Немцы били наугад, вдоль дороги, может быть, заранее, еще засветло, пристрелявшись. Демин рассчитывал, что пулеметчики постреляют-постреляют и бросят и можно будет идти дальше.
Вдруг он почувствовал тупую боль в ноге. Такую, какая бывает, когда в горячке футбольной схватки ударят невзначай.
Боль не проходила, и Демин понял, что ранен. Он отошел от дороги и, добравшись до ближнего овражка, стал спускаться в ложбину. Он шел по дну оврага, стараясь весь свой вес переносить на здоровую ногу: правой было больно ступать.
Сделав еще несколько шагов, Демин провалился выше колен в ледяную воду: припорошенный снежком протекал ручей. "Намокнуть на морозе, - подумал Демин,это, пожалуй, пострашней, чем ранение".
С трудом выбравшись из черной воды, набирая снег в рукава, он пополз к видневшимся вдали сараям, залез в один из них и зарылся в сено, пытаясь согреться. Там стянул валенок с левой, здоровой ноги. Разуть правую ногу не смог.
Занимался рассвет, и Демин решил до вечера пробыть здесь, в сарае...
7
Старшине Васильеву тоже не повезло. Из-за Линовиченко он приземлился не на поле, а вблизи деревни. Сильный ветер сносил Васильева на дома. Немецкие часовые стали обстреливать. Старшина никак не мог освободиться от парашюта. Но именно это и спасло его. Порыв ветра, изменив направление, отнес непогашенный купол от околицы, и Васильева поволокло по снежному полю. Он отделался лишь ушибами да набрал полные валенки снега.
Иван Бедрин, оказавшийся поблизости, помог другу освободиться от лямок. Они закопали парашют и направились в темневшую в отдалении рощу, где и встретили капитана Старчака и других десантников.
- Здесь будем действовать! - сказал Старчак, определив по карте, где находится группа.
Васильеву и Бедрину он дал задание - взорвать мост на дороге Клин Волоколамск, чтобы преградить, путь врагу.
К рассвету десантники дошли до моста, заложили заряды и стали ждать в засаде, когда появится немецкая автоколонна. Отчаянный Васильев считал, что тратить заряд на взрыв моста до тех пор, пока на него не въедут машины, не годится.
Когда рассвело, на повороте показался танк с черно-белыми крестами на броне. Подминая под себя снег, он прокладывал путь автомобильной колонне.
- Как,- спросил Бедрин, - будем рвать танк?
- Да нет, пожалуй, пропустим. Он без горючего и так далеко не уйдет. Лучше несколько машин с пехотой на воздух поднимем.
Танк прополз дальше, а когда к мосту подъехали грузовики, затянутые брезентом, парашютисты взорвали их.
Васильев и Бедрин успели в этот день свалить несколько телеграфных столбов и обстрелять автоколонну.
- Надо уходить, - предложил Бедрин. - Лучше вернемся еще раз.
Друзья пошли по снежной, слепящей глаза целине к леску, видневшемуся вдали. Но вот Бедрин услышал резкие голоса и лай собак. Оглянувшись, разведчики увидели трех лыжников в белых костюмах. Они тоже заметили десантников и, не сходя с лыж, открыли огонь из автоматов.
Бедрин и Васильев отходили, надеясь все же добраться до леска. Но идти было тяжело, они выбивались из сил, а немцы, вновь устремившиеся вперед, были все ближе и ближе.
- Отходи, я тебя прикрою, - сказал Васильев, увидев, что Бедрин израсходовал все патроны.
- Нет, пойдем вместе, - не соглашался Бедрин.
- Беги! - закричал Васильев и, повернувшись к лыжникам, открыл огонь.
Бедрин не отходил, не желая оставлять товарища. Но вражеская пуля сразила Васильева.
Шел снег, тяжелые, мохнатые снежинки быстро, на глазах Бедрина, засыпали старшину и зажатый в его руке автомат.
Бедрин бросился к ближней рощице. Оглядываясь на бегу, он видел, что его настигают овчарки. Они хрипло, надсадно лаяли.
Бедрин, выхватив из чехла нож, пробежал еще несколько метров по глубокому снегу и, обессиленный, упал. Собаки бросились на него, но подоспевшие лыжники отогнали их. Видно, немцы хотели захватить десантника живым...
