилась? Может, мести жаждет?

- Мести? - Алена покачала головой. - Нет, мне не нужны их жизни, и страдания их не отзовутся отрадой в сердце. Но я должна попытаться заговорить с их совестью, может в ком-то из них я смогу разбудить ее.

- Совесть... Ах, Алена! Люди так легко умеют договориться с нею.

- Нет, договориться с совестью нелегко. Другое дело, что многие научаются не слышать ее голоса потому, что требования она куда как высокие предъявляет. Ты знаешь, у людей есть Книга Книг, и они эту книгу высоко чтят. Так вот, она говорит, что у человека есть еще око, кроме двух, которыми он зрит мир вокруг. Бог дал его, чтоб можно было человеку глядеть внутрь себя. Им возможно даже собственную душу узреть. Имя тому оку и есть Совесть. Я хочу, чтобы Михась, Антип - все они, увидели содержимое своих душ глазами совести своей, и чтобы увиденное ужаснуло, и не оставляло в покое ни днем, ни ночью. И когда терпеть жестокие укоры станет невмоготу, они поймут - я очень на это надеюсь, что спасение в одном только: до конца дней своих стоять против зла. И тогда увидят, как светлеют их души, очищаясь от скверны, и уже будут с радостью сеять добрые всходы вокруг себя. Те из них, кто сможет услышать голос совести.

- А другие?

- Другие... Оборвать их путь - будет милосердием для них же самих, голос Алены был тверд, и лишь она одна знала, скольких колебаний и сомнений стоила ей эта твердость. Сквозь какие укоры собственной совести прошла она, прежде чем обрела эту уверенность в своем праве. - Больше не хочу говорить про это. Скажи мне лучше - что такое, вот этот омут?

- Загадка уже в рождении его содержится. В давние-предавние времена места эти сплошь болотисты были. В один из дней собрались здесь громы, и не было им числа, и от грохота их сотрясались земля и небо. Тогда и пал на землю небесный камень-Громобой. Упал он, как раскаленный уголь на кусок масла, глубоко ушел. Скоро болота окрест вдруг повысохли - иссушил их камень-Громобой своим жаром. И сама земля сделалась камню подобна. Большущая же вмятина с краями-обрывами, мало-помалу водой наполнилась. Известно ведь вода камень точит. Родники подземные, да жилы водяные и скрозь камень выход себе отыскали. Так стал Русалочий омут. А камень тот небесный внизу лежит, наместо дна. И содержит тот камень в себе некую силу особую. Удивительную очень. Суть каждого человека на нее откликается. Ежли кто страхом полон к омуту приходит - таких чудищ вокруг себя породит, не выскажешь. Но явятся они ему одному только. А бывало, что сходные мысли оборачивались сходными видениями и для двух, трех человек. Совесть неспокойная тоже свои плоды принесет. Доброму же человеку - доброй силы прибавит. Ведающему - ведовской, знахарской. Ну, с этими-то и вовсе другой разговор. Много дивного случалось. А в ночь Веды сила камня и моя удивительным образом сплетаются и вся его неведомая сила в ведовскую преображается. Спокон веку приходят сюда знахари да ведовки. И много же было. Ежели раньше человек зрить меня не способен был, то здесь к нему эта способность приходила - и видеть, и говорить. Иной раз силой камня будто отмыкалась потайная дверца в разуме человека - вдруг разом открывались странные знания. А то еще другие двери отпирались - в иные совсем миры. Бывало, что уходили в них некоторые и там оставались. Да много, много разного случалось! Сколько приходило людей, столько и разностей происходило. А еще дивно - в ночь Веды сюда многие стремились, и приходили. А дороги их не пересекались, будто для каждого своя дверь была: войти и выйти, чтоб с другим никем не встретиться. Еще, иной раз бывало, приходил человек, но молчал камня. Я скоро за знак это себе взяла - не надо пока человеку нового, его надо так оставить.

- Со мной он только начал было говорить...

- Не грусти об том. Ты узнала все, о чем я собиралась поведать тебе в ту ночь. И много больше.

Глава сорок третья,

в которой Алена одного из душегубов навещает

Хоть Веде и ответила Алена со всей твердостью, да в душе своей той рассудочной уверенности все ж не находила. Нет, решение она приняла, и намерена была дело до конца довести... Однако больно тягостно ей было уже от помышлений только. Справедливое дело она затеяла, но жестокое...

Михась... Невелик разумом, да и тот в хмеле утопил, но душу еще не до донышка вычернил. Коников любит - оттого, что имеется еще в нем потребность любить. Может весь день напролет с конем провозиться - и мыть, и чистить, и гриву чесать, и в стойле до бела выскоблить-выскрести. Про все на свете тогда позабудет... кабы не Ярин... Хотя, неправильно это, на Ярина все валить, а Михася вроде бы и оправдывать, а то и пожалеть даже. Испытала судьба парня, выставила ему на пути темного человека, а он испытания не выдержал: потянуло его в мутном потоке, а он и не встрепыхнулся, щепкой безвольной с мутью, грязью смешался. С покорностью встал под руку Ярина так за что жалеть? Ведь чтоб белое от черного, доброе от злого отличить, ума не надо - гляди, не зажмуряй око, что Совестью зовут, а уж оно не солжет.

Человек постоянно испытаниями испытывается. Каждый день, час каждый обязан выбор делать. Часто - в малом, обыденном. Но бывает в жизни и Главный Выбор. Нередко ставит Судьба перед ним в самом начале, когда человек только выходит в самостоятельный путь. И кто бы подтолкнул тогда на правильную стежку! Ан, нет - сам, один решай: эту чашу пить станешь или ту? И выбор ох, нелегок. Потому как одна чаша всегда горькая: там жертвенность, трата души, там стойкости немало надо... Другая чаша приманчивей, слаще: так и тянет к ней - горечи избежать. Как же легко тогда увидеть правильный выбор оком-Совестью! И так же легко сделать вид, что не видишь ничего, не понимаешь - смалодушничать, начать юлить, с тяжкого пути на окольные, легкие поворотить, да обходные тропинки искать. Один раз свернул, так уж и другого, и третьего не избежать - путь-то кривенький... Глядь - уже так напутлял, в такой клубок-узел свил дороги жизни своей, что по рукам и ногам опутался, вот уж и потерял себя... А дьявол тут как тут - любит он такие узлы рубить, враз выход укажет.