— Он, что, был проводником? Вроде тех клановых техник, что позволяют общаться с призраками?

— Возможно, и так. Он не мог помочь нам, потому что не слышал вопросов.

— Куда же он исчез?

— Кто знает, что живет в этом мире, — проворчал Учиха, и, судя по звукам, потрепал Изуну по голове.

Тобирама хмыкнул. У него было немного другое мнение на этот счёт, основанное на невнимательности и большой потере времени, но слушать мысли старшего демона-Учихи оказалось… довольно необычно.

***

— Мадара, — вдруг шепотом, чтобы не разбудить всё-таки заснувших младших, позвал Хаширама. Шёл примерно четвертый час ночи, и ситуация с караулом вновь, совершенно не по плану, изменилась.

— М-м? — лениво отозвался тот, ковыряясь веткой в кострище. Палочка иногда загоралась, и тогда шиноби приближал её к лицу и долго смотрел на огонёк, пока тот не затухал, лишенный мощной подпитки.

— Как думаешь, все в этом мире, как то существо? Или он просто особенный с рождения?

— Вот завтра и проверим, — вздохнул Учиха, — Хотя хочется верить, что он один такой. Сражаться с толпой чокнутых лошадей с человеческими головами, бурчащими о звездах… — он показательно передернул плечами.

Хаширама согласно кивнул:

— Придется технику боя перестраивать.

Мадара вздохнул:

— Ага. Сражался со всадниками?

— Однажды, — признал тот, — с конными самураями из Страны Снега. Их зверюги были мастерски тренированы. Сражались в воде как на суше.

— Как вы их били?

— Бить оказалось до странного легко, — фыркнул он, — страха-то они навели, а на деле всё оказалось просто: свалишь седока — лошадь теряет к битве интерес, свалишь лошадь — она может и придавить наездника. Если он успел слезть — добиваешь его через щели в доспехах. А зверюгу куда не ударь — свалится. Но лучше всего: в брюхо, в шею и в глаз. Почти как человека. Единственное, привычную высоту удара пришлось изменять. А то выпускаешь кунай, рефлекторно, знаешь, что он должен попасть в голову, а тот улетает мимо, потому что цель — это лошадь, а человек выше.

Мадара недоверчиво хмыкнул, но не стал возражать.

Помолчали.

— Интересно, та крепость… — снова заговорил Хаширама, — она принадлежит какому-то местному даймё?

— Никогда не видел таких больших, да ещё и полностью из камня, — пробормотал Учиха, зевая в кулак.

— А может, это форпост? — продолжил рассуждать Сенджу. — В таком случае, где-нибудь поблизости будет селение.

— А может, что-то третье. — перебил спутник, — Не забывай — это не наш мир, тут может быть всё совершенно по-другому. Надо быть наблюдательными и осторожными.

Сенджу вздохнул. Кажется, идея чужого мира совершенно не укладывалась в его голове.

— Другая земля, другие обычаи… Тут может даже людей не быть, — наконец протянул он. — А что, если тут тоже идет война?

— Не изводись, Хаширама. Завтра, с рассветом обследуем крепость и окрестности. Вот и выясним, все ли жители — четырехногие полоумные люди-лошади.

***

Рассвет они благополучно проспали. Лишь когда солнце проделало одну четвертую часть пути, сработавшие внутренние часы разбудили Тобираму, и он, приподнявшись на локтях и оглядев спящих вповалку, словно самые настоящие гражданские дети, шиноби, разочарованно покачал головой, сетуя на общую безалаберность. Молча, естественно. А потом толкнул брата и, пока тот зевая, пытался расчесать пальцами вздыбившиеся после сна волосы, утащил грязный котелок из-под мяса и быстро сбежал к берегу то ли реки, то ли озера, где впервые пришёл в сознание.

Вернулся в лагерь Сенджу уже умывшимся и более-менее бодрым. С коротких волос его стекали капли влаги, а в руках болтался вычищенный котелок, полный чистой воды. Хаширама, уже приведший в порядок волосы, проверял, высохли ли поддоспешники, и судя по быстро вытягивающемуся лицу, приходил к неутешительным выводам. Уже проснувшийся Мадара сидел и широко зевал, почёсывая живот по тонкой тканью майки-сетки. Изуна сладко потягивался за ним, всё ещё лежа на постели из листьев, сваленных в кучу. Младший Сенджу прошёл в центр поляны и поставил котелок.

