Закатываю глаза и вздыхаю, сложив руки на коленях. Я уже устала от него. Если бы у меня были часы, я бы проверила время, чтобы он знал, насколько он раздражает меня прямо сейчас.
— Я вырос в Бруклине. Ну, почти. — Первая полуправда привлекает мое внимание, даже если я хочу игнорировать его. — Я переезжал. Думаю, ты знаешь, что это значит. Жизнь то здесь, то там. У меня никогда не было настоящего дома. Я был приемным ребенком. Но однажды, когда мне было двенадцать, я был направлен жить к специальному агенту Максу Барлоу, — Джекс замирает на мгновение. Его глаза слегка поблескивают, когда он поднимает взгляд к потолку, словно теряется в воспоминании. — У него был большой, но старый дом. Не роскошный, — говорит он с небольшой улыбкой. — Такой дом, который говорит, что в нем не жили некоторое время. Но не запущенный. Ты знаешь такой дом, Саша?
Я киваю, прежде чем осознаю, что делаю это.
— Мебель была хорошая, но потертая. На кожаных кушетках были вмятины от продолжительного сидения. Словно люди сидели на них в течение нескольких поколений. Макс принадлежал к седьмому поколению тех, кто жил в том доме. С тех пор, как его предки мигрировали в Америку в середине девятнадцатого столетия. Они строили его снова и снова, добавляя комнаты, поскольку семья росла и процветала в своей новой стране. Рождалось больше поколений, и с каждым из них они становились то немного богаче, то немного беднее. Но у них всегда был этот дом. Место для сбора и место, чтобы побыть друг с другом. Но Макс был единственным ребенком в его поколении. И когда его жена умерла спустя всего два года брака, не родив наследников, он начал брать приемных детей, чтобы заново заполнить дом.
Я была потрясена его искренним воспоминанием о своем прошлом. Я не провожу много времени на Восточном побережье, но представляю картину этого дома — стоящего и растущего по мере того, как приходит и уходит жизнь, памятник характеру временной человеческой жизни — я вижу это в своей голове. Я представляю коричневый кирпич, сплошное бетонное крыльцо, заполненное детьми и соседями. Праздники и ужины.
— У тебя был такой дом, Саша?
Я снова киваю, прежде чем осознаю, что делаю это.
— Ранчо моих дедушки и бабушки. Семья моего отца выращивала крупный рогатый скот на севере Вайоминга. У них было огромное место. Тысячи акров. Они жили на той земле более ста лет.
— И Организация взорвала его.
Я смотрю Джексу в глаза и принимаю решение. Мне нужен этот человек, чтобы понять, что я делаю с ним здесь. Мне нужно, чтобы он знал, кто я и что я, прежде чем он попытается сделать что-то, о чем пожалеет. Что-то, что заставит меня реагировать инстинктивно.
И поскольку он сказал мне что-то настоящее, я решаю ответить взаимностью.
— Мне только исполнилось тринадцать. Я потеряла отца меньше, чем за месяц до этого в канун Рождества. Из маленькой девочки я превратилась в ребенка-убийцу в течение нескольких недель. Я убила четырех человек в ту ночь, когда они пришли. Я ждала их, — я продолжительно выдохнула. — Оглядываясь назад, я всегда ждала их.
— Должно быть, это было опустошительно.
— Но не было. Я имею в виду... — смотрю на мои руки на коленях. То, как я это сказала, звучит так холодно. — Я имею в виду, было. Потерять отца было наихудшим. Я плакала несколько недель. Но пришел Форд... — Мне нужно остановиться на минутку и собраться. Я не буду плакать перед этим незнакомцем. Я отказываюсь позволять ему разрушить стены, которые в течение десятилетия я выстраиваю кирпичик за кирпичиком. — Я встретила Форда накануне, и он приехал ко мне на Рождество. И он помог мне, — смотрю Джексу в глаза, снова контролируя ситуацию. — Поэтому, когда они пришли, чтобы убить меня во второй раз, они забрали моих дедушку и бабушку. У меня не было достаточной подготовки, чтобы спасти их. Только себя. Я выбралась из дома, выпрыгнув из окна второго этажа в сугроб, и спряталась на холмах с винтовкой. Убрала троих из них с расстояния. Последний думал, что уйдет, но я была в задней части его пикапа, когда он уезжал, и выстрелила ему в голову через окно кабины.
