Мысли его прервал скрип открывающейся двери. Первым желанием было тут же вскочить и рвануть прочь, в слабо освещённый коридор. Изуна уже незаметно подобрался, готовый, стоит неизвестному отойти от двери, тут же броситься к ней. Но потом другая мысль пронзила его голову — необходимо немного выждать. Этот побег определённо будут ждать от него, может, даже сделают вид, что путь свободен, а потом окружат, чтобы посмотреть на его навыки, которыми он, без поддержки брата, вынужден будет воспользоваться, всё ещё в надежде прорваться наружу. А потом с легкостью затащат обратно.

Нет. Нельзя бежать сейчас, когда у магов ещё не перегорел запал боя, а все защитные системы работают в полную силу.

Изуна прислушался: вошедший подошёл ближе, остановился, вероятно, глядя на него, и, наверное, прикидывал: спит — не спит?

Не признал. Но зато едва слышно шепнул какие-то слова, и всё тело стало тут же будто ватное, непослушное. Неизвестный шепнул ещё, и свистнувшие в воздухе веревки скрутили ноги и руки за спиной. Стало неудобно, но Изуна продолжал лежать без движений, притворяясь, что так и не пришёл в сознание.

Дверь снова скрипнула, закрываясь, и стало, кажется, ещё темней, чем было.

Изуна неровно выдохнул, стараясь успокоиться. Совершенно не откликающееся на команды тело оптимизму не прибавляло. Возникла мысль, что он совершил большую ошибку, прислушавшись к неожиданно возникшей мысли и не рванув при первой возможности. На задворках сознания плескались паника и отчаяние, обида и чувство беспомощности — но всё это было ещё далеко и сравнительно легко подавлялось. Пока что. Учиха признался себе, что дальше будет хуже.

Поэтому он скользнул в собственные мысли, которые до этого полностью подавлял.

Большую часть сознания захватило осознание скорой боли и смерти. Где-то там, в огромном клубке страхов и сомнений, вилась нить обиды на брата и досады на себя. Вокруг неярким золотом светилась лента выполненного перед кланом долга и рдела привязанность к брату.

Изуна отчаянно простонал — и со всем этим следовало разбираться!

Несмотря ни на что он знал, что всё сделал правильно. Мадара — будущий Глава Клана. Спасти его от белого луча, подставившись самому — очень глупо. Но это первое, что пришло на ум, а времени рассуждать не было. Пусть лучше он, Изуна, чем…

Брат же обязан вернуться домой и возглавить клан после отца. Стать самым сильным и перегнать уже наконец Хашираму. И жить долго-долго, приводя клан к процветанию и могуществу.

От этих мыслей на губах сама собой возникла улыбка.

Он же свой долг как брат и член клана выполнил.

Свою обиду на старшего Учиха тоже осознавал и принимал, пусть она и была ужасно неправильным чувством. Это эгоистичный ребёнок в глубине его души, привыкший к тому, что его любят и никогда не оставят, внезапно оказался один.

Глупый маленький ребёнок, ведь брат не должен ради тебя рисковать кланом. Клан — нечто вечное, ты же уже скоро, может, через пару часов, может, через пару лет, умрёшь и останешься лишь именем на могиле. И без того уже долго прожил — братья и того меньше. Но великий Клан сохранится на века, и старший брат приумножит его силу и станет во главе его.

Эти мысли привели его в состояние, близкое к отрешённому умиротворению. И вправду, чего это он распустился? Клан и брат — вот, что имеет значение. И больше ничего, включая его собственную жизнь.

Думая об этом, повторяя в голове одни и те же мысли-убеждения, он даже умудрился задремать ненадолго. Спутанные сновидения, казалось, мягко обтекали его, не имея общей формы. Немного щемило в душе.

Когда он снова открыл глаза, стало немного светлее — в коридоре загорелся факел. Возвышенная легкость немного оставила его, осев ровным слоем на душе; мысли о скором будущем тревожили теперь намного меньше.

Впрочем, он совершенно не планировал тут умирать, не собирался быть побежденным какими-то магами.

