Литмир - Электронная Библиотека

Да ведь и не гоже стоять у власти… даже в самом диком племени всяким и разным кланам (тем более, от партий). В грядущем их удел в лото играть по ночам в арендованных помещениях, но только не на народные деньги… На собственные, если, понятное дело, не состоявшиеся политиканы не разучились держать в руках, хотя бы, лопаты. Любому народу должны принадлежать богатства собственной страны, конкретно, каждому, а не ни каким-то там, простите, «фронтам». Разве может быть иначе?

Шнорре остался в машине, а Зуранов и Гранкин спокойно прошли на территорию леспромхоза. Охранник даже поленился посмотреть в их сторону. Возможно, он видел их, так называемым, боковым зрением. Чоповец твёрдо был уверен в том, что чужие и, причём, без надобности, здесь не шастают. На обратном пути, конечно же, ему надо будет понаблюдать, не выносят ли незнакомые гости, к примеру, бревно на своих плечах. И если выносят – то остановить… Возможно, с дальнейшей выгодой для себя.

Долго Тихого им искать не пришлось. Уркаган Федя Тишин не занимался своими непосредственными обязанностями подсобного рабочего или кого там ещё. Да и дело шло к вечеру, можно было и повалять дурака. Он сидел, вероятно, с молодящейся приёмщицей, за огромным штабелем брёвен. Не столько даже обжимал её, что называется, сколько рассказывал, какой он крутой. Это беда и удел всех бакланов, творить базар и расправляться в тихую с теми, кто слабее их. Тем более, что было видно не вооружённым глазом, Тихий «работал под прикрытием». Да ещё каким! На грязные дела его посылали те, кто мог и должен был, со временем, смешать его с дерьмом.

– Да я, Танька, тут любого держу в лапе! – Говорил он такое приёмщице нарочито громко, завидев издали, что к нему направляются двое неизвестных.– Вон два чучела ко мне кондыбают. Видать, дело у них до меня. Без Тихого ни один скворец не может.

– Ну, я пойду в избушку,– немного смутилась Танька, вставая с бревна. – Хоть и работы на сегодня нет, а вдруг кто из начальства заявится.

– Скажешь, что со мной беседу вела, так и заткнуться. А мы с тобой, Танюха, обязательно у меня на хате покувыркаемся. Вот освобожусь малость и… займёмся. Мне ещё твой мужик спасибо скажет за то, что станешь бодрой и весёлой.

– Да, ну, тебя, Сергеич! – Крикнула уже издали она.– Ты всё только обещаешь!

Сыщики дождались, когда сухопарая и явно находящаяся в «творческом» поиске приёмщица исчезнет из виду. Они подошли к закурившему сигарету Тихому с улыбками на лицах. Не очень-то, видно, на зонах подорвал в тяжких трудах и лишениях своё здоровье Федя Тишин. Выглядел молодо, как и есть, на свой положенный тридцатник с небольшим. Этакий бутуз, где-то ростом не больше одного метра семидесяти сантиметров или около того.

В новенькой синей стёганке и такого же цвета шапочке-вязанке он мог, вполне, сойти в каком-нибудь крутом отечественном кинобоевике даже не за уркагана, а старшего лейтенанта полиции. Рожа нагло-лилейная, почти святой или, где-то, рядом. Но вид самоуверенный, спокойный. «Шестёрки» везде хорошо живут,– подумал Зуранов,– но до поры до времени. Даже если они и козырные, всё одно, козлы отпущения или для бандитов, или для «самых справедливых» судов.

– Кого-то, пацаны, ищем? – Поинтересовался Тихий.– Может, меня или на задницу огромных радостей?

– Мы по твоему громкому базару осознали, что ты и есть Федя Тишин, да к тому же ещё и Сергеевич. Но ты, Тихий, как бы, думаешь о себе совсем не то, что знаешь,– почти по блатному сказал Гранкин. – Тебя, скворца, птицу ощипанную Палыч желает видеть.

– Оно, конечно, братан, ты сладко поёшь,– правая рука Тихого очень осторожно полезла во внутренний карман фуфайки-стёганки, сто процентов, за волыной. – А с Палычем я имею контакт только через мобилу, и если надо…

Но достать пушку из фуфловского нутра и докукарекать начатого им словесного поноса Тихий не успел. Алексей в прыжке достал ребром ладони переносицу уркагана, и тот, как куль с дерьмом, завалился под огромный штабель брёвен.