Из рощицы, где хотел скрыться Бедрин, выехали на лыжах четверо в маскировочных халатах. Это были Старчак, старший лейтенант Панарин, лейтенант Ушенко и сержант Тюрин. Они заслышали выстрелы и, увидев, что враги настигают десантника, поспешили на выручку.
- Стрелять так, чтобы пули шли поверху и не задели нашего! - приказал Старчак.
Парашютисты открыли огонь, и сразу же все три лыжника свалились на снег рядом с Бедриным. Угодила пуля и в одну из собак; другая овчарка, заскулив, убежала,
Лыжники приблизились к убитому Васильеву, уже припорошенному снежком, постояли, сняв шапки.
Выкопав в снегу могилу, они положили в нее убитого товарища, насыпали снежный холмик и поставили вешку - лыжную палку.
- Скоро наши придут, похоронят по всем правилам, а нам пора, - сказал Старчак.
Парашютисты захватили лыжи и оружие убитых немцев и поехали в лесок. Вскоре поземка замела и место, где только что произошло это небольшое сражение - капля в океане народной войны, - и свежую лыжню. Осталась снежная поляна, белая, чистая, на земле, поруганной врагом...
Обстоятельства гибели Валентина Васильева были записаны мной еще в декабре сорок первого года. Тогда же в нашей дивизионной газете была напечатана моя заметка о том, как парашютисты выручили своего товарища - Ивана Бедрина.
Я перечитал эту заметку, и мне показалось непонятным вот что. В моей записной книжке тех дней говорится, что десантников было четверо - Старчак, Панарин, Ушенко и Тюрин, а в газете упоминаются трое - нет Старчака. Долго ломал я голову, пока не вспомнил; военный цензор велел вымарать фамилию капитана: очень, мол, приметная личность. Цензор, конечно, был прав.
Вот и вышла заметка без упоминания о Старчаке, и Бедрин, прочитав ее с опозданием на двадцать лег, недоумевает:
- Как же это вы Старчака не приметили, а? Я ему, как говорится, по гроб жизни благодарен, а вы...
Я объясняю, в чем дело, и он соглашается:
- Понимаю: сам в редакторах "Боевого листка" семь лет ходил.
...Выбравшись из рощи, десантники увидели неподалеку утонувшую в снегах деревушку, ту самую, на окраине которой прятался в сарае раненный в ногу Демин. Но разведчики повернули в сторону, и Демин, прильнувший к щели сарая, с горечью видел, как они удаляются, становясь неразличимыми в зимнем поле.
"Выстрелить? Дать сигнал? Нельзя. И сам погибну и товарищей выдам! - и Демин, взявший было в руки автомат, с сожалением опять зарыл его в сено. Может быть, вернутся, когда стемнеет...
Но они не вернулись.
8
Ночью Демин решил добраться до назначенного капитаном Старчаком места сбора. Нога так болела, что можно было передвигаться лишь ползком. Был трескучий мороз, но Демин обливался потом: каждый метр стоил ему огромных усилий.
К рассвету Демин добрался до соседней деревни. Сил больше не было, и он опять заполз а сарай с сеном. Днем ему стало совсем плохо, и он почувствовал, что двигаться больше не может.
Вечерам немцы, расположившиеся в деревне, на окраине которой скрывался десантник, стали жечь сараи с сеном и зерном. Пламя перекидываясь от одного строения к другому, и было светло как днем. Резкий запах горящей ржи больно щекотал ноздри, едкий дым лез в легкие.
Глядя в щели, Демин видел, как немецкие солдаты перебегают с чадящими факелами от одного сарая к другому. Парашютист различая и лица вражеских солдат. Он хотел распахнуть ворота сарая и бросить гранату, но что-то удержало его. Страх? Нет, не страх. Он знал, что, бросив гранату, вызовет у карателей бешеную ярость против крестьян этой деревни - погибнут сотни людей: женщины, старики, дети...
От сарая к сараю, по деревянным и соломенным кровлям, по заборам и плетням перебирается пламя.
Но, видно, Демину суждено было жить. Сарай, где он прятался, немцы не подожгли. Может быть, просто поленились пройти несколько десятков метров по высоким сугробам: еще снегу наберешь в сапоги с короткими широкими голенищами.
Сараи догорели, огонь погас, но долго еще тлели головешки и долго еще доносился щекочущий ноздри горький запах сожженного зерна.
