Почти не сомневался Зур в том, что Тан совсем скоро и окончательно уйдёт от него. Он почти не жалел об этом, потому что желал ей только хорошего – тёплых и сытых дней.

Киоскёрша Жанна Тардовская, с трудом и не сразу пришла в себя от произошедшего с ней в офисе Зуранова, в городском парке. Она, в страхе, спряталась в зелёной листве декоративного кустарника, растущего возле забора и смутно напоминающего акацию. Здесь она находилась, если ни в полной безопасности, то вдали от посторонних глаз. Но сидеть здесь, на сырой траве, кишащей муравьями и жуками, совершенно обнажённой, она долго не могла. Утро неминуемо наступит – и ей, всё равно, придётся выходить из своего временного укрытия.

Вернуться назад, в офис Зуранова? Ни за какие деньги и никогда она не пойдёт туда, где перед ней, прямо из воздуха возник «потусторонний» мужик в наряде, смутно напоминающим отставного майора, но, почему-то, в плащ-палатке ярко-оранжевого цвета. Она не сомневалась, что демонстрация неправдоподобного явления – жуткие фокусы Зуранова, который решил с помощью своего ряженого приятеля проверить, на сколько верна ему его Жанна. «Убедился? – Гневно подумала она. – Ну и соси… морковку! Кому ты нужен, пусть половой гигант, но с безумным взором?». В данном случае, она рассуждала, как та самая лисица из басни Андрея Ивановича Крылова, где главная героиня повествования хаяла виноград. «Хоть видит око, да зуб неймёт». Если честно, то Зуранов Жанне больше чем нравился, она не хотела бы его потерять…

Осторожно она выбралась из парковых зарослей на парковую дорожку, и вдруг – о, чудо! – она увидела лежащего на скамейке в стельку пьяного бомжа. Он… отдыхал не совсем на земле, а на каком-то куске старой фанеры, широко раскинув руки.

Она стащила замызганные, мокрые от мочи, штаны с «лишнего» человека общества. Надела на себя. Ей повезло, что в видавшие виды брюки был вдет поясной дерматиновый ремень. Потом позаимствовала у лежащего и находящегося в полном отрубе человека, неопределённого возраста, и куртку, от которой шла такая жуткая вонь, что Жанну вырвало. Ах, бедное государство, «любимцы» которого (ряды коих множатся)!.. Да и государство ли присвоило себе право обладать частью национального дохода, отобранного не только у тех, кто обречён на страшную жизнь и мучительную смерть? Нет! Не оно… Полных ходом идёт интервенция, оккупация, разграбление страны. Причём, мародёрство и убийство подведено под… Законы. Впрочем, плевать! Живёт себе Жанна в диком сумеречном мире и пока не собирается… падать, опускаться, как жалкий бомж. Ничтожный бич, который пока не пытается стать бичом божьим и… карой земной и небесной для Смотрящих, можно сказать, Мирового Клана…

Жанна надела на своё голое тело всю эту рвань и решительно вышла из кустов на большую дорожку городского парка. Двое милиционеров, нарисовавшиеся на одной из площадок парка, увидев юную бичиху, со смехом прошли мимо её, что-то говоря друг другу в её адрес. Такой расклад, вполне, устраивал киоскёршу Жанну Тардовскую. Меньше расспросов и дознаний, значит, и меньше проблем.

Часа через полтора она добралась до дома. Дверь ей открыл ей отец, ни сколько не удивившись экзотическому наряду дочери, он угрюмо сказал:

– Как ты нас достала своими выкрутасами. Лучше уж бы уехала на сексуальные танцульки в Турцию. Мойся, Жанна, и ложись спать, черт тебя побери!

…Но гораздо строже обошлась судьба с её случайным знакомым Антоном Григорьевичем. Полицейская машина, курсирующая в районе городского большака, чуть не зацепила бампером пожилого «аполлона» в неглиже, перебегающего улицу и держащего свое «хозяйство» в ладонях. Понятно, протрезвел, потому и напал на него приступ стеснения. Поначалу бедолагу хотели сдать в «психушку», но когда он дыхнул на блюстителей порядка, им всё стало ясно: пьян не значительно, ровно на столько, чтобы казаться абсолютно… трезвым. И когда Антон Григорьевич стал рассказывать чудную историю о том, что его совсем не ограбили, а бежал он в спешке от непонятного светящегося мужика, причём, откуда – из какой хазы, не помнит, тут уже чётко определили – человек за гранью белой горячки.