Зуранов перевернул Тишина на живот и защёлкнул на запястьях его рук «браслеты». Из внутреннего кармана бандита он достал хромированный револьвер японского производства, смятую пачку денег и бумажку, на которой нахально было перечислено полтора десятка фамилий, тут же домашние адреса. Надо же, ничего не опасался, прикрытый «мусорами». Иначе бандитов в форме полицейских не назовёшь. Без сомнения, записаны в кондуите бандита были те, кого Тихий был способен и должен убрать… замочить. Ясно, ему всегда конкретно давали наводку, объясняли, что делать и при каких обстоятельствах. Наверняка, одним из наставников «шестериллы» был уже отправленный в мир Раннего Неолита, преступный полицейский майор Самохвалов.

Директор детективного агентства «Портал» Зуранов спрятал список настоящих и будущих жертв и револьвер убийцы в карман, пересчитал деньги (всего-то, около девяти тысяч рублей) и отдал их Денису.

– Ты чего, очумел? – Возмутился Гранкин. – Я, конечно, уважаю «бабки». Ты знаешь, и я бережлив… относительно. Но эти деньги… за убитую Зинаиду будут жечь мне руки.

– Не дури! Деньги ни в чём не виноваты. Ты их заслужил. Ты самым прекрасным образом уже ликвидировал одного преступника. Взял грех на себя. Возьми и… деньги.

– Ты прав, Лёха. В борьбе с преступным миром, мы сами становимся преступниками,– всё же, согласился с ним Гранкин и взял деньги.– Но иначе нельзя. А судить нас будет Бог.

– Он поймёт, что правда на нашей стороне. И если мы есть, значит, именно Господь пожелал, чтобы мы существовали и действовали. Но мы слабы в борьбе с организованным и продуманным дерьмом. Нам нужно стать жестокими, хитрыми, коварными, как они, и, главное, осторожными. Не стоит прокалываться на мелочах. Они, кровавые псы, теперь затихарились и сейчас внешне очень… милые. Но ровно на столько, на сколько может быть приятно кабанье рыло.

Довольно быстро пришёл в сознание Тихий и резво вскочил на ноги. В ловкости ему отказать было трудно, ибо с наручниками за спиной не каждому дано изображать молодого жеребёнка. С громким матом он бросился бежать, но сыщики плотно припёрли его к штабелям и показали ему личное огнестрельное оружие ближнего боя: Зуранов – пистолет Макарова, а Гранкин – Стечкина.

– Будешь вопить, сучок,– тихо предупредил бандита Зуранов,– прикончим прямо здесь. Тут, в деревяшках, никто ничего не увидит и не услышит. Да и кому ты, падаль, на хрен нужен! Если кто и узреет сцену твоего подыхания, то с удовольствием сделает вид, что он слепой и глухой. К тому же, ещё и немой.

– Ну, может, объясните, что за дела? – Начал хорохориться Тихий.– Я вам прямо скажу, орлы, меня не только самый лучший адвокат, но и главный прокурор года отмажет. Да и судья свой человек. В общем, натворили вы себе хлопот, граждане, не знаю кто. Я говорю, что ведаю, то сообщаю, где при делах… Пургу не гоню. Верните всё, что у меня взяли из кармана! Я в понятках, что вы поимели от меня. И тогда мы расстанемся, почти что, как братаны. Может, даже мы возьмём вас… в дело. А так – только в работу.

– Приятно поговорить с будущим тухлым трупом.– Зуранов закурил, тоже сделал и Гранкин.– Но вот если ты, тля, пройдёшь мимо охранника весёлым и бодрым, то, может быть, мы с тобой и обсудим кое-какие дела. В противном случае, и тебя замочим, и охранника. Въехал?

– Пока мне ничего не остаётся делать,– ответил не без юмора самонадеянный бандит Тихий.– Но разрешите сделать один звонок другу. Мобила у меня в кармане куртяхи. Вы, оказывается, не всё с меня поимели.

– Твои друганы уже так далеко, что ты, Федя, им никак не дозвонишься, – сообщил Гранкин.– Может, ты, к примеру, хочешь пообщаться с коповским сынком Володей? Так эта тварь кормит плотву и окуней на дне реки Беловодной.

– Я почему-то вам поверил,– поникшим голосом сказал Тишин.– Но я думаю, что смогу убедить вас в том, что вы, без базара, не очень правы.

Зуранов подошёл к бандиту, снял с него наручники и соединил ими свою левую с правой рукой «шестёрки». Тихий не делал малейших попыток к сопротивлению, по робости своей и потому, что находился, как говорится, под стволом пистолета Гранкина.

36
{"b":"621552","o":1}