Но в одиночку, напрямик действовать было глупо, да и силёнок не хватит для лобовых атак. Одна из его любимых тактик состояла именно в том, чтобы сбить врага с толку скоростью, запутать, выждать подходящий момент, воспользоваться его ошибкой и ударить. Сейчас дело было не в физической скорости, но суть от этого оставалась неизменна. Маги должны поверить: он слаб и беспомощен, он намного младше любого первокурсника и совсем ещё ребенок, неясно как умудрявшийся до этого держать такое тяжелое оружие; без брата он не стоит и гроша и больше не представляет угрозы.

Изуна взволнованно прикусил губу. Он совсем не имел опыта в миссиях внедрения и лишь совсем чуть-чуть — разведки. Ему отчаянно не хватало ни опыта, ни знаний об этом месте. Как бы вели себя сверстники, жившие здесь, на его месте? Как бы реагировали? Как ему вести себя? Притворяться жалким и молить о пощаде? Кичиться, что никто не сможет разговорить его? Дрожать, забившись в угол, и молчать на все вопросы?

«Ну уж нет!» — возмутился он про себя при одной мысли о таком позоре имени клана Учиха.

Всю жизнь его учили: будь сильным, дерись до последнего, не смей показывать слабость перед врагом. Теперь нужно было действовать вопреки всем заветам отца и клана.

Тело ужасно затекло. Он попробовал пошевелить пальцами и дотронулся до другой ладони, почти мертвецки-холодной.

«Так и рук лишиться недалеко», — взволнованно подумал он и принялся сжимать-разжимать кулаки.

Стараясь отвлечься от безрадостных мыслей, он несколько раз повторил себе, что до полного отмирания конечности у него есть около часа. Плюс, кровоток не пережат полностью и можно пустить по венам чакру…

Что он и сделал. Сосредоточенно погонял чакру — та слушалась совершенно неохотно, наверное, из-за заклятья, — и стало немного легче. Облегчённый выдох.

Было скучно без дела лежать в темноте, и он снова вернулся к мыслям.

Может, демонстрировать холодное презрение, что так любили примерять шиноби его клана?

«Впрочем, — оборвал он себя, — какая разница?»

Несмотря ни на что, Изуна не мог позволить себе выдать клановые тайны, а так же любую информацию, способную навредить брату и, раз уж так вышло, временным союзникам-Сенджу. Подумать только, союзникам-Сенджу! Изуна фыркнул мысленно.

Как оказалось, не совсем мысленно.

— Очнулся? — вдруг раздался незнакомый мужской голос.

«До его источника около восьмидесяти метров» — напряженно прикинул Изуна и открыл глаза.

Больше не было смысла притворяться. Огляделся. Фигура замерла по ту сторону камерного окошка. В комнату не зашла. Если бы чутьё не выдернуло его из мыслей, когда определённо враждебная персона присутствовала с ним в одной комнате, стоило б бить тревогу. Но и настолько сильно задумываться всё-таки вредно.

Скрипнула дверь, открываясь внутрь, и зашел высокий темноволосый мужчина, один из тех, с кем они сражались у леса.

«Значит, он — мой палач? — подумал шиноби, пытаясь приободрить себя, — это будет интересно!»

— Легилиментс!

Что это? Попытка проникновения в разум?

Изуна подавал большие надежды в освоении гендзюцу — так говорили все ветераны в их клане. Один из мастеров даже взял его на обучение… четыре месяца назад, едва ему исполнилось восемь, и сознание немного окрепло. Многим премудростям обучить не успел, но вот основам…

В сознании висел лишь закрепленный образ леса невдалеке от одного из клановых поселений. И куда бы этот волшебник не направился, он не найдет ничего, кроме иллюзий деревьев.

Тот, впрочем, на удивление быстро понял, что попал в ловушку, разорвал контакт сознаний и выбрался в реальность.

— Что за черт? — пробормотал он, — Легилиментс!

Опять безуспешно. Пробовать третий раз мужчина не стал, выбрав другой, не менее действенный способ.

— Я спрашиваю — ты отвечаешь. Ясно? — холодно осведомился он.

Изуна неотрывно глядел ему в глаза. Поток чакры из-за заклятия, наложенного стариком, всё ещё слушался неохотно, и лишь по этой причине шаринган с одним томое всё ещё не заменил черноту глаз. Хотя, интересно, раз он владеет этой необычной местной версией гендзюцу, сможет ли Изуна подчинить его с помощью шарингана?..