Антон Григорьевич был человеком законопослушным и сообщил ответственным работникам полиции все данные о себе: где проживает, кем недавно работал, кто жена и прочее. Из полиции любезно позвонили его жене и с юмором обрисовали сложившуюся ситуацию. Но его супружница, парикмахер-визажист, Арина Вахтанговна, категорически отказалась принести в «обезьянник» утром законному мужу какую-нибудь одежду. «На кой чёрт мне сдался кабель плешивый!». А детям она сказала: «У вас больше нету папы! Не смейте с ним даже разговаривать!». И ребятишки покорились, склонив головы.

Утром его отпустили восвояси… В коридоре своей квартиры, он увидел небольшой чемодан и непринуждённо весело спросил:

– Ариночка, к нам кто-то приехал в гости?

– Нет! Однозначно, ты сейчас от нас рвёшь когти! И быстро, как торпеда!

Она любезно дала ему на дорогу целых пятьдесят рублей, чтобы доехать до родственников, которые жили от этого славного города, по меньшей мере, в десяти тысячах километров. В чемодане Антона Григорьевича, разумеется, лежали в целлофановом пакетике все его документы, фотография жены и детей и ветхий хлам, который Арина Вахтанговна планировала ещё вчера вынести на помойку. Так вот и закончилась «сладкая» семенная жизнь «любителя» сексуальных приключений.

Следующим утром почти перед самым входом в пещеру Зура остановились два очень старых человека. В знак того, что они пришли с мирными намерениями, пришедшие бросили свои короткие и толстые дротики с кремниевыми наконечниками на землю, себе под ноги. Они, в терпеливом ожидании, присели на длинную и широкую скамью, сложенную Зуром несколько лет тому назад из огромных кусков каменного угля.

Не званные и не желанные гости не застали врасплох Зура и Тан, давно уже поджидающих тех, кто идёт сюда. Обезьяна и охотник видели их издали на кривой горной тропе, ведущей только к Чёрным Камням. Тан встретила пришельцев агрессивно и даже намеревалась раздавить стариков своими огромными лапами-руками, как двух мелких термитов, но Зур легонько и упреждающе огрел её дубинкой по спине.

В первый раз за всё время их знакомства «хвостатая женщина» угрожающе зарычала в сторону своего спасителя, друга и хозяина. Но потом нашла в себе силы – успокоилась, отвернув своё морщинистое коричневое лицо в сторону от пришедших. Когда же она окончательно успокоилась, то, высоко подняв голову, гордо и не спеша, удалилась в дебри леса. При этом она не издавала никаких звуков. Может быть, Тан приревновала Зура к незваным гостям или вдруг на мгновение снова почувствовала себя сильной и свободной… Как бы там ни было, но огромная обезьяна-женщина ушла, возможно, для того, чтобы никогда не вернуться назад.

Пришедшие никак не среагировали на появление из пещеры обёзьяны и её внезапный уход. Конечно же, они догадались, что «хвостатая подруга» здесь на правах почти хозяйки. Но данное открытие их ничуть не взволновало. Изгой есть изгой. Он, в силу обстоятельств и определённых причин вынужден жить иначе, чем обычные люди.

Понятно стало Зуру, что старики пришли из Племени Уходящих. Определить было не трудно, потому что на шеях у обоих висели завязанные сухожилия, вытянутых из конечностей горного бурого оленя. Два конца, опущенные от узла вниз, символизировали человеческий шаг или две ноги во время движения – символ Племени Уходящих. Да разве ж только это? Зур узнал появившихся у Чёрных Камней людей. Десять лет тому назад именно они привели его сюда.

У молодого изгоя имелся такой же талисман, такое же завязанное узлом сухожилие… Ведь даже изгнанники никогда не лишались покровительства богов. Ведь бурый олень – священный Охон, являлся покровителем не только для многочисленного Великого племени, но и лично, для него, Зура. Старики в набедренных повязках из белой козьей шкуры встали со скамьи, сотворённой из чёрных камней. Они поступили так потому, что, наконец-то, хозяин пещеры обратил на них внимание.