Он и глазом не ведет. Даже Джеймс вздрогнул, когда я рассказала ему эту историю.
— Должно быть, убийство в таком молодом возрасте пошатнуло твой мир.
Я качаю головой.
— Нет. Это ожесточило меня и сделало расчетливой. Окно разбилось на кусочки стекла, и кровь вместе с костью застряли в моих волосах. Я отказывалась мыть их в течение нескольких дней, пока ждала, что Мерк найдет меня. Я хотела, чтобы все обломки напоминали мне о ставках. Напоминали о суровой реальности, в которой я жила. Было хорошо, Джекс. Это заставило меня почувствовать себя сильной. И ты можешь думать, что я больна, потому что решила позвонить тому психу, которого они называют Мерком, как истинному другу. Но он и есть друг. И если это делает меня больной, значит, я больна, наверное. Моя любовь к нему укоренилась, когда он нашел меня на холмах за пределами моего семейного ранчо и забрал. Обещал сделать все правильно для меня. А потом я встретила Джеймса. И мы отправились и нашли Харпер. А остальное история, не так ли? Мы пошатнули глобальную Организацию. Отбросили их на годы назад. Они еще не полностью оправились от этого удара. Но они оправятся, Джекс. Они восстановятся. Она слишком глобальна, чтобы отыграться на всех и сразу. Таким образом, эти убийцы, на которых ты смотришь с презрением, — это люди, которые умрут за меня, когда до этого дойдет. Уверена, у тебя есть рассказ о твоем детстве, Джекс. У каждого он есть. Но никто на этой планете не сможет понять мое прошлое, кроме тех трех человек. Я не помогу тебе схватить их, если это то, что тебе нужно. И Ника я тоже не помогу тебе схватить.
— Потому что он был твоим обещанием?
Я вскидываю бровь.
— Если ты считаешь, что знаешь, что означает этот термин, тогда ты ребенок Организации. А если ты ребенок Организации, тебе лучше сказать мне это сейчас, иначе ты проснешься от моего ножа, перерезающего тебе горло.
Он не стреляет в меня одной из этих обезоруживающих улыбок и не хихикает тихонько, будто я такая милая. Он кивает, как профессионал, занимающийся бизнесом.
— Я не ребенок Организации, Саша. Но я знаю несколько из них. И именно поэтому я везу тебя увидеться с твоей тетей, прежде чем позволю ФБР узнать, что я тебя взял.
— Я объясню тебе кристально ясно, специальный агент Джекс Барлоу. Ты не имеешь понятия, что значит быть ребенком Организации. Никакого. Меня не волнует, с каким количеством людей ты поговоришь, ты никогда не сможешь понять, что это значит, если не пройдешь через это. Я едва знаю ужас этой жизни, хоть и выросла в этом мире. Я видела вещи, переживала вещи — вещи, которые ты даже не можешь себе представить. Поэтому, если ты снова когда-нибудь скажешь это с такой же небрежностью, я закончу эту дружбу. И поскольку мы оба на одной стороне, наемный убийца Организации делает это только одним способом.
— Ты меня убьешь? — спрашивает он так же серьезно, как и я. — За подобранные слова?
— Это не слова. Это угрозы. Думаешь, что знаешь меня? — Я пристально смотрю на него, когда он пытается отступить, сделав еще один глоток напитка. — Ты хочешь Сашу Черлин? Хочешь, чтобы этот ребенок-убийца вернулся и покончил с твоей жизнью? Ну, ты получил полное ее внимание. Ты не представляешь себе, насколько я могу быть безжалостной, и если ты перейдешь мне дорогу, я не стану колебаться, и я не промахнусь.
Он ставит свой стакан со льдом и откидывается в кресле, пытаясь притвориться расслабленным.
— Хорошо, мисс Астон, благодарю за честность. Твои слова будут учтены. И теперь, когда мы с тобой оба согласны, что ты была честна, возможно, мы сможем попытаться выяснить, кто ты на самом деле.
Глава 15
Джекс
Я глубоко вздыхаю, когда Саша едва улыбается Эсси, пока та ставит перед ней тарелку с омаром.