— Ещё пять минут, — переглянувшись с другом, решил Хаширама и сбежал к воде.

Глядя на сборы, Тобирама всё таки вынужден был взять обратно слова про гражданских детей. В Хашираме он был уверен изначально, а потому следил за Учиха — не каждый день, всё же, видишь расслабленные спросонья лица кровных врагов. Они, хоть и встали на пару минут позже, собрались быстро и чётко, и на исходе последней минуты были полностью экипированы и готовы к бою. Впрочем, Изуна всё ещё зевал иногда, и Тобирама, как ни старался, не мог припомнить, во сколько примерно тот заснул.

Они затушили костер, замаскировали пепел и ямы, разбросали рогатины по кустам и запечатали обратно посудину, разбросали листья, скрывая примятости редкой травы. Уходя с поляны, на миг оглянулись — ничто не говорило о том, что четыре человека ночевали здесь. Хорошо.

Идти сквозь лес пришлось порядка двух часов. Когда же кроны деревьев расступились, перед ними возникла огромная крепость: каменный замок с множеством башен и бойниц. Временные союзники переглянулись.

— Тобирама, — позвал его старший брат. Младший понятливо кивнул, разворачивая сеть сенсорики.

Мадара, только сейчас вышедший из леса, активировал шаринган. И тут же зажмурился, потому что свет, исходящий от замка, ослеплял. Попробовав снова, он понял две вещи: во-первых, светится не сама крепость, а барьер вокруг неё. Во-вторых, можно было забыть о возможности увидеть что бы то ни было в его пределах.

— Я не могу, — подал голос Тобирама, — мою сенсорику что-то перекрывает. Дальше десяти метров — глухо.

— У меня тоже, — признал Мадара, — остается только разведка боем.

Хаширама вздохнул:

— Думаю, младших стоит оставить здесь. Мы не знаем, что там, и…

— Нет! — возмущенно перебил его Изуна, ненадолго забывая своё опасение перед вражескими шиноби. И вообще, они же вроде уже союзники? Прибить, во всяком случае, не должны, — мы не должны разделяться. А вдруг внутри какая-то опасность? Если с вами что-то случится, мы об этом даже не узнаем!

— Меньше всего мне хочется втягивать в это тебя! — тихо рыкнул старший Учиха и сжал чужое предплечье, — мы быстро, лишь оценим обстановку — нужно ли туда вообще соваться. Договорились?

Изуна, проглотив следующую фразу, поджал губы, выдохнул и едва слышно шепнул:

— Да, нии-сан.

Тобирама покосился на него. «Он, что, не верит в способности брата к выживанию? В его силу?» — подумал он с сомнением. Сенджу не раз видел старшего Учиху в бою — и встречаться с ним в битве один на один не желал. Впрочем, что ждет старших в замке, тоже никто не знал.

— Обследуйте пока территорию, но далеко не уходите и держитесь вместе. За границу барьера не заходить, — серьёзно обозначил их деятельность тем временем Мадара. Хаширама кивком согласился и ним и добавил:

— Час на всё. Встречаемся тут же.

Оставшись вдвоём, Тобирама с Изуной побежали на восток по самой кромке леса, не выходя из него. Учиха то и дело кидал на него косые любопытные взгляды, которые спутник упрямо игнорировал.

Наконец, то ли не выдержав любопытства, то ли — тишины, то ли пытаясь отвлечься от мыслей о полезших не пойми в какую яму старших, Изуна спросил:

— Слушай, Сенджу, ты давно научился использовать сенсорику? Должно быть, это удобно в разведке, да? Чувствовать количество врагов, их объёмы чакры. Я думаю, чуть позже…

— Учиха. — перебил Тобирама раздраженно, — Заткнись, мне не интересно. Временное перемирие не означает перемирия вечного. И твои попытки что-то вызнать ничего не дадут. Даже если мы обменяемся сопливыми историями детства, я всё равно убью тебя, когда мы сойдемся в настоящем бою. Ты — мой враг, и я не желаю тратить время на треп с тобой.

— Как хочешь, — отозвался Изуна всё ещё мягким, но уже неестественно ровным тоном и отвернулся, будто вмиг потеряв к нему всякий интерес. Тобирама невольно заинтересовался: то, насколько резко Учиха поменял своё отношение, — это реакция на резкий тон или пример не самого профессионального маскирования обиды? Впрочем, какая разница? Главное — заткнулся.